Сергей Гомонов - Послания себе (Книга 3)

- Ал! Умоляю! - она встала на колени. - Хотя бы намекни! Ты хочешь мне добрА...

- Вот именно...

- Ты хОчешь мне добра? - повторила она, делая ударение уже на другом слове.

- Давно ли ты смотрела на звезды? Давно ли делала вещи, которых от тебя не ждали ни другие, ни ты сама? Давно ли ты нарушала физические законы? Слово не ведает смерти!

- Чужие слова не идут мне в душу. Я не могу читать.

- Тогда скажи сама. Ты ведь только что уже начала делать это... - фигура по-прежнему сохраняла неприступную неподвижность, и Ренате даже не пришло в голову встать, подойти, отбросить капюшон...

- Когда?! - в непонимании она даже улыбнулась.

- Ты назвала меня моим именем.

- А ты называл меня... Тан... Тан... Вечно... Вечно Возрождающейся?! - это имя всплыло у нее в голове без его помощи. Рената села на пятки и задумчиво пробормотала: - Давно ли я смотрела на звезды?.. Ал, да я ведь никогда на них не СМОТРЕЛА! Смотреть - это видеть, правда?

- Слово не ведает смерти, говорили древние... Кем они были? Вспомни! Нарушение закона - это когда ты делаешь то, чего ни кто-то, ни ты сам от себя не ожидаешь. Это - раскрытый неисчерпаемый резерв сил... Это - ПАМЯТЬ! Прощай, моя золотая жрица. Больше я не приду никогда.

- Но я никогда не оставалась одна, Ал! - вскрикнула Рената и вскочила на ноги.

Темная фигура стала туманом и рассеялась в сумерках...

Рената очнулась. В дверь звонила приехавшая нянька: после того, как Николай грохнул дверью, сработал, наверное, предохранитель на замке, и открыть его ключом с той стороны было невозможно.

- Что случилось?! - Люда была испугана.

Тело Ренаты утомленно дрожало после ужасной ночи.

- Ничего...

Но обмануть Марго было невозможно. Она в упор спросила ее с порога:

- Почему я не могу дозвониться до твоего Гроссмана?! Ты снова что-то напортачила?!

- Наверное... - вздохнув, согласилась та.

- А чего хромаешь?

- Палец болит.

- Ну, матушка, ты даешь стране угля! Садись на телефон и вызванивай его! Он мне нужен до зарезу...

- Скорее всего, ничего не получится...

- Я т-те дам - не получится! Саму заставлю Колькиными делами заниматься, посмотрим, какая ты крутая!

Через стеклянную витрину ее было видно, как на ладони, а вот она не обращала внимания на того, кто глядел с улицы.

Он наблюдал за Ренатой очень внимательно, словно поймав в перекрестье прицела. Ледяная улыбка змеилась по его губам.

- Плохо выглядишь, сестренка Танрэй! - чуть слышно пробормотал он. - Все мы - не боги...

В семье Аси было принято, что называется, "ходить по струнке" перед авторитетом родителей. Все, что ни говорил отец - весьма, кстати, достойный человек - воспринималось как непреложная истина. Однако, как ни редко это бывает в наше время, Илья Александрович Пожидаев отнюдь не являлся деспотом, угнетающим жену и детей. Просто удачное стечение обстоятельств, либо судьба, либо что-то еще из разряда "бабушкиных суеверий" свело в знакомстве Пожидаева и его будущую супругу Анну. Это потом оказалось, что воспитаны они в одних и тех же традициях, так что Анна вошла в дом Пожидаевых, как в теплую воду - легко и без озноба. Понятие "притирка характеров" для Анны и Ильи осталось пустым звуком. Они с огорчением узнавали о скандалах и разводах в семьях друзей и знакомых, но не понимали - как так? разве такое может быть?!

Ася переняла у матери все, что необходимо женщине и что очень приветствовалось бы в дореволюционных русских семьях: ровный характер, неспешность, самоуважение. Правда, на взгляд окружающих, была она несколько скучновата, ибо не каждому человеку охота применять усилия, чтобы понять, какие "сокровища" хранит в себе душа другого человека. В общем, многие приятельницы Аси оценивали ее по градации от "законченная зануда" до "тихоня", а две-три близкие наперсницы таинственно улыбались на сей счет: с нею хорошо было делиться девичьими проблемами, плакаться, приводить своих парней, не боясь, что те перекинутся на невзрачную пташку, а потом выспрашивать, стоящий ли он человек или лучше покружиться над другим цветочком... Так или иначе, но в школе у нее не было ни кличек, ни обидных прозвищ, мальчишки не дергали ее за косы, и все не потому, что кос у нее не было, а просто никто не замечал хрупкую и болезненную отличницу.

Ей было двадцать, когда она совершенно случайно познакомилась на вечеринке у подруги с молодым человеком, который не сводил с нее глаз и, надо признать, показался ей симпатичным - совсем не так, как некоторые парни, с которыми ее знакомили девчонки и которых она должна была "объективно оценить". Нового друга звали Хусейном, но Ася никогда не предположила бы по внешности присутствия горячей "горской" крови в его жилах. В первый же вечер она поняла, что может слушать этого человека не переставая и что ей приятно находиться возле него. Его приятели (из кубанских и терских казаков), люди с крутыми характерами, относились к чеченцу, "черному", как ни странно, с уважением. И это, в глазах Аси, было большим плюсом для него - если он сумел правильно поставить себя с людьми, у которых были свои счеты с "вайнахами" еще со времен Пушкина и Лермонтова.

Хусейн ухаживал за нею очень осторожно. Ася ощущала себя хрупким цветком в его громадных ладонях - цветком, который он боится ненароком повредить своей невероятной силищей и потому старается даже не дышать на него. Он так и называл ее "Незабудка".

Хуже было другое: родители приняли в штыки сообщение дочери о том, что у нее появилось увлечение в лице этого типа. Может быть, Асе и удалось бы правильно объясниться с ними, но кто-то из соседей опередил ее, шепнув Анне, что ее дочь встречается с "нерусью". Пожидаева, как женщина, не лишенная впечатлительности, тут же вообразила жуткую картину: ее маленькая нежная Ася в руках у злобного чеченского террориста. В общем, у родителей было время подготовиться к достойному отпору даже одной идеи о таком зяте (если бы все не было так серьезно, Ася не решилась бы доложиться: так она воспитана). Илья Александрович с порога объявил дочери, что и слышать не желает о подобном "Ромео".

- Но ведь ты его даже ни разу не видел, папа! - впервые в жизни решилась запрекословить Ася.

- Этого мне не хватало! - Пожидаев был удивлен: задурил ей голову этот проходимец!

Но это ее не остановило. Она не сомневалась в своем избраннике, а женской интуицией природа ее не обделила. Если бы ее посетило хоть малейшее сомнение, Хусейн никогда больше не увидел бы Асю. И девушка решила подождать. Рано или поздно родители изменят свое мнение, Ася в это верила.

Затем он куда-то исчез, ни о чем ее не предупредив. Ася растерялась. Сердце подсказывало ей, что с Хусейном что-то случилось. Через месяц он вновь объявился в городе, осунувшийся, с настораживающим огоньком в зеленых глазах. Не изменилось только одно - обезоруживающая нежность в обращении с нею. Единственное, что он позволил себе в тот раз за все время их знакомства, это осторожно обнять ее при встрече и неловко поцеловать возле губ.