Айзек Азимов - На земле достаточно места (Сборник рассказов)

Марджи всегда ненавидела школу, а теперь ненавидела, как никогда.

Механический учитель давал ей по географии контрольную за контрольной, и Марджи делала их все хуже и хуже, и тогда мама грустно покачала головой и послала за Районным Инспектором.

Это был маленький круглый человек с красным лицом и целым ящиком инструментов с циферблатами и проволоками. Он улыбнулся Марджи и дал ей яблоко, а затем разобрал учителя на части. Марджи надеялась, что он не сумеет собрать его снова, но он сумел, и через час или около этого учитель был готов, огромный, и черный, и гадкий, с большим экраном, на котором он показывал все уроки и задавал вопросы. Экран был еще ничего. Больше всего Марджи ненавидела щель, куда ей приходилось всовывать домашние задания и контрольные работы. Она должна была писать их перфораторным кодом, которому ее научили, еще когда ей было шесть лет, и механический учитель в один миг высчитывал отметки.

Закончив работу, Инспектор улыбнулся и погладил Марджи по голове. Он сказал маме: «Девочка здесь ни при чем, миссис Джонс. Видимо, сектор географии был несколько ускорен. Иногда это бывает. Я замедлил его до нормального десятилетнего уровня. А общий показатель ее успехов вполне удовлетворительный». И он снова погладил Марджи по голове.

Марджи была разочарована. Она надеялась, что учителя заберут совсем.

Учителя Томми однажды забрали почти на целый месяц, потому что в нем полностью выключился сектор истории.

Вот почему она сказала Томми:

– С какой стати кто-нибудь станет писать о школе?

Томми с видом превосходства взглянул на нее.

– Потому что это не такая школа, как у нас, дурочка. Это старая школа, какая была сотни и сотни лет назад.

Марджи почувствовала себя задетой.

– Откуда мне знать, какие у них там были школы?…

Некоторое время она читала через его плечо, затем сказала:

– Ага, учитель у них был!

– Конечно, был. Только это был не настоящий учитель. Это был человек.

– Человек? Как же человек может быть учителем?

– А что тут такого? Он просто рассказывал ребятам и девчонкам, давал им домашние задания, спрашивал.

– Человек бы с этим не справился.

– Еще как бы справился. Мой отец знает не меньше, чем учитель.

– Не может этого быть. Человек не может знать столько, сколько учитель.

– Спорим на что хочешь, он знает почти столько же. – Марджи не была подготовлена к пререканиям на эту тему.

– А мне бы не хотелось, чтобы у нас в доме жил чужой человек, – заявила она.

Томми покатился со смеху.

– Ты же ничего не знаешь, Марджи! Учителя не жили в доме у ребят. У них было специальное здание, и все ребята ходили туда.

– И все ребята учили одно и то же?

– Конечно, если они были одних лет.

– А мама говорит, что учитель должен быть настроен на ум каждого мальчика или девочки и что каждого ребенка нужно учить отдельно.

– Значит, в те времена так не делалось. И если тебе это не нравится, можешь не читать.

– Я не говорю, что мне не нравится, – поспешно сказала Марджи. Ей хотелось почитать об этих странных школах.

Они не дочитали и до половины, когда мама Марджи позвала:

– Марджи! Школа!

Марджи оглянулась.

– Еще немножко, мамочка.

– Немедленно, – сказала миссис Джонс. – Томми, вероятно, тоже уже пора.

Марджи сказала, обращаясь к Томми:

– Можно, после школы я еще немножко почитаю с тобой?

– Там видно будет, – безразлично сказал Томми и ушел, посвистывая, с пыльной старой книгой под мышкой.

Марджи отправилась в школьную комнату. Школьная комната была рядом со спальней, и механический учитель уже стоял на готове и ждал Марджи. Он всегда стоял наготове в одно и то же время каждый день, кроме субботы и воскресенья, потому что мама говорила, будто маленькие девочки учатся лучше, если занимаются регулярно.

Экран светился, и на нем появились слова: «Сегодня по арифметике мы будем проходить сложение правильных дробей. Пожалуйста, опусти в щель вчерашнее домашнее задание».

Марджи со вздохом повиновалась. Она думала о старых школах, которые были в те времена, когда дедушкин дедушка был маленьким мальчиком. Все дети со всей округи кричали и смеялись на школьном дворе, вместе сидели в классах, а в конце дня вместе отправлялись домой. Они все учили одно и то же и могли помогать друг другу делать домашние задания и говорить о них. И учителя были людьми…

Механический учитель писал на экране: «Когда мы складываем дроби 1/2 и 1/4 – …»

Марджи думала о том, как, должно быть, дети любили тогда школу. Она думала о том, как им было весело.

Остряк

Jokester (1956)Перевод: Н. Евдокимова

Ноэл Меерхоф просматривал список, решая, с чего начать. Как всегда, он положился в основном на интуицию.

Меерхоф казался пигмеем рядом с машиной, а ведь была видна лишь незначительная ее часть. Но это роли не играло. Он заговорил с бесцеремонной уверенностью человека, твердо знающего, что он здесь хозяин.

– Гарри Джонс, член масонской ложи, – сказал он, – за завтраком обсуждал с женой подробности вчерашнего заседания братьев-масонов. Оказывается, президент ложи выступил с обещанием подарить шелковый цилиндр тому, кто встанет и поклянется, что за годы семейной жизни не целовал ни одной женщины, кроме своей жены. «И поверишь ли, Эллен, никто не встал». – «Гарри, – удивилась жена, – а ты-то почему не встал?» – «Да знаешь, я уж совсем было хотел, но вовремя спохватился, что мне страшно не пойдет шелковый цилиндр».

Меерхоф подумал: «Ладно, проглотила, теперь пусть переварит».

Кто-то окликнул его сзади:

– Эй!

Меерхоф стер это междометие из памяти машины и перевел цепь в нейтральную позицию. Он круто обернулся:

– Я занят. В дверь принято стучать – вам что, не известно?

Против обыкновения Меерхоф не улыбнулся, отвечая на приветствие Тимоти Уистлера – старшего аналитика, с которым он сталкивался по работе не реже, чем с другими. Меерхоф насупился, словно ему помешал чужой человек: его худое лицо исказилось гримасой, волосы взъерошились пуще прежнего.

Уистлер пожал плечами. На нем был белый халат, руки он держал в карманах, отчего на ткани образовались вертикальные складки.

– Я постучался. Вы не ответили. А сигнал «Не мешать» погашен.

Меерхоф что-то промычал. Сигнал и вправду не был включен. Поглощенный новым исследованием, Меерхоф забывал о мелочах.

И все же ему не в чем было себя упрекнуть. Дело-то важное.

Почему важное, он, разумеется, не знал. Гроссмейстеры редко это знают. Оттого-то они и гроссмейстеры, что действуют по наитию. А как еще может человеческий мозг угнаться за сгустком разума пятнадцатикилометровой длины, называемым Мултивак, – за самой сложной на свете вычислительной машиной?