Томас Диш - Геноцид

Он прыгнул Орвиллу на живот, наступил на грудь, но босиком удержаться было трудно, поэтому он уселся на него верхом и начал колошматить кулаками по лицу. Нейл вышел из себя и совершенно потерял самообладание. Он хохотал – о, как он хохотал!

Но даже теперь он то и дело хватался за топор и замахивался им, угрожая непроглядной темноте.

– Иии-эх! Иии-эх! – визжал он. – Ии-эх-ха-ха!

Кто-то дико кричал. Это была Блоссом. Удержать ее было безумно трудно. Она рвалась назад, в самое пекло, и ничего не слушала.

– Стой! Куда? – уговаривал Бадди. – Не лезь на рожон. Ты же не знаешь, что делать. Послушай меня – помолчи и послушай! – он тряхнул ее, и она вдруг присмирела. – Я могу оттащить от него Орвилла, так что дайка мне этим заняться. А ты тем временем уходи. Уходи живей, вон по тому стволу, в обход, мы по нему в раз поднимались, помнишь?

– Да, – голос звучал бесцветно.

– Ты поняла меня? Сделаешь, как я сказал?

– Да. Только обещай, что ты отнимешь у него Джереми.

– А ты отправляйся сейчас же наверх, и чтоб я тебя здесь не видел.

Он поднял окоченевшее и начавшее смердеть тело Элис. Оно уже было у него под рукой, когда Орвилл, как последний дурак, рванулся вперед и все испортил. Он протащил труп еще на несколько футов в том направлении, откуда доносился голос Нейла, потом остановился и заслонился им, как доспехом.

– Оуу! – взвыл Бадди.

– Эй, ты! – закричал Нейл, не двигаясь с места и размахивая топором. – Посторонись!

Но Бадди, медленно приближался, издавая все тот же рев и завывания, какими обычно дети пугают друг друга, играя в привидения летней ночью на чердаке.

– Нечего меня пугать, – сказал Нейл. – Я не боюсь темноты.

– Клянусь, это не я, – ровным голосом ответил Бадди. – Это призрак Элис. Она пришла за тобой. Ты что – по запаху не чуешь, что это не я?

– Брехня, – отрезал Нейл. Вой возобновился, и он заколебался, то ли вернуться к Ор

виллу, то ли погнаться за Бадди. – Прекрати! – завопил он. – Не могу этого слышать!

Теперь он почуял запах. Точно так же пахло от отца, когда он умирал.

Бадди верно рассчитал. Труп с размаху стукнулся об Нейла. Негнущаяся рука ударила по лицу – по глазам, по губам – да так сильно, что кожа на губе лопнула. Нейл опрокинулся, не переставая яростно махать топором. Труп разразился жуткими, леденящими душу рыданиями. У Нейла тоже вырвался страшный крик. Это был единый душераздирающий вопль – они ревели вместе. Кто-то пытался вырвать из рук топор. Нейл вцепился в него и не отдавал. Он падал, переворачивался и опять вскакивал на ноги. Топор он не отдал и стал снова им размахивать.

Под ногами у него лежал не Орвилл. Это был кто-то другой. Он нащупал неподвижное лицо, длинные волосы, опухшие руки, Элис! Но она не была связана, а во рту не торчал кляп.

Кто-то дико кричал. Кажется, это был Нейл.

Не переставая кричать, он бросился на мертвое тело с топором. Одним ударом отсек

голову, другим раскроил череп. Снова и снова он вонзал топор в тело, но никак не мог разрубить. Потом топор соскользнул и ударил его по лодыжке. Он упал, и расчлененный труп развалился под ним, как гнилое яблоко. Он стал рвать его руками. Потом, тяжело дыша, поднялся на ноги. Все, он победил, больше чертово привидение не будет за ним гоняться. Отдышавшись, негромко, с некоторым даже трепетом позвал:

– Блоссом! «Я здесь». Ага, он знал, что она никуда не денется, будет тут, рядом, он так и знал!

– А эти где?«Они ушли. Они меня звали с собой, но я не пошла. Я осталась».

– Почему, Блоссом? «Потому что я люблю тебя».

– И я люблю тебя, Блоссом. И всегда любил. Еще с тех пор, как ты была совсем крошкой. «Я знаю. Мы с тобой уедем отсюда». Ее голос лился как песня, убаюкивал, укачивал его измученное сознание, как качают колыбель. «Уедем куда-нибудь далеко-далеко, туда, где нас никто не найдет. Во Флориду. Будем жить там вдвоем, совершенно одни, как Адам и Ева, и придумывать новые имена для зверей». Голос нарастал, становился все прекраснее и чище. «Будем день и ночь плыть на плоту вниз по Миссисипи. Совершенно одни. День и ночь».

– Да, – сказал Нейл.

Он был побежден, видение полностью завладело им. Он двинулся навстречу этому сильному, дивному голосу.

– Говори, говори еще. Он кружил на одном месте. «Я буду королева, а ты – мой король, и никого на свете больше не будет», Дрожащей рукой он коснулся ее руки.

«Поцелуй меня, – сказала она. – Разве не этого ты всегда так хотел?»

– Да, – его губы прильнули к ее губам. – Конечно, да.

Но почему-то ее губы и голова оказались не там, где должны были быть. Голова отделилась от шеи, и спустя какое-то время он нашел ее чуть в стороне. На губах, которые он целовал, был привкус крови и солода.

Несколько дней спустя он все еще утолял свое годами скрываемое вожделение с головой военной медицинской сестры Элис Нимероу.

Глава 16

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Бывает, что дорога оказывается лучшим лекарством, и, чтобы восстановить силы, полезнее продолжать путь, а не рассиживаться. Не говоря о том, что после привала вы можете оказаться не в состоянии встать и идти дальше. Не то чтобы они могли выбирать, им просто нельзя было останавливаться. И они продолжали восхождение.

Теперь все шло значительно легче. Может быть, дело было в том, что они наконец стряхнули тяжкое бремя нависшей над ними угрозы, неотступно преследовавшей их все эти дни. Ее зыбкая, не имеющая явных очертаний тень, казалось, давила на них, и теперь внезапное освобождение подействовало на них так, что они даже перестали бояться слететь вниз и, поднимаясь по скользким ступеням, чувствовали лишь твердую уверенность, что на этот раз подъем – это путь к воскрешению из мертвых.

Теперь беспокойство одолевало только Бадди, но вскоре и оно рассеялось. Не прошло и часа, как они выбрались туда, где был их теперешний дом, и нашли Мериэнн, которая терпеливо ждала их. Горел фонарь, и они вновь прозрели. Зрелище, представшее их глазам, было не из лучших: они посмотрели друг на друга, на свои синяки и кровоподтеки, на грязь, облеплявшую их, и едва не разрыдались, а потом принялись потешаться и хохотать, точно ребятня на дне рождения.

– Вы как хотите выбираться наверх – прямо сейчас или все-таки передохнете?

– Прямо сейчас, – ответил Бадди.

– Передохнем, – сказал Орвилл. В этот момент он осознал, что у него сломана переносица. Какая жалость, у него был такой замечательный нос – тонкий, прямой, горделивый нос.

– Ужасно выглядит, да? – спросил он Блоссом.

Она грустно покачала головой и поцеловала его нос, но не произнесла ни слова. Она так и молчала с тех пор, как разыгралась эта жуткая сцена там, внизу. Орвилл хотел было ответить на ее поцелуй, но она отвернулась.