Керен Певзнер - Город Ветров

Интересно, что она называла экзотическими продуктами? Виноградные листья для долмы?

Ипполита расплатилась, а я спросила:

– Как нам добраться до Шикоры?

– И что вы там забыли? – запричитала она. – Дикие люди, никакого понятия о демократии. О демонах в доме понятия не имеют, холодно, по улицам белые медведи разгуливают. Оставайтесь у нас, а? Женихов вам подберем, кому беленького, кому – синенького.

– Нет, нет, – отказались мы. От хозяйки не было никакого прока. На роль гида тетушка Ласло не годилась. – Нам пора… Сенмурв, пошли.

Вспрыгнув на коней, мы поскакали прочь из Гадолии.

Глава четырнадцатая,

Летя рядом с нами на бреющем полете, Сенмурв произнес:

– Всякая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно…

– Ты что, дорогой, – осадила я коня, – Черчилля читал?

– Нет, – ответил пес, – это мои собственные размышления. Думаю, если бы не Далила, долго бы вам пришлось искать ключ.

– Да, – крикнула издалека Гиневра, – Далила у нас молодец! Отлично поработала!

– Я бы так не смогла, – призналась Ипполита.

А я подумала, что ситуация с Далилой очень напоминает мне рассказ «Пышка» Мопассана с точностью до наоборот.

– О чем ты думаешь? – окликнула меня Ипполита, пуская коня в галоп.

– Так, вспомнила одну байку…

– Расскажи, – попросили мои спутницы.

И я принялась рассказывать. Наши кони перешли на медленную рысь, и в конце концов Гиневра стала вытирать покрасневшие глаза, а Далила красноречиво хмыкала, будто говоря: «Я бы им показала…»

Так, беседуя, мы обогнули огромное дерево с транспарантом «Добро пожаловать в Гадолию!» и помчались дальше, на север, к горному кряжу.

Как мы перебирались через него, мне даже вспоминать неохота. Наши кони сползали, Сенмурв подталкивал их сзади. Далила упала и расцарапала себе щеку. Ипполита подбадривала нас всех, но и ее силы были на исходе. Самое противное в этой ситуации было то, что мы не знали, куда мы идем. Знали только о том, что Шикора находится на севере, и все.

Когда мы достигли перевала, Сенмурв вызвался провести рекогносцировку на местности. Решив сделать привал, наша маленькая компания нашла ровное место, мы развели костер (у меня еще оставались спички, а пользоваться волшебным даром магов не хотелось) и уселись вокруг него, грея озябшие руки.

Крылатый пес отсутствовал недолго. Опустившись и степенно сложив крылья, он произнес в телеграфной манере:

– Там внизу человек. Лежит. Не двигается. Но дышит.

– Ему, наверное, плохо! – заахала Гиневра. – Надо помочь!

– Мужчина? – хмуро поинтересовалась Ипполита.

Сенмурв кивнул.

Поспешно загасив костер, мы двинулись вниз.

У подножия горы был вырыт глубокий ров. Он тянулся вдаль и концу ему не было видно. Лежащего человека мы увидали издалека. Он лежал навзничь, выпятив подбородок вперед. Ров только сверху показался нам мелким, на самом деле человек лежал на глубине около трех метров. Ни веревки, способной выдержать наш вес, ни молодого деревца поближе не оказалось.

– Эй! – стали кричать мы ему. – Ты живой?

Бородач открыл глаза и уставился на нас мутным взглядом.

– Вроде… – пробормотал он, хлопая себя по бокам. Попытки встать он не сделал.

Сенмурв сидел на краю рва, по обыкновению склонив голову набок.

– Хотите, я принесу его? – спросил он.

Мы обрадовались.

– Давай, Сенмурчик, вытащи его, – попросила я.

Крылатый пес плавно взлетел и спикировал в овраг.

Лежащий на спине человек, увидав, что на него несется жуткое чудовище, стал размахивать руками, отбиваясь изо всех сил. Лететь наверх посредством пса величиной с теленка он не собирался.

Вылазка не удалась. Обиженный пес вернулся к нам и пробормотал:

– Темный человек! Что он, летучих собак не видывал?

Если бы у Сенмурва были плечи, как у людей, он бы ими пожал.

– Еще бы, – встала на защиту человека во рву Гиневра, – я бы тоже испугалась…

– Так что будем делать? – спросила Ипполита. – Нельзя же его тут оставлять.

– А по-моему, он там себя неплохо чувствует, – заглянув в ров, констатировала Далила.

Человек снова разлегся на глинистом дне рва, скорей всего, он уже успокоился после схватки с крылатым монстром. Глаза его были закрыты, он даже улыбался.

– Какая же ты бессердечная! – рассердилась я.

Так в препирательствах – стоит что-либо делать или оставить так, как есть, – прошло несколько минут. Тем временем снизу послышились звуки. Мы наклонились надо рвом.

Мужик уже не лежал, а сидел, оглядываясь по сторонам. Видимо, соображал, где он находится. Потом достал из кармана какой-то сосуд, отпил немного, вытерся рукавом и что-то в сердцах буркнул. В мгновение ока он взвился вверх и оказался сидящим около нас, на краю рва.

Мы лишились дара речи.

– Ну, что уставились? – икнул он. – Пограничника никогда не видели?

– Это кто пограничник? Ты, что ли? – Ипполита пришла в себя первой.

– Я! – гордо сказал мужик и подбоченился.

Вид у него, конечно, был еще тот. Одетый в затрапезную куртку грязно-бурого цвета и мешковатые штаны, густо залепленные грязью, он был похож на бродягу, а не на пограничника. Борода, торчащая в разные стороны, только дополняла картину.

Он понял, что не очень-то нас убедил. Ругнувшись про себя, он достал из кармана маленькую зеленую шапку, нацепил ее и выпятил вперед бороденку.

– Ну?

На шапке была надпись: «Шикорянские пограничные войска».

– Ага, – кивнула Гиневра, – вот теперь убедил.

– Это что, Шикора? – спросила я, боясь поверить в удачу.

– Она самая, – кивнул он и чуть не упал. – Предъявите документы!

– Чего? – рявкнула на него Ипполита. – Какие документы? Я – царица амазонок, буду тебе чего-то там показывать?

– Или я, королева Гиневра! – тут же добавила артурова супруга.

Мне пришлось их урезонивать. Ипполита кипела от гнева и хотела тут же порубать мужика в капусту, Гиневра изображала оскорбленную добродетель. Далила решила исправить ситуацию:

– Послушай, пограничник, давай договоримся…

Мужик посмотрел на нее с интересом и прищурился.

– Ну, что? – сказал он. – Начнем предъявлять или сделаем красиво?

– Красиво, красиво, – закивала умненькая Далила и сунула ему четыре золотые монеты.

– Другое дело, – согласился он, пробуя монеты на зуб. – А то вчера вот какие-то зубастики проходили, зеленые бумажки совали. Разве это деньги, то есть, документы? Тьфу!