Клиффорд Саймак - Срочная доставка

Робот не звал на помощь, как помнил Лансинг, не называл его имени. Он в полном молчании устремился навстречу судьбе. Лансинг был уверен, что робот явно не хотел втягивать в несчастный случай его, человека.

Но был ли это несчастный случай? Он вспомнил, как стоял Юргенс, глядя на ревущий темнопад – словно в таком же трансе, как и Сандра перед поющей башней. Он вспомнил, что робот сам сделал первый шаг, шаг за пределы безопасности, словно для того, чтобы оказаться ближе к притягивающему его ужасу черной стены.

Неужели он попал под гипнотическое влияние этого феномена, как Сандра с ее поющей башней? И нечто в этой черной завесе поманило его? И не сделал ли он этот шаг по своей воле, не ожидая, что покатится по предательскому склону – во всепоглощающем порыве оказаться поближе к тому, что его звало?

Лансинг покачал головой. Кто теперь мог ответить на эти вопросы?

Но как бы там ни было, Юргенс совершил этот поступок по своей воле, а не из соображений, связанных с людьми, находившимися под его опекой. Он совершил поступок так, как всегда хотел совершить – свободно, а не из верности людям. В этот последний момент Юргенс обрел свободу, которую так долго искал.

Лансинг медленно поднялся на ноги. Он отвязал конец спасшей его веревки от валуна и начал аккуратно его сматывать. Наверное, в этом не было необходимости, он мог просто бросить ее там, где она лежала. Но ему нужно было чем-то себя занять.

Смотав веревку, он положил ее на песок и посмотрел по сторонам – не видно ли игроков в карты? Их не было, как не было и никаких признаков того, что они здесь побывали. Об этом – потом, сказал он себе. Сейчас нет времени об этом думать. У него есть задание, и он должен выполнить его как можно скорее.

Нужно вернуться к поющей башне. Туда, где осталась Мэри и погруженная в забытье транса Сандра.

25

Он медленно шел назад, по следам, которые они с Юргенсом оставили, двигаясь в противоположном направлении. Местами их следы уже занес песок, но пока Лансингу удавалось находить их. Он все еще слышал за спиной утихающий грохот Водопада Черноты – Хаоса. И что это было, этот Хаос? – спрашивал он себя. Особого значения это теперь не имело. Имело значение только возвращение к Мэри.

Надвинулась ночь, на небо выползла луна, засверкали первые звезды. Он упрямо шел на юг. Теперь должно быть легче, повторял про себя Лансинг. Теперь он идет под уклон. Хотя почему-то легче идти не было.

Он упал и остался лежать на песке, не в силах заставить себя подняться.

Потом перекатился на спину, нащупал флягу. И пока он ее искал, внезапно провалился в тягучую трясину сна.

Он проснулся, освещенный ослепительным солнцем, и в первую секунду не мог вспомнить, где находится. Он приподнялся на локте, огляделся по сторонам – вокруг ничего не было видно, кроме слепящего глаза песка, отражавшего лучи солнца. Лансинг протер глаза кулаком – теперь он вспомнил, где он и что должен делать.

Он вскочил на ноги, встряхнулся. Потом, покачнувшись – он еще не проснулся полностью – вытащил флягу, отвинтил крышку и сделал несколько глотков невкусной теплой воды. Спрятав флягу на место, он двинулся в путь, который они с Юргенсом проложили в обратном направлении.

Сунув руку в рюкзак, Лансинг наугад вытащил что-то из еды и принялся жевать, не останавливаясь. Нельзя было терять ни минуты. Ноги, затекшие за ночь, болели, не хотели работать, предчувствуя изнурительный дневной переход. Но он заставлял их делать шаг за шагом, и постепенно мышцы разогрелись. Горло пересохло, но он экономил воду – в его фляге оставалось меньше половины. (Несколько часов спустя он сообразил, что в кармане его рюкзака оставлена и вторая, полная фляга). Впереди, над песком плясали призрачные миражи раскаленного воздуха, поднимавшегося над дюнами. Он проспал дольше, чем следовало, потеряв драгоценное время, и теперь эта мысль подгоняла Лансинга словно плеть.

Иногда он вспоминал Юргенса, но не очень часто. Это тоже придется отложить на потом. Он старался сосредоточиться на мысли о Мэри, ждущей его у поющей башни. Но даже эта мысль иногда ускользала, и он брел сквозь мысленный вакуум, помня лишь об одном – он должен дойти до поющей башни.

Дюны кончились, след, по которому он шел, был теперь виден хуже, но Лансинг все еще мог идти по нему, а значит, в верном направлении, потому что грунт был песчаным. Солнце пересекло точку зенита и начало спускаться к западному горизонту. Идти стало легче – не было дюн и местность стала ровнее, – и Лансинг попробовал прибавить шагу, но почувствовал, что не в состоянии передвигать ноги быстрее. Он брел медленно, но равномерно, и это было все, на что он был теперь способен. Ничего удивительного, здраво размышлял Лансинг, третий день мучительного перехода. И продолжал упрекать себя в том, что не может двигаться быстрее.

Солнце закатилось, на востоке загорелись первые звезды, потом на небо взошла луна. Он заставлял себя идти вперед. Если он будет идти, если он заставит себя не останавливаться, то к рассвету будет на месте.

Но тело подвело Лансинга. Ноги отказались служить и, в конце концов, ему пришлось сделать остановку. Он заполз за небольшую дюну, дававшую защиту от ветра, отстегнул рюкзак. Потом нашел запасную флягу и от души напился, не забывая при этом об экономии. Потом нашел колбасу и сыр и проглотил еду почти не жуя.

Он просто посидит, отдохнет, но спать не будет – так пообещал Лансинг сам себе. Через час он снова будет в состоянии идти. Он задремал, а проснувшись, обнаружил, что восток розовеет зарей.

Выругав себя за слабость, он поднялся, забросил за спину рюкзак и зашагал на юг. Опять на юг. Он обещал Мэри, что вернется через четыре дня, и он сдержит обещание.

Впереди показались дюны – конец легкому пути. Значит, пока он не достиг дюн, нужно успеть наверстать упущенное. Пока местность удобна для ходьбы. Потом, среди дюн, темп неизбежно замедлится.

Но почему он так отчаянно спешит? – задавал Лансинг вопрос сам себе. Особой причины не было. С Мэри все в порядке. Она его ждет, с ней все в порядке. Эти попытки успокоить самого себя не дали никаких результатов – он не замедлил шага.

Вскоре после полудня он миновал дюну, у которой была погребена шагающая машина со своим скелетом-водителем. Череп скалился сквозь шлем, блестя идиотским золотым зубом. Лансинг не остановился ни на секунду.

Когда начались дюны, он атаковал их, словно древний викинг-берсеркер.

Всего несколько часов, сказал он себе, и он будет возле башни еще до заката солнца и обнимет Мэри. Час спустя он заметил верхушку башни, когда переваливал через особенно высоченную дюну. И это заставило его прибавить скорости.