Кир Булычев - Смерть этажом ниже

Он пытался развернуться. Места было достаточно, но Борис оказался не очень умелым водителем.

— Давай я за руль сяду, — сказал Шубин.

— Тебе, может, придется прятаться — не хочу, чтобы твоя голова на виду торчала.

Шубин раскрыл паспорт. В самом деле, если особенно не присматриваться, сойдет. Борис Ашотович Мелконян.

— Я думал, что ты еврей. Генерал — твой родственник?

— Каждый дурак меня об этом спрашивает. Нет, нет, не родственник. Не нужен ему такой родственник!

Борис развернулся было, но тут над ухом взвыла «скорая». Пришлось затормозить.

— А ты Наташу видел? — вспомнил Шубин.

— Я же сказал тебе — не знаю!

— А я видел!

— Что? — Борис ударил по тормозу. Машина подпрыгнула, и ее повело по скользкому снегу.

— Не волнуйся, она жива и, может быть, здорова, — сказал Шубин. — Ты продолжай, разворачивайся, не до вечера же нам крутиться.

— Я буду, буду, ты только расскажи, что видел.

Шубин стал рассказывать. Борис рычал, ругался, только непонятно было, кого он ругает — Наташу или Гронского.

Шубин посмотрел на площадь, словно прощался с ней. Слева обугленные останки гостиницы, справа — оживший вокзал. У одной из «Волг», что стояли у подъезда, суетились люди. Дверцы были распахнуты. Ч одной стороны туда залезал знакомый лейтенант. С другой шестерка Плотников.

— Ах черт! — сказал Шубин.

— Ты что? Ты что не рассказал? Куда ее увезли? В какую больницу?

— Это ты узнаешь. Меня другое волнует — по-моему, я сделал глупость.

— Ну, что еще?

— Когда они с аэродрома возвращались — меня, кажется, узнал Гронский.

— И что?

— Видишь «Волга» — она по нашу душу.

— С чего ты решил?

— Знакомые лица.

— Тогда я лучше обратно поеду, по переулкам.

— Пока ты будешь разворачиваться, они уже на нас сядут. Давай вперед!

Борис подчинился. Возможно, это было не лучшим решением. Машин на ходу в то утро в городе почти не было. Зеленый «жигуленок», так резво промчавшийся мимо вокзала, конечно же, обратил на себя внимание. Наверное, Шубину надо было спрятаться. Впрочем, тогда бы он открыл не менее известный преследователям профиль Бориса.

— Ничего, мы тут свернем, — сказал Борис, глядя, как черная «Волга» отходит от вокзала.

Он свернул направо, потом, увидев, что преследователей еще не видно, повернул в ворота большого дома, но тут ему пришлось затормозить. Во дворе, блокировав въезд, лежали трупы.

— Черт, я же знал… — сказал Шубин. — И забыл.

Борис хотел тут же выбираться из ворот задним ходом, но Шубин удержал его.

— Пригнись немного, — сказал он. — Дай им проехать.

Он смотрел назад, пригнувшись к сиденью. Он оказался прав. Через минуту мимо пронеслась черная «Волга». В ней был лейтенант милиции, еще кто-то в штатском и шестерка Плотников. Зеленую малолитражку, уткнувшуюся носом в ворота, они не заметили.

Борис подал назад, они вернулись к вокзальной площади и оттуда уже поехали по другой улице.

— Давай письма, — сказал Шубин. — Мало ли что, а вдруг придется срочно расставаться.

— Ты прав. Возьми в бардачке.

Шубин достал толстый конверт. конверт был заклеен, но без надписи.

Борис затормозил на перекрестке. Работал автоматический светофор.

Шубин достал из кармана ручку и, пока машина стояла, написал на конверте крупными печатными буквами:

«ПЕРЕДАТЬ В ЦК КПСС. СРОЧНО».

Потом с трудом втиснул конверт во внутренний карман аляски.

— Правильно, — сказал Борис, который видел, как Шубин писал.

— А я не догадался. Надо предусмотреть каждую случайность.

Зеленый свет не зажигался. Справа, на первом этаже, было открыто окно и оттуда двое мужчин вытаскивали тело женщины. Женщина была в одно рубашке, ноги были белые, полные, тот мужчина, который тянул за ноги, все старался оправить рубашку.

— Давай нарушим, — сказал Шубин.

— А? — Борис тоже смотрел на то, как вытаскивают тело женщины. — Конечно, конечно, — сказал он.

Он рванул через перекресток.

— А я домой только на минуту забежал, — сказал он. — Там моя мама. Она все знает. Мою жену оденут и все сделают, да?

— Конечно, — сказал Шубин.

Он обратил внимание, что по тротуарам, в ту же сторону, что ехали они, идут люди, быстро, деловито, словно на службу. Машина переехала железнодорожные пути, за ними было открытое место, спускавшееся к реке.

И тут Борис затормозил в изумлении.

Все поле до самой воды было усеяно телами. У края стояли три или четыре грузовика с откинутыми бортами, и солдаты уныло и методично выкидывали тела на землю.

Но между этих тел, многих тысяч тел, ходили люди. Другие спешили туда, стекались с разных сторон. Некоторые вглядывались лица мертвых, другие не смели подойти близко, одна женщина стояла на коленях перед телом мужчины и сила себя кулаками в грудь.

— Вот сюда бы привезти весь обком, — сказал Шубин.

— Как только ты будешь в безопасности, — сказал Борис, — я это сделаю. Клянусь памятью моей жены, я это сделаю.

Они поехали дальше. Они ехали мимо одноэтажных домиков, улица была совершенно пуста, и Шубин понимал, почему она пуста — ни в одном из домов не осталось ни души. На мостовой валялась раздавленная собака. Две курицы спокойно клевали что-то у забора. То ли пересидели беду на насесте, то ли у птиц иммунитет…

— А сейчас на всякий случай пригнись, — сказал Борис. — Будет пост ГАИ. Я думаю, здесь никого нет, но если есть, они могли предупредить об опасном преступнике.

Шубин пригнулся. На полу машины у его ног лежала женская заколка.

— Можно подниматься. Пронесло, — сказал Борис.

— А хозяин этой машины? — спросил Шубин.

— Хозяйка. Она в соседнем доме жила. Я потом машину поставлю на место, ты не думай.

— Я не думаю.

По сторонам дороги тянулись склады, потом они миновали коровник.

— И сюда добралось, — сказал Борис.

Ворота коровника были распахнуты, и труп коровы валялся в них.

Они миновали опустевшую пригородную деревню.

— Нелегко будет Силантьеву это прикрыть, — сказал Шубин.

— У него сильная поддержка в области, — сказал Борис. — Потому мы и не смогли его сковырнуть. Он у нас всего второй год, как подающий надежды. А области тоже не нужны неприятности.

Они въехали в лес. Дорога начала подниматься. Она поднималась ровно, и ее было видно на несколько километров вперед. Объехали приткнувшийся к обочине автобус. Потом «Москвич», который стоял поперек шоссе.

— Это не главная дорога, — сказал Борис. — Только до Синевы. Поэтому я тебя и повез. Они думают, что мы на аэродром или по свердловской трассе рванем.

«Жигуленок» легко катил в гору.