Василий Головачев - Возвращение блудного Конструктора

Кажется, у Аристарха гораздо больше забот, чем у меня, подумал Ратибор, хотя он и опирается на сектор Юнусова. У меня под контролем «ствол» конкретной ситуации, а у него миллион «ветвей» последствий. Если сравнивать объемы работы, то мой равен верхушке айсберга, а его – вся остальная часть. Недаром он настаивал, чтобы опером-прима стал я, – знал, что я не справлюсь с «подводной частью айсберга». Ай да «роденовский мыслитель»! Все нюансы учел и никого не обидел!

Ратибор открыл дверь каюты, разделся, выбрал сенсоклип и включил проектор, приказав Сварогу разбудить его через час.

Спейсер «Хуанхэ» китайской туристской фирмы «И инь», зафрахтованный Всемирной ассоциацией магов и спиритов, ушел из зоны строительства спустя час после облета зоны галионом с делегацией магов, не ответив на предупреждение: «Не подходить к тоннелю БВ ближе, чем стоят сигнальные бакены». Ратибор передал по цепи погранпостов и сторожевых автоматов о возможном появлении спейсера, собрался было возвращаться на Землю, как вдруг наблюдатели доложили об уходе чужан.

Чужанские «пауки», ткавшие узорчатый ковер своей сверхантенны, собрались в сторонке «на совещание», в течение короткого времени бомбардировали друг друга узкими лучами света и один за другим исчезли. Не появились они и тогда, когда патрульный когг медленно прошелся вдоль светящегося квадрата на расстоянии в двадцать километров от его плоскости.

– Неужели закончили? – с сомнением проговорил Демин, дни и ночи проводивший в координационном зале спейсера.

– Вряд ли, – покачал головой Ратибор, разглядывая ковер с намеченной, но недостроенной четвертой стороной. – По всем канонам геометрии эта конструкция не закончена, а законы математики должны уважать и роиды, плоть от плоти космоса, и не только уважать, но и отталкиваться от них, ибо они – законы бытия. – Берестов подумал. – А с другой стороны, асимметрия – тоже один из законов жизни.

– Логично, – засмеялся командир погранвахты, – а главное, изложено в доступной форме. Остался пустячок – выяснить, что строили чужане и готово ли их сооружение.

– Патрульный шлюп без экипажа – на выход, – скомандовал Ратибор, усаживаясь в кресло перед голубым выступом киб-операций. Из выступа со стеклянным хрустом вытянулся мигающий огнями столбик ПВУ [44], называемый по традиции пультом, выстрелил зеленым пучком света в человека, вырастил усик микрофона и еще один, потолще и подлинней, с пушистым белым шариком на конце. Ратибор щелкнул по шарику пальцем и, когда тот развернулся в ажурный зонтик эмкана, натянул его на голову.

Он как бы оказался в тесном пространстве кокон-рубки шлюпа с матово-серыми, в хрустальных каплях приборных выходов, стенами. Включились видеокамеры: мелькнули ребра десантного створа, гофрированное многосложное тело спейсера ушло вверх и назад, превращаясь в глыбу бирюзового стекла. За ним показались пульсирующие огнем «пулеметы» грузовых станций, от которых веером расходились «пули» строительных модулей, направляясь каждый к своей секции колоссального базового кольца Т-конуса. Само кольцо было уже наполовину готово и на фоне черной бездны космоса виделось ровной серебристой паутинкой с бахромой растущих антенн.

Антенна-ковер чужан, видимая слабым призрачным контуром, приблизилась, занимая всю переднюю полусферу обзора. Когда до нее осталось всего несколько километров, Ратибор остановил шлюп. Загадочный квадрат, созданный роидами, мерцал сложными завитками, складывающимися в красивый асимметричный узор, вызывающий у людей впечатление гармонии и совершенства, несмотря на всю его необычную, нечеловеческую суть и сложность. И все же чем больше Ратибор рассматривал узор, тем больше ему казалось, что в нем сокрыт некий элемент отрицания красоты, нечто противоположное японскому моно-но аварэ [45], граничащее с молчаливой угрозой, вернее, с готовностью дать любой отпор, свойственный физически сильному человеку. Почему именно это сравнение пришло в голову, Ратибор понял не сразу, а когда понял – мысленно поаплодировал своей интуиции: кто бы ни был творцом произведений искусства, они одинаково сильно влияли на созерцателей, а красота и сила, в отличие от ума, не нуждаются в дополнительных аргументах.

Чувствуя настороженную тишину в эфире – переговоры наблюдателей, пилотов и строителей стихли, все видели картину, передаваемую камерами когга, – Ратибор придвинул шлюп еще ближе, остановился в километре от ближайшего участка светящихся линий и скомандовал:

– Зонд!

Когг выплюнул двухметровую сигару зонда, распустившуюся в носовой части ромашкой следящих систем. Левее и ниже поля передачи основных камер шлюпа раскрылся квадрат приема с камер зонда, по которому побежали строки и цифры бланк-сообщений: инк зонда передавал параметры полевой обстановки вокруг аппарата. Вблизи чужанской конструкции фоновое значение электромагнитного поля по всем диапазонам измерений было в пределах обычной нормы. Казалось, решетка – видеопризрак, голографический фантом и в натуре не существует, ибо любое материальное тело создает вокруг себя поле, магнитное ли, электрическое, радиационное, микроволновое, гравитационное. Возле светящейся конструкции пространство было стерильно чистым, изотропным и пустым, как и вдали от нее, если не считать эффекта свечения.

Ратибор выслушал изумленные возгласы исследователей, наблюдателей и пограничников и направил зонд прямо на завиток решетки, ожидая любого ответного действия вплоть до аннигиляции аппарата. Однако произошло то, чего он менее всего ожидал: серебристо-голубая сигара зонда, мигая габаритными огнями, коснулась светящихся жил решетки, и та вдруг, мигнув, расплылась в сплошное световое поле, а когда это поле света снова собралось в узор решетки, зонд, исчезнув на миг, спокойно шел обратно.

В эфире образовалась мертвая тишина, никто еще ничего не понял, в том числе и Демин, произнесший:

– Кажется, его развернуло.

Но Ратибор отчетливо видел, как все произошло, и рискнул повторить эксперимент, чтобы убедиться в правильности вывода.

Зонд снова поплыл к чужанскому «ковру», коснулся одной из светящихся трубок, и снова повторился тот же эффект: весь стотысячекилометровый квадрат задрожал, размазался в сплошное поле свечения, как размазывается гитарная струна, стоит ее задеть, а когда резонанс прекратился – зонд плыл назад как ни в чем не бывало, словно не двигался только что вперед. – Его не просто развернуло, – сказал Ратибор. – Его вывернуло в самом себе. Нос уже шел обратно, а корма все еще шла туда.

Демин тихонько присвистнул: