Джин Вулф - Коготь миротворца (Книги нового солнца, Книга 2)

Глава 21

Гидромантия

Iрошло несколько мгновений, прежде чем до меня наконец дошло, что же он в действительности произнес. Потом мои ноздри наполнились одуряюще сладким запахом жареной плоти Теклы, и я, казалось, снова услышал беспокойный шорох листьев. Я был так ошеломлен, что мне даже не пришло в голову, насколько нелепы какие бы то ни было предосторожности в этой комнате, которая вся - не что иное, как обман, и осмотрелся вокруг в поисках соглядатаев. Потом я вдруг почувствовал, что рука помимо моей воли (я намеревался задать несколько вопросов, прежде чем открыть свою причастность к делам Водалуса) достает из глубины ташки огниво в форме лезвия ножа. Гермафродит улыбнулся. - Я чувствовал, что ты можешь оказаться тем самым человеком. Я жду уже несколько дней. Тот старик и многие другие получили распоряжение препровождать ко мне всех приезжих. - Меня посадили в вестибюль, - ответил я. - Отсюда и задержка. - Но, как я вижу, тебе удалось бежать. Вряд ли тебя выпустили бы прежде, чем мой человек об этом позаботился. Хорошо, что ты выбрался сам у нас не так много времени. Три дня празднества, а потом... Идем, я покажу дорогу в сад, хоть и не могу поручиться, что тебя туда пустят. Он открыл дверь, через которую вошел, и на этот раз я заметил, что в ней действительно не было ни одного прямого угла. Комната за дверью оказалась не больше первой, но была нормальной формы и пышно обставлена. - Тебе посчастливилось попасть в нужную часть Обители Абсолюта. В противном случае нам пришлось бы проделать немалый путь. Но сначала мне нужно прочесть послание. Он подошел к предмету, который я принял за стол со стеклянной столешницей, и положил огниво на полочку под стеклом. Стекло сразу же осветилось, хотя над ним не было источника света. Огниво вдруг стало расти, пока не достигло размеров меча, а полоски, раньше воспринимавшиеся как обычные зубцы, о которые чиркают кремнем, превратились в строки отчетливых знаков. - Отойди, - приказал гермафродит. - Если ты не прочел этого раньше, то не должен видеть и сейчас. Я сделал, как он велел, и некоторое время наблюдал за фигурой, склонившейся над странным предметом, который доставил сюда из лесного царства Водалуса. Наконец он произнес: - Ничего не поделаешь, придется сражаться на два фронта. Впрочем, к тебе это не имеет отношения. Видишь вон тот шкаф с овалом на дверце? Открой его и принеси книгу, которую там найдешь. Потом положи ее на эту подставку. У меня мелькнуло подозрение, не заманивают ли меня в ловушку, но все же я открыл дверцу шкафа. В нем хранилась одна-единственная книга гигантских размеров - высотой чуть ли не с меня, а шириной в добрых два кубита. Перед моими глазами предстала сине-зеленая кожа, и мне вдруг показалось, что я открыл крышку поставленного стоймя гроба. Вложив меч в ножны, я обхватил огромный том обеими руками и водрузил его на подставку. Гермафродит спросил, случалось ли мне видеть эту книгу раньше. Я ответил отрицательно. - Похоже, ты ее побаиваешься... По крайней мере, ты так старательно отворачивал лицо, пока ее нес. Он открыл обложку. Первую страницу покрывали красные незнакомые мне письмена. - Это предупреждение ищущим пути. Хочешь послушать? Я признался: - Когда я открыл шкаф, мне показалось, что я увидел в коже мертвеца, и этот мертвец был мною самим. Он закрыл книгу и провел рукой по переплету. - Всего лишь переливы краски - работа старинных мастеров. А линии под ней - только шрамы на шкуре замученных животных, следы шипов и бичей. Но если ты боишься, в путь отправляться не стоит. - Открой книгу, - попросил я. - Покажи мне карту. - А карты и нет, - усмехнулся он, переворачивая обложку и первую страницу разом. - Есть сама книга. Я почувствовал, что ослеп. Так грозовой ночью слепит вспышка молнии. Страницы книги казались сделанными из чистого серебра, отполированного настолько, что они ловили каждый крошечный лучик света и отражали его, усиливая в сотни раз. - Зеркала... - пробормотал я. Уже произнеся это слово, я понял, что нет никаких зеркал, а есть нечто, для чего у нас не нашлось иного слова; кроме "зеркало". То самое, что недавно вернуло Иону к его звездам. - Но откуда берется энергия, если они не обращены друг к другу? - Подумай, как долго они смотрят друг на друга, пока книга закрыта. Теперь мощность поля какое-то время сохранится. Если решился, ступай! Я никак не решался. Пока он говорил, в сияющем воздухе над страницами возникла удивительная форма. Не женщина и не бабочка, а нечто, в чем эти два существа сливались воедино. И так же как, глядя на изображение горы на заднем плане картины, мы отдаем себе отчет в том, что в реальности эта гора огромна, так и я твердо знал, что смотрю на это существо из беспредельной дали - крылья его держал протоновый ветер космоса, а весь Урс был не чем иным, как одной из пылинок, вздымаемых их биением. И так же как я смотрел на него, как несколько мгновений назад гермафродит смотрел сквозь стекло на письмена, начертанные на огниве, так и оно смотрело на меня. Оно замерло, потом повернулось ко мне и распахнуло крылья. Я увидел, что они испещрены множеством глаз. Книга с треском захлопнулась, как закрывается дверь. - Что ты видел? - спросил гермафродит. Я лишь испытывал облегчение, что мне не надо больше глядеть на страницы. - Благодарю, сьер. Кем бы ты ни был, я твой покорный слуга на вечные времена. Он кивнул. - Может статься, придет время, и я напомню тебе эти слова. Не стану больше спрашивать о том, что ты видел. Вот, возьми это, вытри лоб. Видение оставило на тебе печать. Он протянул мне чистую салфетку. Я отер лоб, потому что чувствовал, как по нему струится влага. Салфетка стала алой от крови. Словно прочитав мои мысли, он объяснил: - Не бойся, ты не ранен. По-моему, у врачей есть для этого какой-то ученый термин. Гематидрозис, кажется. Сильное потрясение, бурные чувства вызывают разрыв мелких кровеносных сосудов. Иногда - по всему телу. Боюсь, останется довольно безобразный синяк. - Почему ты сделал это? - спросил я. - Я думал, ты собираешься показать мне карту. Единственное, чего я хотел, это добраться до Зеленой Комнаты, где расположились артисты. Так назвал это место старый Рудезинд. Или послание Водалуса повелевает тебе уничтожить гонца? - С этими словами я потянулся за мечом, но, когда рука легла на знакомую рукоять, я почувствовал, что у меня не хватит сил вынуть его. Гермафродит рассмеялся. Поначалу эти звуки казались приятными, они будто колебались между женским и мальчишеским тембром; но потом его смех перешел в пьяное хихикание. И тут память, принадлежащая Текле, ожила во мне. - Так вот чего ты желал? - произнес он, когда сумел взять себя в руки. - Ты просил у меня огня для свечи, а я попытался дать тебе солнце. Немудрено, что ты обжегся. Виноват... Возможно, я просто искал повода для отсрочки, но даже если и так, я не дал бы тебе уйти столь далеко, если бы в послании Водалуса не говорилось, что у тебя Коготь. А теперь, прошу прощения, но ничего не могу с собой поделать - уж больно это забавно. Куда ты отправишься после того, как найдешь эту Зеленую Комнату, Северьян? - Куда прикажешь. Как ты только что напомнил мне, я служу Водалусу. (На самом деле, я боялся Водалуса, и опасался, что гермафродит может сообщить ему о моем неповиновении.) - А если приказа не будет? Тебе уже удалось избавиться от Когтя? - Он со мной, - ответил я. Наступило молчание. Гермафродит не подавал голоса. - Доберусь до Тракса, - снова заговорил я. - У меня письмо к архону. Кажется, он должен дать мне работу. Во имя чести своей гильдии я хотел бы туда попасть. - Хорошо. Насколько сильна в действительности твоя любовь к Водалусу? И снова я ощутил под рукой рукоять меча. Как я уже говорил, у всех прочих память со временем угасает. Моя же - почти не тускнеет. Туман некрополя окутал мое лицо, и все, что я чувствовал, получив монету от Водалуса и глядя, как он уходит туда, куда не мог последовать за ним, я ощутил заново. - Я однажды спас его. Он кивнул. - Тогда вот что ты должен сделать. Добраться до Тракса, как ты и предполагал, убеждая всех, в том числе и себя самого, что ты собираешься занять обещанную тебе должность. Коготь опасен. Знаешь ли ты об этом? - Да. Судя по словам Водалуса, если станет известно, что он у нас, мы можем потерять поддержку простых людей. Гермафродит некоторое время хранил молчание. Потом сказал: - Пелерин надо искать на севере. Если представится возможность, ты должен отдать им Коготь. - Именно так я и собираюсь поступить. - Хорошо. Есть еще кое-что, что тебе предстоит совершить. Автарх сейчас здесь, но задолго до того, как ты попадешь в Траке, он тоже окажется на севере, с армией. Если он, окажется, будет вблизи Тракса, ты получишь возможность встретиться с ним. В свое время ты узнаешь способ, благодаря которому сможешь лишить его жизни. Не требовалось и воспоминаний - то, как он произнес последние слова, выдало его с головой. Я хотел было опуститься на колени, но он хлопнул в ладоши, и в комнату беззвучно скользнул сгорбленный человечек, одетый как монах - в рясу с капюшоном. Автарх отдал ему какие-то указания, но я не прислушивался, ибо меня занимало совсем другое. В целом мире вряд ли найдется зрелище более прекрасное, чем лучи солнца на рассвете, увиденные сквозь тысячи искрящихся струй Пророческого Фонтана. Я не эстет, но, впервые увидев их танец (о котором столько слышал), почувствовал, будто обновляюсь. До сих пор я часто вспоминаю его, просто для удовольствия, именно таким, каким он предстал передо мной, когда облаченный в рясу прислужник открыл дверь - после бесконечных тесных коридоров Второй Обители - и я увидел серебристые струи, вычерчивающие тайные знаки на солнечном диске. - Теперь прямо, - раздалось глухое бормотание из-под капюшона. Дорожка ведет к Древесным Вратам. Среди артистов вы будете в безопасности. Дверь, затворившаяся за мной, слилась с травянистым склоном холма. Я, споткнувшись, шагнул к фонтану, и ветер освежил мое лицо водяной пылью. Я стоял посреди выложенной серпентином площадки, охваченный желанием узреть будущее в прихотливых формах танцующих лучей. В конце концов я полез в ташку за подношением. Преторианцы забрали все деньги, но пока моя рука ощупывала то немногое, что у меня оставалось (фланель, половинка точильного камня, флакон с маслом для "Терминус Эст", да еще гребень и коричневая книга для меня самого), я углядел монетку, завалившуюся между зеленоватыми плитами прямо у меня под ногами. Я без труда выковырял ее один азими, стершийся до того, что на поверхности остались лишь еле заметные следы рисунка. Шепотом загадав желание, я бросил монетку в самый центр фонтана. Струя подхватила ее и подбросила высоко в небо, так что, прежде чем упасть в воду, она ярко вспыхнула на солнце. Я стал читать символы, которые рисовала вода на фоне солнца. Меч. Это совсем просто. Я останусь палачом. Затем цветок розы, а под ним - река. Я отправлюсь вверх по течению Гьолла, потому что это дорога в Траке. Сердитые волны, потом ленивая, мерная зыбь. Должно быть, море, но как попасть к морю, направляясь к истокам реки? Скипетр, стул, множество башен. Тут я подумал, что способность фонтана к провидению, в которую я и без того не слишком верил, на самом деле - чистый вымысел. Я отвернулся, но успел поймать взглядом многоконечную звезду, быстро увеличивающуюся в размерах. С тех пор как я вернулся в Обитель Абсолюта, я дважды приходил к Пророческому Фонтану. Один раз я навестил фонтан едва забрезжил свет, пройдя через ту же дверь, откуда в первый раз увидел его. Но я ни разу больше не осмелился вопрошать его о будущем., Мои слуги, которые все как один признаются в том, что бросали в него свои орихальки, когда в саду не было гостей, хором утверждают, будто пророчества фонтана ложны. Но я в том не уверен, потому что помню, как зеленый человек отпугивал посетителей своими предсказаниями. Не могло ли быть так, что мои слуги, перед которыми вода рисовала будущее как нескончаемую вереницу подносов, метелок и звенящих колокольчиков, просто не желали верить пророчеству? Я расспрашивал и своих министров, которые, вне всякого сомнения, ублажали воду пригоршнями хризосов, но их ответы были путанны и невнятны. Конечно, мне стоило больших усилий повернуться спиной к фонтану и его чудным таинственным письменам и двинуться навстречу старому солнцу. Огромное, как лик гиганта, темно-багровое, оно вырастало над уходящим горизонтом. На его фоне чернели неровные очертания земли, вызывая в памяти фигуру Ночи на крыше караван-сарая на западном берегу Гьолла, которую я так часто видел в диске восходящего солнца под конец наших пирушек с ночными купаниями. Не сознавая, что нахожусь в самом центре владений Обители Абсолюта, вдали от пограничных караулов, я боялся, что в любое мгновение меня могут остановить и опять бросить в вестибюль, где потайную дверь наверняка уже обнаружили и заколотили. Ничего подобного не произошло. Никто кроме меня не нарушал покоя живых изгородей, бархатных лужаек, цветов и ручейков. Лилии ростом выше меня склоняли над тропинкой, совершенной поверхности которой касались лишь мои ноги, свои звездчатые лица, усеянные крупными каплями росы. Соловьи, дикие и запертые в золотых клетках, развешанных на деревьях, все еще пели. Один раз с отголоском прежнего ужаса я увидел одну из живых статуй. Похожая на гигантского человека, но слишком медлительная и прекрасная, чтобы быть человеком, она пересекала небольшую лужайку, словно повинуясь звукам неслышимой музыки, сопровождавшей какое-то загадочное шествие. Надо признаться, я отпрянул в сторону и, пока она не прошла, стоял неподвижно, гадая, чувствует ли она мое присутствие и есть ли ей до меня дело. Я уже совсем отчаялся найти Древесные Врата, когда увидел их впереди. Как обычные садовники создают шпалеры персиковых деревьев, так поколения великих мастеров Обители Абсолюта трудились над суками могучих дубов, пока каждая ветка не стала отвечать требованиям чисто архитектурного замысла, и я, ступая по вершинам кровель величайшего из дворцов Урса, не встречал ни единого камня, пока вдруг перед моим изумленным взором не предстала эта величественная арка, воздвигнутая из живой зелени, словно из тесаного мрамора. И тогда я бросился бежать.