Роман Бубнов - Гелиос. Жизнь после нас
– Животное не трогать ни при каких обстоятельствах. Подожди минуту, – и тут генерала словно окатили ледяной водой и отвесили пару пощечин. – Саманта.
– Генерал?
– Немедленно садитесь и проверьте эту постройку!
– Но там в дыму все…
– Выполнять!
Обеспокоенная Элизабет подбежала к Файервуду:
– Что случилось?
– Я не уверен пока.
* * *Спустя несколько минут из рации вырвался восторженный ликующий крик:
– Здесь под полом девушка. Гребаный Сатурн! Генерал, сэр. Это ваша дочь…
Мученики Эспайера
16:02 UGT
Гибридное поселение Ма-Лай-Кун.
10-е астрономические сутки после глобального сбоя в работе системы спутников
Закаты на Гелиосе баснословно красивы, особенно если за ними наблюдать с высоты птичьего полета.
Угасающая заря, отбрасывающая от исполинских деревьев длинные тени, ветреная свежесть, сменяющая зной и духоту, ну и конечно же, завораживающее восхождение в небо ночных светил Франциско и Фердинанта.
Даббар давно улетел, а вот разговоры о том, как он забрался в такую глубину леса и как нашел девочку, скорее всего, утихнут еще очень не скоро.
На незанятой высотной площадке в кронах одного из гигантских деревьев Ду, возле медицинского шаттла с выключенными двигателями стоял немногословный и грустный Самсон Доминик Файервуд, тепло прижимая к себе Элизабет Уорд. Они уже долгое время молча смотрели на лежащую под аппаратом искусственного дыхания Саманту.
Без сознания, под капельницей, беззащитная и ранимая, она, не шелохнувшись, покоилась на левитирующих носилках в ожидании трансфера на Северную Станцию. Джазз бесшумно парил где-то сбоку.
Смахнув крупную соленую слезу, окропившую губы, Элизабет спросила:
– Она никогда никому ничего плохого не желала. За что ее так?
– Благочестивому человеку не место в гнилом окружении. Мы слишком долго пролежали в канаве и, в итоге, стали ее частью.
– Ты о чем?
– Сэм чище и невиннее всех нас вместе взятых. Поэтому и пострадала первой.
– Намекаешь на мученичество?
– Нет, на причины и следствие. Мы заслужили все, что произошло. Туземцы просто напомнили нам, что не нужно задирать нос.
– Считаешь, Вилкокс прав? – сменила тему Элизабет.
– В чем? В том, что у нас все это время под носом был философский камень?
– Нет, что мы, люди, как прионы, как вирусы. Мы всегда уничтожаем все вокруг, особенно то, что любим.
– Причины всегда внутри нас самих, Бэсс. Но если ты меня спрашиваешь, сможем ли мы измениться – я лучше промолчу.
– Тебе хорошо здесь? На Гелиосе? Что, если все и всегда стремится к одному единственному сценарию? Что, если, все уже спланировано задолго до нас? Что, если мы все здесь обречены?
– Думаешь, Гелиос – это наша черная дыра? Наша погибель? Не волнуйся. Переживем как-нибудь. Переродимся.
– Я тебе рассказывала про свои видения. Я чувствую, что случится что-то роковое, катастрофичное, жуткое.
– С чего бы это?
– Посмотри сам. Двадцать лет, и мы вернулись к тому же, от чего пытались уйти.
– ??
– Виллер стал подонком. Споука убили. Кирки тоже. Мы снова все воюем друг против друга…
– Во-первых, ты сгущаешь краски, Бэсс. Любовник твой просто заигрался и переоценил свои силы. Он свое получил. Девочку Кирки мы найдем. Этот прощелыга Люка, или как его там на самом деле, объявлен в розыск. Далеко от дронов не спрячется.
– А во-вторых?
– Во-вторых, ядерный реактор с авианосца демонтировали. Если мне не изменяет память, ты рассказывала, что все закончилось извержением вулкана, вызванного падением станции…
– Свардау в любую минуту может проснуться. Все эти годы я себя чувствую как на пороховой бочке.
– Если не помогать, не проснется.
– А если помогут?
– Кто? Очередные фанатики? – улыбнулся Файервуд по-отцовски. – «Обрезанные» на тысячу миль к вулкану не походят. Боятся его, как проказы. Да и на орбиту они не летают. Так что не драматизируй.
– Кстати, про орбиту. Я разобралась с неполадкой в глобальной связи. Все спутники и микросхемы в порядке, сбой случился в результате блокировки наших сигналов.
– «Глушилки»?
– Вероятнее всего.
– Частотный генератор гамма-помех. Виллер? Берк? – Файервуд почесал свободной рукой затылок.
– Я не думаю, что у нас есть такая технология.
– Намекаешь…
– Связь пропала сразу после фиксации многочисленных гравитационных аномалий. Я думаю, у нас гости. Просто они еще о себе не заявили.
– Ты начинаешь меня злить, – Файервуд произнес это мягко и по-отечески.
Неожиданно активировался и вмешался дройд:
– Извините, что прерываю. Хорошая новость. Только что заработала глобальная спутниковая связь!
– Починили! А ты про какие-то «глушилки», – иронично пошутил генерал.
– Очень странно, – удивилась Элизабет и обратилась к дройду. – Джазз, можешь соединиться с ЮКЛ, активировать удаленно автопилот на нашем Клипере и направить его сюда?
– Выполнено. Корабль уже взлетает.
– Шустрая ты, Бэсс!
– Ой! – задрожал дройд. – Боюсь, у меня плохая новость.
– Говори все сразу, – сухо ответил генерал. – Мы не в столовой, чтобы в нас порциями все запихивать.
– Очень плохая новость.
– Не томи!
– В пустыне засекли наземный сигнал бедствия. Похоже, что AST Porky Whale потерпел крушение в пустыне. Но есть группа выживших.
– О чем речь? – переспросила Элизабет.
– Тяжелый пассажирский авиалайнер, – перевел ей Файервуд. – Болотные черти! Сегодня же должны были везти детей на соревнования.
Элизабет зажала рукой рот:
– Дети. Друзья и подруги Сэм. И Том, ее парень.
– Томас Флинн? – генерал моментально побагровел от негодования, забыв обо всем остальном.
– Это еще не все, – перебил всех дройд. – Только что с обсерватории Эспайера было получено сообщение о визуальном контакте с неопознанным летающим объектом крупного размера. Он войдет в нашу атмосферу в течение нескольких минут.
– Началось! – прошептала Элизабет.
– Похоже, нас ждет интересная ночь, – скептически поразмыслил генерал.
Не говоря ни слова, Элизабет развернула Самсона за плечо в обратную сторону и, вытянув руку, указала пальцем на темно-синий сапфирового отлива шквальный грозовой фронт, простирающийся по всей линии горизонта:
– Вот о чем говорил Вилкокс!
Крича во всю глотку, над головой пронеслись обеспокоенные стаи Ара-Папигов и целые облака мелких птиц, похожих на стрижей. Файервуд сделал шаг вперед и, не глядя ни на кого, скомандовал на автомате:
– Дройд, носилки с девочкой в грузовой отсек. Люк закрыть! – после чего он наклонил голову к микрофону рации, закрепленной на плече. – Орел 009, вы это видите?
– Так точно, сэр. Фиксируем резкое падение температуры.
Переливаясь антрацитовыми, ультрамариновыми и базальто-серыми оттенками, плотная массивная тяжелая туча со вспышками молний, проглотила еще не пришедший в себя Ма-Лай-Кун, словно гигантское жуткое цунами.
В лицо ударил жесткий крутой ветер с мокрой ледяной крошкой, и через мгновение стало так холодно, как бывает в новой морозильной камере с выставленной на полные обороты мощностью. Листва окрасилась в бумажный цвет, и первые холмы градин выросли как на дрожжах в вихрях этой беспорядочной студеной вьюги, накрывая величественный Элигер-Сильварум серебристо-белым снежным одеялом.
Часть 2. Территория Холода
Земной физик и астроном Пьер-Симон Лаплас, живший в 18–19 веке, родоначальник теории вероятности и первый предсказатель черных дыр, был автором смелой теории, согласно которой вокруг всего сущего присутствует единый непостижимый пониманию разум, сведущий обо всем и способный в точности описывать прошлое и предсказывать будущее. Парадоксом Лапласа считалась гипотеза, что, независимо от множества вариаций движения частного во Вселенной, глобальная модель снова и снова стремится к одному единственному сценарию и поэтому поддается предопределению.
Странная находка
11:13 MT
Горный хребет Мапири-Экселис, к востоку от поселения Акале-Охон
– Ничего интересного здесь нет и быть не может в принципе! – переместив на лоб армейские затемненные горные очки, выругался заросший Дуайт Кэннинг. – Может, вернемся назад? Горбуны заметят – и все! Конец нашему турпоходу.
Толстяк снял левую перчатку и хлестким шлепком о ветрозащитную теплую куртку сбил прилипшие к ворсинкам обледенелые катыши.
– Я уверен, что они давно уже нас засекли, – сквозь кислородную маску парировал трусливое замечание совсем еще молодой Освин Грин. – Просто мы им не интересны, расслабься и не нервируй меня.
Парень освободил непослушную лямку заплечного рюкзака, то и дело застревающую в карабине страховочной веревки, прицепленной к пояснику.
