Татьяна Минина - Исправленному верить (сборник)

– Не нашлось. К тому же помощь нужна не мне…

Это Конрад и так прекрасно понял. Юноша выглядел совершенно здоровым, разве что слегка невыспавшимся. Многозначительно склонив голову к плечу, Бреннер принялся ждать дальнейших откровений.

– Моя сестра, – наконец выдохнул юноша. – Она… ей очень плохо.

Конрад лишь хмыкнул, прекрасно поняв, что на самом деле имел в виду Эрих. Его сестра умирает. В таком трудно признаться даже себе, не то что произнести вслух перед другим человеком… Хотя себе Эрих, кажется, уже признался. В таком возрасте люди редко теряют надежду, значит, на то был повод.

– Ты знаешь, чем она больна? – не то спросил, не то предположил Конрад.

– Да. – Эрих все же справился с собой, оторвавшись от созерцания содержимого тарелки и переведя взгляд на Бреннера. – Зеррийская лихорадка.

Ему удалось сохранить лицо. Удалось даже удивленно поднять бровь, обозначив вполне закономерный интерес. Действительно, зачем Эрих проделал столь непростой путь, ведь каждому дураку известно, что зеррийская лихорадка неизлечима. Это проклятие выжженных солнцем земель Хар-Иллама, откуда возвращаются лишь единицы. Возвращаются затем, чтобы тайно принести на Северный материк страшную болезнь, лекарства от которой нет. Неизвестно даже, как она распространяется. Болезнь находит своих жертв везде: во дворцах и беднейших трущобах, в людных городах и небольших поселках… Зеррийская лихорадка не заразна, иначе единичные случаи давно переросли бы в эпидемию, но это не мешает ей каждый год уносить все новые и новые жизни.

– Лекарства нет, – вслух повторил Конрад. – Мне жаль.

– Нет! – упрямо воскликнул вышедший вдруг из оцепенения юноша.

– Я бессилен. Как и другие лекари.

– Лекарство есть! Пятнадцать лет назад…

– О, нашумевшая история! – фыркнул Конрад. – Обычные байки. Нельзя верить этим всезнайкам.

– Я знаю, кто вы.

Он так и не успел произнести вслух уже заготовленную фразу о столичных умниках, которые только и умеют, что лягушек резать да колбы взрывать. Слова замерли на языке, не осмелившись разрушить тяжелое молчание. Не говоря больше ни слова, Эрих ждал, а Конрад не знал, что отвечать.

– Я знаю, кто вы, – тверже повторил юноша. – Я учусь в Мернском университете, я читал ваши книги, повторял описанные в них опыты, зубрил формулы… Вы были правы! Вы нашли лекарство.

Осколки тарелки заплясали на полу, заставив отпрыгнуть задремавшую было кошку. Не стоило так резко вскакивать из-за стола, не стоило давать волю гневу, который больше похож на страх, как не стоило раньше отмахиваться от предчувствия, требовавшего гнать этого непонятного мальчишку в три шеи. Конрад думал, что пятнадцать лет – достаточный срок, чтобы разрушить человеческую память. Он заблуждался.

– Пошел вон! – сдерживаться вдруг стало выше его сил. – Думаешь, запугать удастся? Поздно, слишком поздно ты явился, мальчик. Это уже не я, не моя жизнь, не мое время. Полоумный дед с седой бородой – вот кто я теперь, и мне плевать, что думают по этому поводу чьи-то ищейки.

– Вы не поняли… Вы были правы! Это какая-то ошибка! Я видел ваши записи. То, что произошло, немыслимо, ваш рецепт не мог привести к такому…

– Все мои записи уничтожены. Я сам их сжег, вот этими руками, чтобы такие умники, как ты, не лезли не в свое дело. Ты не мог их видеть!

– Вы сожгли не все! Только то, что было в вашем кабинете и у вас дома. Я был в архиве, я знаю ваш почерк, вашу манеру изложения… И то, что я нашел…

– Кто тебя прислал, гаденыш?

– Никто, я сам…

– Ну конечно, сам. Что? Что тебе от меня нужно? Выманить, как крысу из убежища? Я слишком опытная и старая крыса, чтобы попасться на твои уловки! Сестра у него… Убирайся, откуда пришел.

– Да, сестра! – почти выкрикнул Эрих, от волнения дав «петуха». – Она правда больна! И я правда верю, что вы можете…

– Ничего я не могу! Я старый дурак, место которого здесь. В этой дыре, в этом лесу и в этой избе. Я лечу поносы, косоглазие и пустые головы. У тебя, по всей видимости, последнее, но все равно пошел вон, сегодня не приемный день.

– Но…

Терпение Конрада лопнуло. Рывком распахнув дверь, он вышвырнул наружу дорожную сумку Эриха, которую тот опрометчиво оставил возле входа. Завтра тело не скажет ему за это спасибо, но ломоту в костях он как-нибудь переживет. В отличие от общества настырного юнца.

– Убирайся, – сквозь зубы повторил он, сверля взглядом вцепившегося в лавку Эриха. Кажется, в глазах юноши стояли слезы, но Конрад был далек от жалости. Пытаясь унять нахлынувшую ярость, он смотрел за тем, как Эрих поспешно собирает разлетевшиеся по траве пожитки, а затем едва ли не бегом спускается по склону оврага. Лишь когда юноша полностью скрылся из виду, Конрад вполголоса выругался и вернулся в дом.

Женщина больше не кричала. Хриплое дыхание с трудом вырывалось из исхудавшей груди, на лбу выступила кровавая испарина. Он прекрасно знал, что это означает, но не верил. До сих пор не верил, хотя все стало понятно еще несколько часов назад, когда худенькое тельце забилось в страшных судорогах. Не придерживай больную двое крепких мужчин, она свалилась бы на пол. Эльза всегда была хрупкой, воздушной, легкой, как лесная фея, но перед смертью ее силы удесятерились…

Перед смертью. Вот ты и поверил, Конрад. Не в свою ошибку, еще нет, а в то, что болезнь победила и дальнейшая борьба принесет лишь страдание. Через несколько часов все будет кончено… И для Эльзы, и для тебя. Если Лейднер не убьет тебя на месте, жизнь тебе сохранят, но будешь ли ты рад такой жизни? Сможешь ли со смирением наблюдать за тем, как рушится твоя карьера, как все, что ты делал в последние годы, подвергается тщательному расследованию, а ты сам становишься добычей сплетен и домыслов? От позора не избавиться, даже если в конце концов тебя признают невиновным. За свои ошибки нужно платить, и для врачей и ученых эта плата всегда была высока…

Бледное лицо, выхваченное из полумрака тусклым светом прикроватной свечи, уже в который раз за сутки исказила гримаса боли. В который? Не в последний ли? Это мучение следовало прервать, ведь надежды не осталось, ее не было уже тогда, когда начались эти припадки, превратившие мужественную Эльзу в полубезумное существо… Где ты допустил промах, Конрад? Ведь формула работала, она уже спасла нескольких человек! Тебя боготворили, носили на руках, обещали златые горы и собственную академию, в которой ты был бы полноправным хозяином, набирая учеников и выстраивая занятия по своему усмотрению… Все это не могло быть совпадением, случайной удачей… Или все же могло? Что, если ты ошибся не сейчас, а раньше, решив, что сумел победить смерть? Как бы то ни было, из спасителя ты превратился в убийцу. Из гения – в преступника. Так всегда бывает с теми, кто поднялся выше той ступени, которой заслуживал, но ты никогда не предполагал, что подобное случится и с тобой…