Джек Вэнс - Плавучие театры Большой Планеты

Замп выразительно прочел вслух эти параграфы, бросая многозначительные взгляды на Гассуна; тот с возмущением уставился на партнера: «Почему бы я стал опасаться гаркенских блюстителей порядка? За всю жизнь я ни разу не нарушил закон!»

«Не начинайте преступную карьеру в Гаркене, — посоветовал Замп. — Иначе многие годы вашего самообуздания пойдут коту под хвост».

«Нет никаких поводов для беспокойства, — отозвался Гассун. — Мы объявим программу, как обычно, и будем давать представления — если сборы окажутся достаточными. Мне не терпится извлечь хоть какой-нибудь доход из этого разорительного путешествия».

«Мы можем провести здесь пару дней, не больше, — предупредил Замп. — Сроки поджимают».

«Посмотрим!»

«Миральдра» приблизилась к причалу Гаркена и пришвартовалась, почти не привлекая внимания находящихся на набережной. Замп выставил плакаты, оркестр заиграл веселые мелодии, девушки-мимы стали прохаживаться по верхней палубе — но лишь несколько портовых зевак остановились, чтобы взглянуть на плавучий театр.

«Странно! — заметил Гассун. — Даже любопытно. Гаркен — достаточно многонаселенный город. Причем местные жители, надо полагать, не страдают от избытка развлечений».

«Простая реклама делает чудеса, — подбодрил его Замп. — Устроим парад с музыкой, и все будет хорошо».

«Надеюсь, — проворчал Гассун. — В противном случае мы потеряем зря целый день и весь вечер».

Замп положил в чемоданчик несколько пачек билетов, построил музыкантов в колонну и поручил трем девушкам-мимам идти с плакатами в руках справа от колонны, а трем другим — слева. Замп подал знак рукой — оркестр стал маршировать по набережной, и вскоре музыканты заиграли бодрую мелодию. Встревоженный, Замп выбежал вперед и замахал руками, призывая к молчанию: «Еще не время! Здесь может быть запрещено исполнять громкую музыку по утрам или что-нибудь в этом роде. Давайте сначала убедимся в том, что мы не нарушаем никаких правил. Пойдем вперед — строем, в ногу! Девушки, поднимите плакаты повыше! Мы продаем билеты, а не разглядываем прохожих!»

Замп провел рекламную демонстрацию по широкой улице на центральную площадь, где создавали оживленную красочную суматоху многочисленные торговцы в палатках и лавках, с лотками и тележками. По обеим сторонам главной улицы тянулись вереницы гостиниц и таверн; в следующем квартале под сенью дубильноореховых деревьев расположились загоны для рабов — одни пустовали, другие были буквально набиты людьми. Прямо напротив через огромные ворота в массивной стене из черного кирпича открывался вид на бескрайнюю степь.

Замп остановил парадное шествие, уже начинавшее привлекать внимание. Поблизости стоял высокий темноволосый человек с болезненно желтоватой физиономией, обвисшими щеками и хищным горбатым носом — сочетание этих особенностей придавало ему исключительно мрачный вид. На нем была кираса из полированных стеблей черного бамбука, а его хитроумно устроенная кожаная шляпа с десятками фигурных вмятин и складок, по-видимому, свидетельствовала о каком-то должностном статусе. Замп подошел к нему, будучи уверен, что тот сможет предоставить достоверную информацию.

«Мы еще никогда не бывали в Гаркене, — сказал Замп. — По существу, мы только что прибыли на плавучем театре под наименованием „Очарование Миральдры“ и хотели бы рекламировать предлагаемую нами развлекательную программу. Нарушим ли мы какие-нибудь местные постановления, если будем исполнять музыку и делать объявления?»

«Это не приведет к нарушениям, — ответил человек в черной кирасе. — Могу вас официально в этом заверить, так как я — один из городских магистратов».

«В таком случае я хотел бы предложить вам привилегию приобретения нашего первого билета, проданного в Гаркене, — Замп раскрыл чемоданчик. — Всего лишь за полгроша».

Магистрат поразмышлял несколько секунд, после чего согласился: «Не откажусь. По сути дела, я куплю сразу четыре билета».

Он вынул из поясной сумки стопку бумаг толщиной в два пальца, скрепил одну из бумаг черной печатью, пользуясь карманным устройством, и передал ее Зампу: «Два гроша — насколько я понимаю, такова цена четырех билетов?»

Замп с сомнением взглянул на листок бумаги: «Откровенно говоря, я предпочел бы получить плату полновесным железом».

«Вексель служит эквивалентом железа, — решительно возразил магистрат. — Он подлежит обмену на любые товары в городской черте Гаркена. У нас все сделки заключаются на этой основе».

«Изобретательная концепция! — заметил Замп. — Могу ли я обменять эту бумагу на два железных гроша — и, если это возможно, где производится такой обмен?»

«В большом здании из черного кирпича, — магистрат указал на упомянутое строение пальцем, длиной и бледностью соперничавшим с пальцами Гассуна. — Это банк, где любые местные векселя можно обменивать на наличные деньги».

«В таком случае благодарю вас — как за предоставленные сведения, так и за покупку», — сказал Замп. Он подал знак оркестру, тут же заигравшему веселую мелодию. Установив плакаты, девушки-мимы принялись исполнять сложный танец, кружась по одиночке и взявшись за руки, прыгая из стороны в сторону, приседая и кувыркаясь в воздухе. Стали собираться зрители; Замп время от времени прерывал оркестрантов и танцовщиц, громко объявляя о предстоящем вечернем исполнении высококачественной развлекательной программы на борту «Очарования Миральдры». Ему удалось продать много билетов, причем все покупатели расплачивались листками бумаги с проставленными на них печатями.

Внимание Зампа отвлекли отчаянная жестикуляция и выкрики группы рабов, столпившихся в загоне под дубильно-ореховым деревом. Любопытствуя, Замп подошел к бамбуковой ограде. За ней он обнаружил Гарта Пеплошторма и многочисленных участников его труппы.

Почти прикасаясь лицом к прутьям бамбуковой решетки, Замп серьезно произнес: «Маэстро Пеплошторм! Никак не ожидал встретить вас в Гаркене».

«Мы здесь не по своей воле! — слегка дрожащим голосом воскликнул Пеплошторм. — Нас схватили, нам угрожали, нас погоняли, как скотину, и привезли сюда, чтобы продать в рабство! Можете ли вы представить себе такую нелепость? Какую радость, какое неописуемое облегчение я ощутил, как только вас заметил!»

«Всегда приятно увидеть знакомое лицо в чужой стране, — кивнул Замп. — Но прошу меня извинить, мне нужно продавать билеты на вечернее представление».

Замп вернулся к оркестрантам, обратился к толпе с громким объявлением и продал почти сотню билетов.

Гарт Пеплошторм продолжал возбужденно жестикулировать, и Замп вернулся к загону: «Маэстро Пеплошторм, вы меня звали?»