Александр Иванов - Сеть дронов

  Главной-то мечтой нашей было дать человеку возможность, сидя у себя дома, в тёплом кресле исследовать чужие планеты. С чувством, с толком, с прямой и обратной связью. Пробы грунта, воздуха, геологические, геодезические, то есть, планетологические и планетодезические изыскания. Разведка мест высадки, разведка мест строительства будущих космодромов, баз и городов. Не тот никчёмный «танец живота», какой супостат исполнил на Луне, а настоящее капитальное исследование и освоение. Реальная космическая экспансия – вот, что нам виделось. А поиск внеземной жизни? Достойная цель? И мы её почти достигли. Не наша вина, что нас прервали на самом взлёте... Мы свою работу делали честно...

  Карчмарь помолчал и провёл рукой по окулярам, словно смахивая слезу.

  – Сейчас я стар. И Кузнец стар. Десять лет назад, кстати, мы вместе строили эту хибару. Было нас тогда двенадцать человек, – он хмыкнул, – двенадцать «К». Старая гвардия советской науки. Половина на гусеницах, половина на колёсах. Дроны тогда намного проще были. Тогда начали разрабатывать устройство обратной связи, то, что сейчас является мнемообручем. Очень непросто оно устроено. Обратная связь, брат, вещь такая... до конца не объяснённая. Я, конечно, сам напрямую участия в разработке не принимал, не мой профиль. Я – механик. Но в курсе меня ребятки наши молодые, держали.

  Он одновременно хмыкнул и шмыгнул носом, словно саркастически ухмыльнулся.

  – Ну, это для меня они молодые, а для тебя, может, и старые. Тебе ведь, лет семнадцать-восемнадцать, не больше? Итак, короче. Всем известно, что обруч – интерфейс прямой и обратной связи с дроном. Чувства дрона – твои чувства, а действия дрона – твои действия. Всё так. Но. Но! Не всё.

  Он устало зевнул:

  – Вот, зараза, всегда в сон тянет после успокоительных ихних. Ладно, сейчас доскажу и вздремну, чуток... А непросто то, что, оказывается, есть ряд побочных эффектов, от этой обратной связи, до конца неизвестных. Ну, вот, например: выяснилось, что бесовский интерфейс сей, стимулирующее влияние на мозговую деятельность оказывает. И весьма сильное. Затормаживает эффект старения мозга на биохимическом уровне. Вот мы с Кузнецом, давно уж... Да, да! Девять лет, как на привязи сидим, а трезвость мысли не утратили. Более того, весьма активно в новых разработках роботостроения участвуем. Только, ты учти, не для широких кругов эта информация. Грифа секретности на ней нет, но и болтать, особо, не следует. Я бы тебе и слова не сказал, да ведь ты у нас почти что коллега. С паролем пришел, хоть и с таким, недоделанным... Подвиг разведчика, блин горелый...

  И он засмеялся, а потом сразу закашлял.

  «Ну, вот, сейчас опять «тюбингами» обзываться начнёт», – решил Алекс.

  Но Карчмарь не оправдал его догадок. Он явно успокоился – ноги не дёргались, руки перестали дрожать. Смахнув ещё раз невидимую слезинку с глаз, и в который раз глубоко и облегчённо вздохнув, он продолжил обычным своим голосом, только чуть более мягким:

  – Ты уж извини меня, Алекс. Я, как и все старики, ворчлив неумеренно. Это всё оттого, что жизнь уходит, а жить-то, всё ещё хочется. И работать хочется, и с тобой вот тут, на Острове, баланду травить хочется, на море поглядаючи... А ещё этот гад, чьи остатки под навесом валяются, завёл меня с утра, не в меру. Я ведь не садист какой, не стал бы его сильно... Ну, подумаешь, скинул бы с обрывчика, и всё. Ну, сломал бы он себе пару ходулек, так парковка рядом, сразу и починился бы. Может, я бы и починил, раньше они ко мне частенько обращались за подмогой. Так ведь он, сволочь такая, как я его послал, отсюда подальше, в истерике зашелся и начал мне права качать – дескать, все вы, русские, алкаши и оккупанты. Всех вас, нас, то есть, надо за железным занавесом запереть, и к нам, к ним, то есть, к цивилизованным людям не пускать. И ещё чего-то приплёл, про своих могучих заокеанских друзей, которые найдут на нас укорот. Вот тут я и не стерпел – бошку-то и свернул... Имел я его ввиду, вместе с друзьями его могучими поперёк океана... Погорячился, конечно. Зря. Не стоило так, на шавку всякую, нервы тратить...

  А тут ещё ты подходишь, с паролем этим, дешевым. Вот я и окрысился. С этим паролем у нас, в основном, лохи приходят, коих развести надо, и восвояси отправить – кого пинком под зад, по тропе, а кого и швырком с обрыва, на камушки. Кибер у нас изобретателен, по этой части. Тоже наш, один из двенадцати. Да-а-а... Молоды были мы тогда, и амбициозны сверх меры. Вот ответь мне, кто такие – три кита – три «К» в нашей науке? – спросил он неожиданно.

  – Э-э-э... – растерялся Алекс, – слышал когда-то что-то, но... не знаю.

  – Да... Хорошо хоть, не врёшь, не изворачиваешься. А это надо знать. Королёв, Курчатов и Келдыш – гордость не только нашей, но и мировой науки. А ты не знаешь... А вот мы знали. И гордились, и стремились быть, хоть чуть-чуть похожими на них. В одном бюро работали, ровесники, молодые, вот и назвались как-то, в шутку, двенадцатью «К». Мол, мы хоть и не гении, но нас, зато, двенадцать. Сейчас многие уже умерли, а те... далече... А тут, как Остров открылся, сразу на него и наладился. Как уже говорил, считаю это воплощением своей мечты. Ребят знакомых встретил, из разработчиков. Молодёжь, все в азарте, дело новое... Через них и узнал, что некоторые из двенадцати, тоже здесь обретаются. А потом, как старость своё ломать начала, на эксперимент пошел. Вместе с Кузнецом и лежим сейчас в интерфейсных коконах. Правда, в разных городах. Одно время вместе кучковались, своих вызвали, которых нашли. Потом ещё помощники приблудились. «Карчму» построили. Подземелье, через вход в капонире, исследовали. Нашли, кстати, погреба с минами и снарядами. Таскали их потихоньку на продажу, а это очень сложно – склад-то на шестом уровне от поверхности. Всей бригадой и таска-а-а-а-ли...

  Он душераздирающе зевнул и посмотрел на Алекса осоловевшими глазами:

  – Ты, это, иди, погуляй... Или дрона брось тут и иди домой. Я сейчас спать буду... Только учти – через полтора часа быть как штык, у Кузнеца на Полигоне. Кибер с тобой говорить хочет, вроде, доволен он твоей работой. Ну, давай-давай, иди, сейчас всю энергию вырублю. А за дрона не беспокойся, не тронут его здесь. Я всю округу пораспугал, когда этого прибалтанутого кончал – очень уж он, орал громко, словно на самом деле под нож попал...

  Глаза Карчмаря неожиданно закрылись, дрон его принялся устраиваться в позу покоя, фары-светильники погасли, и у Алекса заморгал желтым цветом индикатор уровня сетевого сигнала. Он опрометью бросился в открытую выходную дверь. Вот, старый маразматик! Отрубил-таки ретранслятор. Будь дверь закрыта, точно связь бы оборвалась.