Олег Дивов - Толкование сновидений

Кажется, я закричал. И страшно врубился автоматчику лыжей в шею. Меня бросило через голову, я почувствовал, как срабатывает правое крепление, сгруппировался и принял левым боком сильнейший удар. Слава Богу, «чарли» второй день не укатывали, а все это время шел легонький снежок. Тонкая белая перинка немного спружинила, и дух из меня не вышибло. Отстегнулась вторая лыжа, палки я еще в воздухе сбросил, и десяток кувырков по горе, с одним неудачным приземлением на спину, обошелся мне сравнительно дешево – затрудненным дыханием и легким головокружением. Даже рюкзак со спины не сорвало, его поясной ремень удержал. Я встал на четвереньки и первое, что увидел – неподвижное тело Кристин. Было очень непросто не умереть тут же, на месте, но я нашел в себе какие-то силы и пополз по склону вниз. Оставалась надежда, что она только ранена. Назад я не оглядывался – даже мысли такой не было. Проехал и забыл. Мир не перевернулся и не застопорил бег, он жил своей жизнью. И я в нем продолжал существовать. А вот ко мне лыжа прибежала, будто собачка верная – подкатила, царапая склон рычажками ски-стоперов, и у самого хозяйского носа замерла… «Поль! Да очнись же, Поль!»

Кристин, уже на лыжах, присела рядом и настойчиво трясла меня за плечо. «Ты… Живая?!» – «Да я просто упала…» – «Просто?…» – «Ну, с перепугу. Сама не понимаю, как. Зацепилась кантом, идиотка… Поль, миленький, надевай лыжи, вот они». Я как во сне поднялся на ноги и принялся обуваться. Правая лыжа, наверное, побывала в сугробе, потому что следов крови на ней не осталось. Как я его… Ух! «Извини, Крис. Перенервничал». – «Ничего, любимый мой, ничего, только поехали!» – «Я долго тут… Валялся?» – «Да нет, какое долго, минуты не прошло. Хорошо, лыжи недалеко разлетелись. Вон палка твоя вторая лежит, смотри!» Мы уже катились, я нагнулся и подхватил со снега палку. Скорость росла. И тут я сделал неожиданную для себя вещь – провернулся на месте и проехал немного задом наперед. Буквально пару секунд. Но мне хватило, чтобы разглядеть – оно там лежало наверху, бездыханное тело в огромной кровавой луже. Кажется все-таки с головой. Только вывернутой так, как ее обычно не носят. Значит я сделал это. Четко, грамотно, попал лыжей с десяти метров в пятисантиметровый зазор. Надо же! Я развернулся обратно. «Крис! Лидируй! Набирай скорость, нам еще долго ехать».

В ельнике я чуть не заблудился. К тому же выяснилось, что мы безумно устали, и езда по глубокой целине нас буквально на глазах выматывает. Сказались недосыпание и пережитый стресс. Я опять схлопотал колючей веткой – на этот раз по уху, – и потерял очки. Потом мне каким-то суком чуть не продырявило ногу. Вырвало набедренный карман с биноклем и аптечкой. Но мы все-таки выбрались к шоссе. Сбросили лыжи, вскарабкались на высокую насыпь, шагнули через отбойник, сели на него, расстегнули ботинки… Передышка. Хотя бы пять минут. Никакие бандиты нас уже не догонят, а вот до ближайшего жилья несколько километров – горы же вокруг, – и эту дистанцию еще как-то пробежать нужно, если машина не подвернется. Вот почему я не хотел бросать рюкзаки с обувью. Мы оба молчали, и простейшие движения нам давались с трудом. Что ж, не каждый день от смерти уходишь. Я оглянулся – нет ли где в небе знакомого вертолета, – но тот, похоже, все еще стоял у комплекса. Совершенно пустое безоблачное небо, только красные столбы от ракет понемногу рассасываются. Может, террористы решили пересмотреть свой план и окопаться в Моннуаре? Ну, им же хуже. Я снял рюкзак и достал из него башмаки. Они были мокрые и пахли глинтвейном. Термос раздавило. Тоже удача. Повезло, что это я ему хребет переломал, а не он мне. То-то спина болит. Представляю, как ее будет корежить завтра. Проклятье, какое пустынное шоссе. А нам так нужен хоть кто-то, и обязательно с сателлитным телефоном, ведь сотовая ячейка здесь выбита. Жаль, ракеты не помогли. Надымили изрядно, но кажется, мой панический сигнал не сработал…

Он сработал, и еще как. Вертолет появился с той стороны, откуда я его совершенно не ждал – снизу. Выскочил стремительно и беззвучно. Вот так зарабатывают инфаркт на месте. Не останься во мне каких-то жалких ошметков инстинкта смосохранения, точно в обморок упал бы… Я уже валился с отбойника спиной назад, и руку тянул к Крис, чтобы и ее за собой увлечь в спасительную канаву. Собственно, это Кристин нас удержала от кувырка. Наверное, она больше меня устала, и ее уже вертолеты не пугали. Или очки помогли – из-за той же усталости она их еще не сняла, и легко разглядела, кто пожаловал. Узкий, хищный, но не зализанный, а весь какой-то опасно угловатый, снежно-белый с голубым брюхом полицейский штурмовик еле слышно – фррр! – проскочил над головами и ушел на Моннуар. Точнехонько на мои ракеты. Серьезный аппарат. Почти настоящая боевая машина. Я проводил его обалделым взглядом, повернулся, и чуть не упал снова. Далеко, сильно забирая на юг, чесала форменная стая. «Крис, посмотри, кто там летит?» Кажется, это было первое, что я сказал вслух с тех пор, как мы выбрались на шоссе. «По-моему, спасатели. И полиция. Взгляни сам, милый». Я взял у нее очки, и в реальном контрастном цвете сразу увидел – так и есть. Два обычных полисмена, два спасателя и вроде бы местная телекомпания. Интересно, они до конца понимают, куда лезут? Бандитам вполне может прийти в голову развлечься для острастки стрельбой влет. Допустим, штурмовой вертолет автомату не по зубам, но из транспортных получатся отменные чайные ситечки. Или я отстал от жизни, и с террористами уже идут переговоры? Впрочем, неважно. Главное – мы сделали это. Ушли живыми, и дали сигнал. Теперь бы для полной уверенности добраться до телефона, а там уж можно и о себе позаботиться. Я вдруг почувствовал, что засыпаю. Кажется, мне наконец-то полегчало. Отлегло от сердца.

«Поль!» – «Да, любимая?» Кристин глядела на меня очень серьезно, а глаза у нее были совершенно бездонные. И тут я впервые с того момента, как зачехлил свои боевые лыжи, вспомнил тот пугающий и знаменательный сон. И понял, что он заканчивается прямо сейчас, утекает в никуда, растворяется. Предвидение сбылось почти до конца. Только в нем я уже совершил один большой поступок – ушел из спорта, – и как раз намеревался перейти ко второму. Предложить любимой руку и сердце. А что у нас здесь? Кажется, я только что бился за нее. Бился насмерть. «Поль… – тихо произнесла Крис. – Мой рыцарь. Мой единственный. Какой же ты!…» Крис не договорила, ее душили слезы, и тогда она просто крепко-крепко прижалась ко мне, спрятав лицо у меня на груди.

Я огляделся в поисках чего-нибудь подходящего. Мне нужен был предмет, символичный, как ледоруб Роджера. Надо же – он все-таки принес нам счастье. Мы увидели его и, кажется, избежали серьезной опасности. А если сейчас ну хоть одна таратайка ржавая на дороге появится, так и самому Роджеру сможем в меру сил отплатить за добро… «Кристи, секунду. Я быстро». Под насыпью валялись мои многострадальные лыжи. Я сбросил ботинки, переобулся и, радуясь, что ничего у меня пока еще не болит до состояния полного столбняка, принес некогда яркие и красивые, а теперь до неузнаваемости ободранные железяки наверх. Достал нож, выдвинул отвертку, и принялся сосредоточенно развинчивать задники креплений. Все еще слегка всхлипывающая Кристин медленно шнуровала свои горные башмаки и с неподдельным интересом следила за моими действиями. Со звоном полетели на асфальт пружины, и вот у меня в ладони оказались фиксаторы – два узких блестящих металлических колечка. Моя любимая уже все поняла, и лицо ее светилось. Ох, ну когда же машина?! Тут не то что пожениться, а и отцом стать успеешь. «Кристин, прими мою руку и мое сердце. Будь моей женой». – «Да… Да. Да, любимый». Мы обменялись кольцами. Поцеловались. Чего-то еще не хватало, я только не мог вспомнить, чего именно. «Господи, неужели это на самом деле? – прошептала Крис. – Мне кажется, я сплю, в жизни так не бывает. Поль, я так люблю тебя, Поль, милый, единственный…» И я вспомнил. «Нет, любовь моя, ты не спишь. Мы сделали это. Понимаешь? Мы сделали это!!! Круг почета, Кристи! Все сбылось».