Владимир Михайлов - Особая необходимость

— Ты что? — спросил Сенцов.

— Ничего… — сказал Раин. — Просто, я — идиот! Марс, Земля Венера… А в центре что, я вас спрашиваю?!

— По всем данным — Солнце, — сказал Сенцов. — Ну, и?..

— Так, — удовлетворенно кивнул Раин. — Прошу разрешения отлучиться на полчаса.

— Куда?

— Очень важно… Проверить одно соображение, — сказал Раин, роясь в груде справочных катушек, захваченных ими из погибшей ракеты, и торопливо заправляя одну из них в магнитофон. — Одно соображение…

Он закрыл глаза, прислушиваясь к числам, которые равнодушно диктовал магнитофон, и делая быстрые расчеты на листке бумаги.

Потом перечитал их и кивнул.

— Мы вдвоем с Калве… Одевайся, Лаймон. — Он начал натягивать скафандр, от нетерпения не попадая в рукава. — И как только мы раньше не сообразили… Искали сложностей, а получается очень просто…

— Да в чем дело-то? — не выдержал Сенцов. — Что за секреты?

— Узнаешь, дорогой командир, узнаешь, — сказал Раин. — Через полчаса мы вернемся. Захвати инвертор, Калве…

Пока трое в каюте ожидали их возвращения, не произнося ни слова и только переглядываясь заблестевшими глазами, — Раин и Калве миновали отсек с вычислителями и вышли в круглый зал. Раин торопливо подошел к экрану, склонился над ним, хрипло — только по голосу и можно было понять, как он волнуется, — сказал:

— Дай-ка увеличение…

Калве включил. Несколько минут Раин напряженно всматривался, водя стрелкой по экрану, что-то считал, шевелил губами. Наконец он решительно поставил кончик стрелки на самый огонек среднего кольца.

— Замерь… — сказал он коротко.

Калве двинулся вдоль кабеля, медленно приблизился к двери, ведущей в секцию, сказал:

— Сигналы поступают…

— Так. — Раин выписывал новые цифры на листке бумаги. После этого он еще раз проверил положение стрелки. Кивнул головой. Выпрямился, весело блестя глазами.

— Пошли…

Через десять минут они были уже в рубке ракеты. Три вопрошающих и полных надежды взгляда встретили их. Калве в ответ недоумевающе пожал плечами, помотал головой. Раин сразу направился к центральному пульту, несколько секунд глядел на него. Потом, пригладив волосы, сухо сказал:

— Все мы — а я в самую первую очередь — заслуживаем единицы по сообразительности и логике. Я никак не мог разобраться в значении пульта на кибернетическом посту. Калве — тоже. Но это оказалось не по его части… Если бы кто-нибудь из моих ассистентов на кафедре не знал, что Земля обращается вокруг Солнца — это было бы меньшим грехом… На пульте обозначены — и мы давно могли бы об этом догадаться — орбиты трех планет: Марса, Земли, Венеры. Вот они, кольца с огоньками. А огонек в центре…

— Солнце! — сказал Калве, улыбнувшись, как будто он уже увидел настоящее, земное солнце — не пылающий, косматый шар, каким он видел его из ракеты сквозь светофильтры, а золотистое, ласковое земное светило, сияющее на голубом небе…

— Солнце, — повторил Раин. — Но дело не в этом — сам факт этот еще ничего не значит… Стрелка на пульте может находиться на уровне любой из трех орбит. Причем это не схема: огоньки перемещаются, они дают действительное положение планет на орбитах в данную минуту — это я специально проверил по справочникам. Просто счастье, что нам удалось их спасти… И вот, устанавливая стрелку в положение, когда острие указывает, скажем, на Землю, мы даем задание кибернетическому центру, который тут же начинает вырабатывать программу полета…

— Стоп! — прервал Сенцов. — А вы в этом уверены?

— О, да, вероятность ошибки невелика, — ответил уже Калве. — Я не допускаю, что мы могли ошибиться. Я исследовал очень тщательно. И убежден в том, что правильно понял общие принципы…

— И что же? — спросил Сенцов.

— Программа передается в киберустройство ракеты, — сказал Калве. — Импульсы уходят по кабелю. Мы проследили — он идет сюда. Машина, как можно заключить, вычисляет и задает ракете оптимальный режим полета на данную планету, применительно к сегодняшнему положению планет на орбитах.

— Видите, — вставил Калве, — в каком положении находятся сейчас огоньки? В таком же, как и в кибернетическом посту. Это может означать только, что ракета сейчас подключена к большой машине…

— А какой именно ракете эта программа передается, определяется переключателем. Одновременно может стартовать только одна ракета.

— Ясно! — торопливо сказал Азаров. — Значит, своими ракетами они действительно не управляли. С начала до конца корабль ведут автоматы.

— Это просто руководство для программирующего устройства, — сказал Калве. — Для удобства оно выполнено в виде планетной карты.

— А почему только для трех планет? — спросил Коробов.

— Не обязательно… Когда-то в этот пульт были заложены и другие схемы. Помните, что мы видели на экране…

— Программа… — сказал Сенцов. — А если вылет задерживается?

— Вычислитель ракеты должен постоянно вносить в нее поправки, — ответил Калве. — Интересно будет разобраться в его устройстве…

— Ну, а как же все-таки стартовать?

— Вот кнопки — такие же, как в кибернетическом посту. Там старт давался белой кнопкой. Дело человека — только дать разрешающий импульс в машину. Дальше она ведет корабль сама…

— Что ж, — сказал Коробов. — У велосипеда есть педали, у автомобиля — нет. Но никто не отказывается ездить на автомобиле из-за того, что у него нет таких педалей…

— Вот, значит, как получается… — сказал Сенцов. — Просто — кнопка… Нажать — и лететь…

— Лететь! — как эхо, повторил Азаров, и голос его дрогнул.

— Лететь, — спокойно согласился Коробов.

— Лететь, — сказал Раин и усмехнулся.

— Лететь так лететь, — безмятежно проговорил Калве. — Так я пойду, принесу обратно вещи…

— Пойдемте скорее… — просительно сказал Азаров и первым рванулся из рубки. Но Сенцов поймал его за руку.

— Вот теперь — отдыхай… — сказал он. — Отдыхай до Земли.

Все вышли, и на миг Сенцов остался один.

— Ну, вот… — сказал он тихо. — Ты ведь не подведешь, правда?

Никто не мог бы услышать ответа. Но он, наверное, услышал, потому что улыбнулся взволнованно и радостно.

16

— Ну, что же? — сказал Сенцов. — Так где у них сидел пилот? Здесь?

Составление программы полета было закончено. Об этом возвестил вспыхнувший полчаса назад на пульте огонек. Побывав в последний раз наверху, Калве установил, что машина выключилась. Зато за задней стеной рубки не умолкало чуть слышное гудение: кибернетическая машина ракеты продолжала работать, с каждой протекшей минутой внося в программу соответствующие изменения.