Владимир Михановский - Перекресток дальних дорог (сборник)

Немного отдохнув, они двинулись дальше.

Землецы, покинувшие манипулятор! Землецы, сумевшие передвигаться самостоятельно! Такого не бывало давным-давно. Именно на этой неожиданности и основывался план Румо и Грено.

Защита Стены рассчитана на скользящие аппараты, скользящие, но отнюдь не шагающие!

Глядя вперед, Румо и Грено невольно замедлили шаг. Стена, разрастаясь, закрыла весь мир. Отверстие в Стене, в которое вливался поток дороги, казалось узким, как ладонь, но оно было открытым, это отверстие!

— Мы, кажется, напрасно беспокоились, отец, — радостно сказал Румо, протягивая вперед руку. — В Стене, оказывается, есть проход.

Грено покачал головой.

— Оптический обман, — сказал он.

— Но я же вижу! — воскликнул Румо.

— Проезд, который ты видишь, перекрещивается невидимыми лучами фотоэлементов, — пояснил Грено. — Их задача — обнаружить жетон у того, кто въезжает в город.

— А если жетона не окажется? — спросил Румо и похлопал себя по груди.

— Тогда включается силовое поле…

— И берет в плен нарушителей, — докончил Румо, неуверенно улыбаясь.

— Старайся идти спокойно, — сказал Грено.

— Да, отец.

— И не отставай.

Грено прибавил шаг. Румо шел, чуть приотстав.

Теперь старик и юноша разговаривали. Когда они подошли к Стене вплотную, Румо очень захотелось потрогать ее пальцем, но он не решился.

Над ними нависли тяжелые разводья арок. Осталось четыре шага… Два… Один…

Можно представить себе сумятицу, вспыхнувшую в электронном мозгу робота, контролирующего защитное поле Стены. «Жетона нет!» — сообщали импульсы. «Но шагающие системы не подлежат контролю. Это могут быть только урбаны», — к такому выводу пришло решающее устройство.

В результате Румо и Грено вошли в мегаполис!

Грохот, лязг, свист воздуха, вырывающегося из-под шасси скользящих вокруг машин невиданных конструкций, — все это в первые минуты оглушило их. Иные аппараты скользили над самым асфальтом, на тончайшей воздушной прослойке, другие проплывали достаточно высоко — их толкали мощные вихри сжатого воздуха.

Стена оказалась позади. Румо и Грено углубились в лабиринт улиц. На оживленном перекрестке они остановились, с некоторой растерянностью наблюдая сумасшедшее многослойное движение. Несмотря на то, что они стояли, прижавшись к стене дома, некоторые аппараты проносились так близко, что едва не задевали их.

— Когда-то машины передвигались на колесах, — заметил Грено, когда они свернули на более тихую улицу.

— На колесах? А что это? — спросил Румо и остановился.

Грено нагнулся и пальцем нарисовал на тонком слое измороси, сохранившейся на тротуаре, в тени, отбрасываемой высоким строением.

— Колесо имело такую форму, — сказал Грено и выпрямился. — Иначе, чем на колесах, раньше ездить не умели. Это было очень неудобно: сказывались все выбоины почвы.

— Давно отказались от колес?

— Примерно тогда же, когда землецы отказались от колес и перешли на манипуляторы, — сказал Грено.

— Ничего не слышал о колесах.

— Ты многого не знаешь, сынок. Ничего, теперь все должно измениться, — сказал старик и ласково потрепал волосы Румо.

Они медленно шли, прижимаясь к стенам зданий. Ноги озябли, приходилось терпеть. Урбанов, идущих пешком, не попадалось.

— Что это? — спросил Румо, задрав голову. Стройное здание вершиной уходило в облака. Весенние, текучие, они клубились, словно сытые змеи, задевая спирали балконов.

— Дом-игла, — сказал Грено.

— Дом-игла, — повторил Румо.

Когда Грено и Румо впервые встретили шагающего урбана, их радости не было предела. Значит, они не одиноки здесь, в мегаполисе. Урбан по внешнему виду почти ничем от них не отличался. Правда, он не был бос, как Грено и Румо. А чего только не наслушался в детстве Румо об урбанах, непостижимых, недосягаемых урбанах которые отличаются от землецов, как небо от земли!

— Слова бывают лживыми, сынок, — сказал Грено, словно подслушав мысли Румо.

— О каких ты словах, отец?

— О всяких. Привыкай все проверять. Ничего не бери на веру. Иначе тебе придется туго, — вздохнул старик.

Из-за чрезмерного возбуждения Румо не ощущал ни голода, ни усталости, ни боли в израненных ногах. Он готов был без конца ходить по мегаполису, удивляясь на каждом шагу.

Гораздо выносливее, чем могло бы показаться на первый взгляд, оказался Грено. Он шел все так же легко, когда Румо почувствовал вдруг, что неокрепшие ноги отказываются ему служить.

— Больше не могу, — сказал юноша и устало прислонился к шершавому торцу локаторной башни.

Надвигался вечер.

Старик положил руку на плечо Румо.

— Пойдем, сынок, — сказал он. — Мы должны позаботиться о ночлеге.

Произнеся последнюю фразу, механический голос окончательно умолк. Начинало светать, и узкий серп луны почти слился с серым небом.

Мы молчали, находясь под впечатлением только что услышанного.

— Неужели это просто фантастический рассказ? — нарушила тишину Лена.

Я пожал плечами.

— Слишком убедительно для фантастики, — продолжала размышлять вслух Лена. — Интересно, что же с ними стало? — добавила она после паузы.

— С кем? — не понял я.

— С Грено и Румо, — медленно пояснила Лена. Сама того не замечая, она вдруг заговорила о старике и юноше как о реальных людях, а не как о вымышленных персонажах фантастического рассказа.

— Как ты думаешь, на какой планете мог быть такой мегаполис, окруженный стеной? — спросила Лена.

— Где? Да хотя бы на Земле, — сказал я, осененный новой мыслью.

— Оставь шутки.

— Я серьезно. Разве нам известно о том, что происходило на нашей планете пять тысяч лет назад?

— Ну как же. Археологические памятники… — начала Лена.

— Пусть так, — согласился я. — Хотя, в общем-то, сведения, поставляемые этими памятниками, крайне скудны и отрывочны. А что мы знаем о событиях, которые разыгрывались на Земле пятьдесят тысяч лет назад? А миллионы лет?

— Ты хочешь сказать, что такая уродливая цивилизация могла развиться на Земле? Задолго до появления человека? — сказала Лена.

— Гипотеза не хуже других.

— Кто же создал эту цивилизацию?

— Предположим, инопланетные пришельцы.

— Твоя гипотеза не выдерживает никакой критики, — сказала Лена. — Высокоразвитая цивилизация не могла бы совершенно бесследно исчезнуть с лица Земли. Она обязательно оставила бы после себя хоть какие-нибудь материальные памятники.

— Не обязательно. Могла же когда-то бесследно исчезнуть Атлантида?