Федор Березин - Пепел

Некоторое время Аргедас сидел, уставясь в одну точку. Телохранитель молча взял из его руки замолчавшую трубку и водрузил на рычаг. Затем правитель едва слышно распорядился:

– Баджи Рао ко мне.

Слова еще висели в воздухе, а вызванный статус Одиннадцать уже нарисовался.

– Рао, отравляйтесь с самыми надежными людьми к «Ларцу-3», там вам кое-что выдадут. Сейчас дам сопроводительную.

Некоторое время он что-то царапал на специальной гербовой бумаге. Когда правая рука начальника Демографического отдела исчез, Аргедас снова потребовал Нобуёси. Получивший минуту назад нагоняй статус мигом явился. Он получил задачу проконтролировать коллегу.

Он даже не помнил, когда в последний раз изучал инструкции или графики, изображенные на столь примитивном носителе – бумаге. Он привык к виртуальным тренажерам, компьютерным справочникам и прочим прелестям учебы-игры настоящего времени. Пожалуй, именно обстоятельство новизны для него этих пронумерованных листов, идущих друг за другом в определенной последовательности, постоянная необходимость держать в голове то, что уже пройдено, самостоятельность в выборе общей концепции и принципов объединения освоенного материала и тормозили его продвижение вперед более всего. Если бы одновременно он имел возможность трогать все описанные нюансы руками – дело пошло бы быстрее.

Он остановился, когда сверху на многоэтажный ворох разложенных на столе схем упала тень. Ясное дело, кто это был – сам статус Восемнадцать. Оказывается, в окружающем мире кануло в Лету почти четыре часа: Хадас даже присвистнул, забыв о том, где находится. Но Самму Аргедасу было вовсе не до отслеживания нарушений этикета: сотни факторов сплетались в узел, и в этом топонимическом кошмаре переплетения причин и следствий он хотел не потерять кончики ариадновых нитей, могущих выпутать его из заваренной многие годы назад каши. Одной из таких нитей был Хадас Кьюм.

Ошибка обороняющихся людей была в том, что они пытались соблюдать некие правила ведения войны. Одним из таких стандартов было соблюдение радиомолчания. Это средство маскировки было абсолютно не нужно, поскольку наземный противник не вел никаких наблюдений за полем боя и уж тем более не мог вмешаться в происходящее. Поэтому в вершащейся трагедии была большая вина командования базы. Торопливость и паника привели к преждевременному растранжириванию бесценных из-за малого количества ракет, снабженных самонаведением. Теперь, после решения о применении против наступающих термоядерных боеголовок, остатки умных ракет желательно было сэкономить. Истребители отозвали, но не объяснили почему. Некоторые задержались: летчики желали отследить попадание выпущенных ими птичек.

Взаимная скорость сближения боеголовок и ракет составляла, после отброса второй ускорительной ракетной ступени, около сорока километров в секунду, превосходя скорость звука в воздухе родной Земли более чем в сто двадцать раз. Ракеты представляли собой килограммовые, напичканные электроникой и оптикой снаряды с полным отсутствием какой-либо взрывчатки. Их ударная мощь была в скорости и в точнейшем наведении. Выйдя из соединения с последним ускорителем, боеголовки получили предусмотренный конструкцией бешеный вращательный момент, подобно пуле, выпущенной из нарезного ствола, только гораздо быстрее. По всей окружности этой килограммовой штучки располагались микроскопические разовые реактивные ускорители, и они последовательно срабатывали, в необходимую системе наведения микросекунду смещая весь снаряд вверх-вниз или же вправо-влево. Отслеживание противника осуществлялось несколькими сверхохлажденными линзами, расположенными в передней части аппарата. Вражеские цели имели температуру выше окружающего космоса. Целей было более чем много, но инженеры, разработавшие систему, вовсе не были заинтересованы, чтобы ракета каждый раз при попадании в сферу ее наблюдения нового, более нагретого, чем сопровождаемый, объекта бросала уже отслеживаемый, и посему сложноминиатюрная аппаратура располагала модулем, запоминающим спектр излучения выбранной первоначально мишени. Теперь все космические торпеды сходились с конкретными целями, словно гончие, взявшие след, только в десять тысяч раз быстрее. Каждый летчик мысленно беседовал со своими напарниками, поскольку реально обменяться впечатлениями возможности не было. Это была подготовка к будущей дискуссии за бутылкой пива. Перед тем как развернуться, практически все пилоты задействовали локаторы кругового обзора. Их вновь поразило неисчислимое множество сближающихся с ними противников, и они пожалели, что не успели использовать весь наличный в трюмах арсенал.

Следующая, менее многочисленная, волна управляемых человеком машин с луны выплыла на ударные позиции. Поскольку командование исходило из худших предположений – о возможности противодействия противника на каждый их ход, бомбардировщики второй волны должны были применить оружие одновременно по нескольким ударным потокам. Так они и сделали.

В это время соединение истребителей первой очереди уже было развернуто дюзами к стремительно сближающемуся противнику. Работа двигателей вжала летчиков в кресла, гася полученную на встречном курсе скорость. Корабли, сманеврировавшие раньше, уже начинали приобретать ускорение, уносящее их прочь от планетарного ракетного роя. Однако к основной массе «Торов» он все еще приближался. Бортовые реакторы могли бы выдать достаточную мощь для мгновенного ухода с поля боя, однако наличествующие внутри непрочные биологические существа ставили ограничения в применении нагрузок.

А противоракеты уже пробивали корпуса боеголовок. Скорость столкновения была так велика, что, когда развернутая к цели сторона ракеты испарялась от удара, задняя часть продолжала сближение как ни в чем не бывало. Химические реакции не поспевали за событиями. Каждая из пораженных мишеней мгновенно распадалась на миниатюрные бесформенные обломки и аэрозольные облака из сочетаний разнообразных металлов. Орбиты этих остатков становились донельзя хаотичны. Однако большинство противоракет действительно гибли зазря – протыкая насквозь надувные ложные цели. Обладай несущиеся к луне снаряды эмоциями, они могли бы радоваться бессмысленной акции людей.

Однако теперь на встречу с наступающими неслись сверхмощные боевые заряды, выпущенные второй армадой. По некоторым роям дали залп из нескольких бомб. На каждой бомбе было взведено реле-таймер, и это было все, что уберегало ее от взрыва. Только сейчас на истребители первой волны послали предупреждение с базы о применении ядерного оружия. Однако командование снова не все предусмотрело.