Рейнгольд Эйхакер - Нигилий

Мабель, побледнев, схватилась за спинку стула. С молчаливым ужасом смотрела она на водоворот за окном. Биение сердца «Кракона» участилось. Ужасающие взрывы следовали один за другим, нарушая жуткую тишину. Даже Нагель стоял уныло, прислонившись к стене.

Верндт быстро опустил еще один рычаг. Раздался скрип, точно «Кракон» жалобно застонал. Все тело его сотряслось. Путешественников оглушил страшный грохот.

— Мотор для взрывчатого газа! — радостно воскликнула Мабель. Грохот был для нее утешением, спасением.

— Ах, — воскликнул Нагель, — это сила! Жизнь! Теперь я чувствую, что у меня еще есть воля, есть сила!

Стрелки снова замедлили бег. Теперь, когда вся сила сполна действовала на винты, удалось уже при 30.000 л. с. бороться с водоворотом.

— Чорт возьми! — потягиваясь и зевая, сказал Нагель. — Эта последняя минута била по нервам. Теперь чувствуешь себя совсем иначе.

Он выглянул через окно наружу.

— Алло! Что это такое?.. Рыба?.. Полип… вон там?

Верндт тоже наклонился вперед и впился глазами в стекло. Он ничего не ответил. На лице его было выражение сильнейшего недоумения.

— Да это какое-то привидение! — удивленно воскликнул Нагель.

— Это похоже на лодку!

— Корабль, потерпевший крушение? — спросила Мабель.

— На такой глубине? Его давно бы уничтожило в этом водовороте.

Прожектор ярко осветил глубину. Луч его упал на что-то темное, неопределенной формы. Кружась в водовороте, предмет приближался к лодке. Потом он снова потонул в темной дали. Верндт выпрямился на своем стуле.

— Он вернется. Он, как и мы, кружится в водовороте вокруг центра.

Он взглянул на часы, считая минуты.

— Вот он! — взволнованно воскликнул Нагель.

— Действительно. Это подводная лодка!

— Это шар. Со щупальцами и клешнями.

Странное существо очутилось теперь в полосе света. Можно было совершенно ясно рассмотреть его. В бешеном беге промчалось оно мимо «Кракона», точно в каком-то тайном заговоре с ним. Метрах в 400 от лодки шар прорезал полосу света прожектора. Теперь все увидели, что это был гигантский шар с четырьмя вертящимися позади винтами.

— Взгляни! Цепь! Там наверху… цепь! — вскричала Мабель и схватила руку мужа. Нагель и Верндт сами уже увидали цепь. Ее рвало течением и нижний конец ее бил по шару. Не прошло и десяти секунд, как все исчезло.

Верндт стоял перед окном, точно готовясь к прыжку. Потом повернул рычаг на полную силу. Оглушительно прогремели 90.000 л. с… Он, как завороженный, смотрел на кружащиеся стрелки. Верндт тяжело дышал. Стрелки замедлили бег.

— В чем дело? — спросил Нагель. Скрытое волнение сильного человека не могло укрыться от него.

Верндт был уже снова спокоен.

— Шар-лодка разбила бы «Кракона», если бы мы не задержали хода. Она промчалась в 400 метрах от нас. В следующем обороте она бы налетела на нас.

— Но, ведь, это был бы конец!

— И он еще может настать, — серьезно сказал Верндт. — Но я надеюсь, что мы избежим столкновения. Больше задержать нашу лодку я не мог. Нам остается только дать ему опередить себя.

— Но откуда эта подводная лодка? Ведь это невероятно! — сказала Мабель.

— Вот! — воскликнул Нагель, — вот она опять, впереди…

Из мрака справа от лодки опять вынырнул бешено мчавшийся шар. Столкновение с ним казалось теперь неизбежным. Шар рос в полосе света, как сказочное чудовище. Мабель застонала. Она едва держалась на ногах. Холодный ужас охватил ее мозг.

— Вот… вот! — задыхаясь, воскликнул Нагель. — Мы погибли…

Шарообразная лодка летела на них, как камень. Ярко освещенное круглое окно очутилось перед самым «Краконом». Как в рамке, картины, показались в окне два лица с широко открытыми от ужаса глазами… потом все снова исчезло во мраке…

Несколько секунд в штурманском помещении царило молчание. Фрау Мабель, дрожа, прижалась к мужу. Ее нервы не выдерживали такого напряжения. Она напрасно старалась совладать с собой.

— Вы узнали эти лица? — спросил Нагель. Он еще не был уверен, что зрение не обманывало его.

Верндт снова уменьшил силу моторов. С ускоряющейся быстротой при 50.000 л. с. помчался «Кракон» в пучину.

— Повелительница индусов, — был короткий ответ Верндта, — и Оссун, коршун…

XXIII

В страшном напряжении следили в кинематографах всего мира за путешествием Верндта на дно моря. Зрители не могли еще притти в себя от тяжелого впечатления, произведенного боем с полипом. Глухой ужас царил над толпой. Ждали новых опасностей, нового ужаса, того, последнего, которого не могли еще ясно представить себе…

И снова сердца сжались от панического страха. Зрители увидели волнение Нагеля, увидели, как исчез с картины Верндт, точно идя прямо на толпу в зале… Это был момент, когда машины стали слабее работать, и Верндт вернулся с этим известием. Все поняли, что что-то не в порядке, что грозит какая-то опасность. С трепетом ждали дальнейшего, от волнения доходя почти до обморочного состояния. Потом настал момент, когда машины остановились, сменились движущие силы. В кинематографах раздался общий крик ужаса. Видели напряжение па лицах Верндта и Нагеля, не зная причины. Видели бешеную пляску манометра, стремительный бег стрелки компаса.

Предположения, крики ужаса, вопросы слышались в рядах волнующихся зрителей. Искали тысячи причин, и каждая была ужаснее другой и только усиляла беспокойство толпы.

Лодка погибла! — повторяли тысячи дрожащих уст. Все были уверены, что то, что происходило там, было последнее, конец! Могло быть только одно объяснение для всего, происходящего там, на экране. Страх Мабель, взволнованные лица мужчин, беснующиеся стрелки. Стрелка измерителя говорила больше, чем самый длинный доклад: лодка безвозвратно летела в бездну. Точно в подтверждение, померк экран… картина во всех кинематографах земли вдруг потускнела, затрепетала, на экране ничего нельзя было разобрать. Потом замаячили какие-то обрывки картин, опять все стало погружаться во мрак, и, 50 секунд спустя, все потухло…

Зрители точно окаменели… Так продолжалось долгие, жуткие минуты. С надеждой еще смотрели на экран. Не хотели верить, что все кончено. Это не может быть… не может быть…

До вечера сидели, не сходя с мест… Экран оставался тусклым, «Кракон» не оживал на нем… радиограф всех кинематографов уже не действовал…

— Мы достигли 7,000 метров, — сказал Верндт, — пожалуйста, сообщите это на станцию в Токио.