Любомир Николов - Десятый праведник

— Руби! — крикнул он через плечо, пробираясь мимо Николая на свое место в носу дирижабля.

С ножом в руке Бонифаций подался назад, перегнулся через борт, и внезапно дирижабль резко подскочил вверх, как понесший конь. Поляна стала быстро уноситься назад. Стало совсем тихо, ветер будто замер. Через открытый люк открывалась глубокая бездна, по дну которой стелился темнеющий осенний лес. Слегка опьяненный этой картиной, Николай нагнулся и закрыл люк дощатой крышкой. Потом сел на мешки с песком, служащие балластом, и загляделся на синевато-зеленую речную долину, где среди теней была едва видна мельница, маленькая, словно игрушечная.

Зажатый между баками со спиртом и водой, Бонифаций пытался зажечь комок пропитанных маслом ниток. Ему пришлось три раза чиркнуть спичкой, пока нитки не загорелись. Быстрым движением он закинул комок в печь парового двигателя, захлопнул дверцу и заботливо спрятал использованные спички в отдельный коробок — для отчета, сообразил Николай.

Солнце впереди зависло над горизонтом, и его гаснущие лучи заливали золотом и пурпуром редкие облачка. Холодный воздух был кристально чист; приближающаяся ночь наполняла его прозрачной синевой. Дирижабль скользнул низко над поросшим травой хребтом, на котором торчали останки какого-то бывшего военного объекта, возможно, радиолокатора.

— Есть давление! — прокричал сзади Бонифаций. В разреженной атмосфере его голос прозвучал резко и пискляво.

— Давай полный вперед! — ответил с носа Карл.

Паровая машина тяжело пыхнула, запыхтела все быстрей и быстрей, два пропеллера над гондолой вздрогнули, закрутились и через секунду стали прозрачными. Навстречу вновь полыхнул пронизывающий ветер. Склон, покрытый желто-зеленым ковром лесов, остался позади, и дирижабль завис уже над следующей долиной, где черные тени сливались, словно сюда стекался весь мрак со все еще блестящих по правую сторону высоких снежных пиков.

— Скинь правый на одну десятую! — велел Карл. Он сверил направление по компасу и довольно кивнул. — Хорошо! Теперь снова включи на полную.

Они летели параллельно главной горной цепи, над отрогами ответвляющихся от нее более низких хребтов. Бонифаций следил за манометром и время от времени заглядывал в маленькое окошечко в печной дверце, за которой плясали голубоватые язычки пламени. Карл склонился над старой потрепанной картой. Двигатель деловито пыхтел, оставляя в небе за дирижаблем пушистый белый след конденсируемого пара. Опершись локтями о край гондолы, Николай пытался узнать места, знакомые по предыдущим переходам. «Вот лысая вершина Тет де Моан… вот едва заметная коробочка заслона Вийо Шале… вот, если не ошибаюсь, высокий проход Коль Бризе, где два года назад мы с Диком Гароу удирали от пограничного патруля… Но теперь все было иначе. Всего месяц назад я с ужасом вжимался в траву, следя за перестрелкой Баски с полицейским дирижаблем, а сегодня сам сижу в дирижабле, как покорная пешка Алена Буше».

Он откинулся назад и закрыл глаза. Надо бежать сразу же по возвращении в Вельтбург, до того, как хватится Буше. Другого выхода нет. Нынешняя миссия была для него приемлемой, даже похвальной в некотором смысле. Но и дураку понятно, что это только начало. Двойной агент с абсолютно прозрачным прикрытием… Николай мрачно улыбнулся. Для него, во всяком случае, не было ничего прозрачного. Он не знал, что общего у иоаннитов с мсье Луи — Мишину тоже не удалось разгадать этот ход, — но он чувствовал, что в игре двух противников его безжалостно используют, а потом пожертвуют, как ненужную шахматную фигуру. «Надо посоветоваться с отцом Донованом, — подумал он. — Он человек умный, может лучше меня разобраться во всей этой запутанной истории».

Его теплое дыхание отражалось от поднятого воротника, и влажные завитки излучали запах овчины. Решение принято, и не о чем больше тревожиться. В небесной тишине его объяло чувство легкости и покоя. Земля осталась где-то далеко внизу со всем своим коварством и невзгодами. По телу разливалась приятная дремота.

Казалось, он только что прикрыл глаза, но когда Карл потряс его за плечо, вокруг царила студеная горная ночь. По обеим сторонам дирижабля двигались отвесные стены скал — причудливое переплетение длинных черных теней и острых синеватых граней под лучами восходящей луны. Временами в низине поблескивали сохранившиеся остатки разбитого и потрескавшегося асфальтового покрытия. Тянущаяся за гондолой завитушка пара сияла, как полированная поверхность металла. Мотор работал еле-еле: правый винт крутился лениво, нагрузка на левый была чуть больше, с его помощью выправлялся крен из-за бокового ветра.

— Подлетаем, — крикнул Карл в сторону кормы. — Приготовить бомбы.

— Вряд ли понадобится, — лениво отозвался Бонфаций из темноты под баками. — Шеф договорился, чтобы люди Баумштеда нас пропустили.

— Не рассуждать, — огрызнулся Карл. — А то ты не знаешь, чего стоят их обещания… А ты держи вот это. Умеешь с ним управляться?

Николай ощутил в руках что-то тяжелое и холодное — старый легкий пулемет с провисшей лентой с патронами.

— Умею, — пробурчал он со вспухшим ото сна языком.

Они пролетали над самой высокой точкой прохода. У подножия скалы с левой стороны мигали огоньки — окна бывшего придорожного ресторана, превращенного Баумштедом в пограничный пункт. Николай схватил пулемет за отверстия в амбразуре, оперся прикладом о днище гондолы и высунул голову наружу. Окна приближались, но все выглядело спокойно, словно никому не было дела до освещенного луной дирижабля. Ему казалось, что он ощущает, как с каждым метром полета растет напряжение его напарников, как наполняется им вся гондола, распространяясь безмолвно на астматическое пыхтение моторов. Пограничный пункт был уже под ними, и пока ни единый выстрел не нарушил покоя ночи. Наконец свет уплыл назад. Остался позади и проход, склоны резко ушли вниз вместе с извилистой дорогой.

Карл шумно вздохнул:

— Ну, кажется, обошлось. Теперь еще пять километров на север-северо-запад. Левый — восемь десятых, правый — семь.

В печи загудел огонь, машина увеличила скорость. Темная горная гряда вздрогнула и стала быстро удаляться. Под ними опять распростерся мрачный лабиринт из долин и хребтов, напоминающих в ночи скелет титанической рыбы.

— Вижу цель! — вдруг со стороны носа раздался голос Карла. — Левый — пять десятых, правый — три с половиной. Приготовиться к снижению!

Дирижабль плавно замедлил ход и слегка повернул налево. Николай оставил пулемет и посмотрел вперед. Они постепенно теряли высоту. Перед носом гондолы чередовались все те же озаренные голубоватым светом луны возвышения и черные, как сажа, долины. На фоне одной из таких теней мигали три красноватые точки, образующие вершины равностороннего треугольника. Они приближались, превращаясь в язычки пламени в середине глубокой круглой котловины. Чуть выше, на окраине леса, сновали искорки поменьше.