Максим Фрай - Энциклопедия мифов (Том 2)

Глава 61

Пхатувчунг

Открывший глаза Пхатувчунг вынул из своей груди бога Кхунтхивкхама.

- Ну уж - мудаком...

Веня лишь равнодушно отмахнулся от моих возражений. Дескать, сиди, не квакай, обойдусь как-нибудь без дружеских заверений в собственной социальной состоятельности. И правда, обойдется.

- Ты что, нашел эту чувиху? - деловито, с нарочитым небрежением спрашивает он. - Которая исчезла?

- Что, на лице написано?

- На лице у тебя много всякого написано. Причем арабской вязью: фиг разберешь! Но, в целом... да, похоже, что ты со свидания вернулся. Кроме общего безумия наблюдается в твоих очах некая томность. Как у голодного кота, который неделю во дворе пропадал и вот, приперся, понимаете ли... Только на кухню почему-то не бежишь. И это настораживает.

- Я бы побежал, да лень, - признаюсь. - Так хорошо я к твоему ковру прилип... Будь другом, пихни мне под морду миску с какими-нибудь рыбьими головами, а?

- Рыбьих голов не держим-с. Зато есть клубника и копченые ребрышки. И ни куска хлеба. Переживешь?

- Я не просто переживу. Я их сожру: ребра - с костями, а клубнику - с хвостиками. Меня в цирке показывать можно, честное слово!

- Любопытно будет поглазеть, - соглашается Веня и отправляется на кухню.

Пока он гремит там посудой, я окончательно вхожу в роль, начинаю кататься по ковру и орать по-кошачьи. Мне кажется, что это - неплохое развлечение. О том, что за стенами спят ни в чем не повинные люди, я предпочитаю не задумываться. С другой стороны, чем я хуже дворовых котов, которым позволено не обременять себя заботами о покое окружающих? Я лучше! Следовательно, тоже могу не обременяться...

- Нет, в цирке тебя нельзя показывать. Туда же дети ходят! - Веня качает головой. - Даже я испугался бы... если бы не был хорошо подготовлен. Ты смотри, не превратись в тигру какую... Жри лучше. Голодные хищники мне тут не нужны.

- Ладно, - я не спорю, благо дикая смесь клубничного и мясного ароматов щекочет не только ноздри, но и нежные стенки пустующего желудка. Будет тебе сытый хищник.

- Если ты ее действительно встретил, тогда я не понимаю, почему ты так быстро вернулся, - меланхолически замечает мой кормилец, пока я терзаю кости. - Два дня - далеко не предел, насколько мне известно...

- Все сложно, - мычу с набитым ртом. - Я ее встретил, да. Но не так, как обычно люди встречают друг друга. Я попал в странное место. Очень странное. Не могу описать... или не хочу пока. Скорее второе, если честно. В общем, все хорошо, просто замечательно. Но не от меня зависело, сколько там оставаться. Я же говорю: думал, что сегодня вечером на улицу вышел.

- Никак в Зазеркалье какое-нибудь забрел? - щурится Веня.

- Ну... Что-то в таком роде. В дом, который то появляется, то исчезает. Глюк, можно сказать. Но очень полезный глюк. Я там довольно много вспомнил, кстати. Не все, наверное, но немало. В частности, тебя... По этому поводу, налей-ка мне еще выпить.

- Что, правда, вспомнил? - радуется он.

- Ага. Но ее, конечно, в первую очередь. Женщину из автоответчика.

- То есть, она нашлась?

- Почти. Не настолько, чтобы я мог собрать манатки и переехать. Просто теперь она иногда будет мне сниться.

- Сниться? И все?!

- Пока - да. Но в моем случае это не так уж мало. Мне все, можно сказать, снится. С той или иной степенью достоверности. Вот ты, например. И эти твои копченые ребрышки. Хороший, качественный, достоверный сон. Большое тебе за него спасибо... Так что все в порядке.

- Ясно. Ты попал в лапы секты солипсистов, и они тебя охмурили, - ржет Веня. - Так бы сразу и сказал!

- Я сам себе секта солипсистов, - ворчу. - Сам кого хошь охмурю... Видишь ли, дружище, весь дебильный ужас происходящего состоит в том, что я, и правда, сон твоего старого приятеля Макса. Возможно, тот самый, которого вы с ним на пару выдумали. Или не тот... Но если "не тот", тогда сюда рано или поздно заявится некто третий. А это уже перебор, не находишь?

- По мне, и то, что ты сейчас несешь, перебор.

- Понимаю. Если бы мои кошмары не начали скалиться на тебя из зеркал, я бы молчал, как партизан. Но теперь лучше называть вещи своими именами и надеяться, что ты не сдашь меня докторам на опыты.

- Не сдам. Ты мне самому на опыты пригодишься. К тому же, теперь на меня не только твои кошмары, как ты выразился "скалятся".

- Было еще что-то? - я подскакиваю, как ужаленный.

- Да, - кивает Веня. - Единственное, что меня греет: в случае чего, моих сбережений хватит на несколько лет комфортного лечения в отдельной палате со всеми удобствами. Дальше я пока не загадываю.

Глава 62

Пэнлай

Всего, по даосским верованиям, насчитывается 36 небесных пещер и 72 счастливые страны <...> Среди них Пэнлай является самым знаменитым местом...

- Все так хреново? - спрашиваю.

- Ну, не сказал бы, что именно хреново... Ты, кстати, до конца это прочитал? - машет он перед моим носом уродской книжкой за подписью "Макс Фрай".

- Почти. Меня только на последнюю повесть не хватило.

- Вот! А меня, представь себе, только на нее и хватило: люблю книжки с конца читать.

- Когда ж успел? - дивлюсь.

- Прошлой ночью. Ты загулял, а мне не спалось... Не нужно так виновато моргать: я редко рано ложусь.

- Я по другому поводу моргаю. Это ж до какого состояния должен дойти человек, чтобы читать книжку, которая ему с самого начала не покатила... Я - редкостная свинья.

- А... Да нет, последняя повесть как раз ничего. То есть, была бы ничего, если бы не...

Веня умолк. Кажется, даже гудит тихонько. Формулирует. Я жду.

- Помнишь, мы в твоем компе файл нашли про города? - спрашивает он.

- Ну да. Такое поди забудь...

- Город в горах помнишь? С канатной дорогой.

Молча киваю. Еще бы я не помнил!

- На, читай! - он сует мне под нос сей шедевр книгопечатания, открытый, как я понимаю, на некоей судьбоносной странице. Тычет пальцем в буквенную гущу.

Читаю.

"Я огляделся, и сердце снова отчаянно громыхнуло о ребра, но скорее от радости, чем от ужаса, хотя было тут и то, и другое... В нескольких метрах от меня маячила посадочная площадка канатной дороги, а впереди... Город в горах, дивный, почти безлюдный город в горах из моих снов, без сомнения, это были силуэты его массивных домов и хрупких, почти игрушечных башенок, знакомый мне белый кирпичный дом на окраине, на крыше которого даже в безветренную погоду крутился флюгер в форме попугая... Этот фантастический город был уже близко, и можно воспользоваться канатной дорогой, единственным средством муниципального транспорта, как я отлично помнил, а еще я помнил, что никогда не боялся высоты, сидя в не внушающей особого доверия хрупкой кабинке... Я с облегчением рассмеялся, забрался в медленно проплывающую мимо меня кабинку, и через десять минут уже стоял на узенькой кривой улочке, отлично знакомой мне с детства."