Кэсс Морган - Возвращение домой

– Теперь возьми вот эту железяку, – продолжил Люк, указывая на длинный, тонкий металлический прут, который они еще в первую ночь обнаружили возле камина. – Если сунуть ее прямо в огонь, она нагреется, и мы сможем провернуть это дельце.

Гласс ничего не сказала, с растущим ужасом наблюдая, как краснеет, раскаляясь, металл.

– Ты уверен, что это нужно? – с сомнением спросила она.

Люк кивнул.

– Неси эту штуку сюда. Только осторожно, не обожгись. – Гласс подошла к Люку и медленно опустилась рядом с ним на колени. Он глубоко вздохнул. – А теперь на счет «три» ты должна будешь прижать ее к ране.

Гласс задрожала. Комната вдруг принялась вращаться вокруг нее.

– Люк, я не могу. Прости меня, пожалуйста.

Он поморщился, пережидая новый приступ боли.

– Все нормально. Дай-ка ее сюда.

– Ох, господи, – прошептала Гласс, передавая Люку еще светящуюся красным железку и сжимая его свободную руку, которая каким-то образом была одновременно холодной и потной.

– Не смотри, – сказал он, стискивая зубы.

Через мгновение Гласс услышала крик и тошнотворное шипение, а в нос ей ударил запах паленой плоти. По лбу Люка струился пот, а сам он кричал, не умолкая, однако не оставлял своего занятия. Наконец, напоследок вскрикнув, он отшвырнул железку, которая звякнула об пол и куда-то откатилась.

Некоторое время казалось, что такая радикальная мера сработала. Кровотечение остановилось, и Люк смог несколько часов поспать. Но на следующее утро у него началась лихорадка, больная нога стала горячей, распухла и покраснела. Заражение распространялось по телу. Периодически Люк ненадолго приходил в себя, содрогаясь от боли, а потом снова проваливался в пучину беспамятства. Возможно, если бы они вернулись в лагерь и обратились к Кларк, та могла бы помочь, да только с тем же успехом можно было надеяться на то, что Люк выздоровеет по волшебству. Он не мог даже встать, что уж говорить о двухдневной пешей прогулке! К тому же снаружи их наверняка подстерегали наземники. Гласс чувствовала их присутствие так же ясно, как жар, исходящий от Люковой кожи.

Никогда, даже в долгие месяцы, проведенные в Тюрьме, Гласс не было так одиноко. В конце концов, там она постоянно видела соседку по двухъярусной шконке, охранников и тех, кто приносил пищу. А сейчас, когда Люк почти не приходил в сознание и наземники могли в любую минуту напасть снова, она чувствовала себя одинокой и до смерти напуганной. Тут некого было позвать на помощь. Ей приходилось одним глазом смотреть на Люка, а другим – на подступавший к их избушке лес. У нее разболелась голова, потому что она постоянно прислушивалась, не хрустнет ли ветка, извещая ее о том, что их враги вернулись.

Гласс стояла в дверном проеме и вглядывалась в листву – нет ли там признаков опасности. Прохладный лесной воздух омывал ее лицо, дразня и напоминая обо всем, что так нравилось им с Люком, – о деревьях, о лунной дорожке на водной глади… Обо всем, что не будет иметь никакого значения, если у нее отнимут Люка. Тут он зашевелился в своей импровизированной постели. Гласс бросилась к нему через комнату, схватила за руку и погладила горячий лоб.

– Люк! Люк, ты меня слышишь?

Его веки затрепетали, но глаза по-прежнему оставались закрытыми. Он пошевелил губами, но не издал ни звука. Гласс стиснула руку любимого, склонилась пониже и зашептала ему на ухо:

– Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю.

– Я опаздываю в караул, – сказал он, извиваясь в постели словно бы в попытке встать.

– Нет, не опаздываешь. Все в порядке. – Гласс взяла его за плечи. Ему что, кажется, что они до сих пор в Колонии, на корабле? – Тебе не о чем тревожиться.

Люк с трудом кивнул и снова закрыл глаза. Прошло лишь несколько секунд, и он снова провалился в забытье. Пальцы, сжимавшие ладонь Гласс, ослабили свою хватку, и она осторожно опустила его руку обратно на постель. Теперь нужно было осмотреть его ногу. Краснота расползлась по ней во все стороны, она начиналась от колена и заканчивалась в районе бедра. Гласс не слишком разбиралась в подобных вещах, но и ее скудных знаний хватило, чтобы понять: если не оказать Люку помощь, он неминуемо умрет. А значит, надо выходить немедленно. Прямо сейчас.

Усевшись за деревянный кухонный столик, она попыталась привести мысли в порядок и избавиться от страха, который грыз ее нутро последние несколько дней. Страх не поможет им отсюда выбраться. Она должна подумать. Нужно вернуться в лагерь, однако Гласс понятия не имела, как транспортировать Люка, который и с ее-то помощью еле-еле ходил, и не наткнуться при этом на наземников. По сравнению с этой задачей прогулка в открытом космосе вдруг показалась сущей безделицей. Как им сбежать, когда Люк в таком состоянии?

Она осмотрела крохотную избенку в надежде увидеть что-нибудь, что натолкнет ее на дельную мысль. Парализующий страх постепенно ослабил свою хватку, и мозг наконец-то заработал. Что, если двинуться по реке? Это может сработать, вот только как дотащить туда Люка? Ее глаза остановились на какой-то странной штуковине, над предназначением которой они с Люком ломали головы, когда только-только тут поселились. Эта штуковина стояла в углу вместе с метлой и прочими допотопными принадлежностями для уборки. Гласс пересекла комнату, извлекла загадочный предмет и положила его на пол. Почти с нее ростом, он был сделан из длинных деревянных реек и вообще был вроде доски, только с одного конца эти рейки загибались книзу. К предмету была привязана веревка.

Гласс вспомнила, что как-то раз читала в учебнике о чем-то похожем. Вроде бы дети катались на такой штуковине по снегу. Как же она называется? Склянки? Святки? Гласс поставила на предмет одну ногу, проверяя его на прочность. Он оказался вполне крепким, несмотря на преклонный возраст. Если ей удастся переложить туда Люка, она сможет волочь его по земле, нужно только кое-что переделать.

Она встала, прошлась по комнате, прихватила кое-какие вещи и положила их на пол рядом с… санками! Конечно же, это санки, Гласс была в этом уверена. Теперь нужно было приспособить их к делу. Она так и сяк приставляла к ним принесенные ею предметы, разбирала всю конструкцию, потом собирала ее снова и мрачно качала головой. Если бы шесть месяцев (да что там месяцев, даже шесть недель) назад кто-то сказал бы ей, что ей придется из всякого барахла, найденного в заброшенном домике на Земле, мастерить некое средство для транспортировки по лесам своего смертельно раненного бойфренда, она бы расхохоталась. И не преминула бы поинтересоваться, не перебрал ли ее собеседник нелегального виски, которым торгуют из-под полы на Аркадии.