Василий Головачев - Последний джинн

Не то чтобы Игнат растерялся, но был шокирован, когда вокруг выросли многослойные зеркальные пленки, отразившие его и Лилию, уходившие в бесконечность, где можно было потеряться и раствориться без следа.

Ничего твердого, основательного, привычного глаз здесь не видел. Все было зыбко, неустойчиво, призрачно, и любое движение вызывало тихую бурю отражений в зеркальных лоскутах, повторяющих каждую позу и жест гостя.

– Нравится? – спросила Лилия. – Или лучше убрать?

– Я вижу, ты любишь неземную геометрию.

– Диссипативные гармонические ряды. Этот интерьер настраивает меня на работу, повышает тонус.

– Мой тонус повышает обычный земной пейзаж. Хотя изредка хочется иных ландшафтных сочетаний. Я даже пугаюсь, что мне нравятся странные неформы.

– Бесформенность?

– Нет, я не могу назвать это бесформенностью. В снах я часто вижу композиции, которые можно принципиально назвать неформами. Мама говорит, что я вижу мир, где жили гиперптериды, так как она когда-то контактировала с «джинном» Лам-кой.

– Твоя мама тоже сотрудничала с ФСБ?

– В каком-то смысле, – усмехнулся Игнат. – А вообще она родилась на Полюсе Недоступности, где мы с тобой побывали и где ее встретил отец. Просто мама попала на Землю в самую горячую пору войны с «джиннами», потом с моллюскорами и была все время с отцом. А он был безопасником. Почему ты спросила об этом?

– Твоя мама могла пережить стрессовые ситуации, и это отложилось в ее психике на генетическом уровне.

– Ты думаешь, я мутант?

– Нет, не думаю, – смутилась Лилия. – Но твои сны отражают какие-то реалии, переживания отца или мамы, это же очевидно. Мне тоже снятся странные сны, и я уверена, что их база заложена еще дедом, потому что его не раз могли убить, а потом он стал проводником ангелоидов.

– Отец рассказывал мне об этом, – кивнул Игнат. – Через твоего деда с моими предками действительно разговаривали наши потомки, которых он называл ангелоидами. Запись беседы хранится в банке данных конторы. А ты какие видишь сны?

Лилия снова смутилась.

– Не знаю, как это передать словами. Если ты видишь неформы, то я вижу… м-м… перетекание качеств. Понимаешь?

– Не совсем.

– Я вижу, как твердое становится мягким и исчезает вовсе, как горячее становится холодным…

– Синестезия, – определил он, – смешение чувств. Со мной тоже такое бывает. Я начинаю видеть предметы изнутри, ощущать потоки излучений, колебания полей. Могу даже осязать запахи и видеть кожей.

– Во сне все по-другому…

– Согласен. Тему мы затронули интересную, но меня сейчас больше занимает наш УММ. Что это такое конкретно?

Лилия допила коктейль, повела рукой, и тающая текучесть пространства кабинета уступила место привычным, мерцающим изнутри стенам. Проявились изящный прозрачный столик, «кактус» вириала инка, ниши с объемными витейрами, зеркала, статуэтка в виде змеи, стоящей на хвосте, но с головой женщины.

– Еще будешь?

– Нет, спасибо, – отставил бокал Игнат.

– Мне придется начать издалека.

– Я весь внимание.

– Тогда слушай и вникай, – строго сказала девушка. – Если что будет непонятно – спрашивай.

Игнат с готовностью кивнул.

Глава 14

УММ ДОЛЖЕН БЫТЬ УМНЫМ (продолжение)

Концепция эволюционных рядов, или рядов развития материи, была разработана еще в двадцать первом веке. С ее позиций Вселенная с момента Большого Взрыва постепенно усложнялась, переходя от уровня к уровню организованных систем.

Сначала возникли элементарные частицы: кварки и антикварки, нейтрино, электроны, мезоны, протоны.

Затем образовались атомы.

Из атомов сложились молекулы. Началась химическая эра развития материальных систем, которая привела к появлению органических соединений, в том числе – на конечном этапе – таких сложных, как нуклеиновые кислоты.

На вершине химической эволюции возникло новое качество сложно упорядоченной в пространстве системы, называемое жизнью.

Сначала это были простенькие коацерваты, археобактерии, напоминающие современные вирусы. Затем их усложнение привело к возникновению одноклеточных, а чуть позже (с точки зрения вечности) – многоклеточных организмов, пока не была пройдена вся иерархия уровней биологической эволюции.

В ходе эволюции появились микроорганизмы, растения и животные. На Земле их количество составило, по разным оценкам, от тридцати до ста миллионов видов. В Космосе – на несколько порядков больше, что получило подтверждение после выхода человека за пределы Солнечной системы.

Развитие мира животных привело к появлению млекопитающих и человека, формирование которого означало переход эволюции на качественно иную ступень структуризации материи. Сам человек назвал эту ступень разумом.

Все это Игнат в принципе знал, однако выслушал речь Лилии со вниманием, не перебивая девушку лишний раз.

– Все понятно? – спросила она, оценивая его смиренную позу.

– Так точно, учитель! – вытянулся Игнат.

Девушка посмотрела на него с сомнением, и он поспешно добавил:

– Знания не роскошь, учитель, а средство для околпачивания непосвященных.

– Шутишь? – распахнула она глаза.

Игнат засмеялся.

– Ты так красиво пугаешься, что мне хочется шутить и дальше. Но не буду.

– Мы дошли до человека как венца эволюции…

– Извини, перебью. Как говорил кто-то очень жизнерадостный: человек – это всего лишь промежуточное звено эволюции, необходимое для создания венца творения – рюмки коньяка и дольки лимона.

Лилия улыбнулась.

– Ты не всегда шутишь удачно.

Игнат поднял руки.

– Все понял, умолкаю. Могу также добавить, что я понял главное: экстраполяция закона развития материи показывает, что за человеком, в частности, или за разумом вообще должна последовать некая структура нового уровня, превосходящая его по организации и возможностям. То есть – УММ, если следовать твоей терминологии. Но возникает вопрос. Человек еще далеко не исчерпал всех своих потенций развития, и мы видим, что социогенез не закончился, коль мы продолжаем яростно отстаивать свои интересы вплоть до летального исхода. Значит, время УММа еще не пришло?

– А почему ты считаешь, что мы единственные претенденты на рождение УММа? – просто спросила Лилия.

Игнат озадаченно пригладил волосы.

– Ты хочешь сказать, что…

– Мультиверс, то есть наша Вселенная, гораздо больше, чем мы видим в телескопы. Она действительно многовариантна и состоит из множества так называемых доменов со своими наборами физических констант и законов, со своей мерностью пространства. До нас в ее доменах появлялись протеи, Черви Угаага, иксоиды…