Дмитрий Янковский - Правила подводной охоты

— Лечит их от холеры, — пожала плечами Рипли. — Они с Жабом чем-то похожи. Только один сдвинулся на охоте, а другой — на помощи всему человечеству. И то и другое одинаково опасно для окружающих.

Пас невнятно ругнулся себе под нос.

— Не развращай мне салаг! — рявкнул Жаб. — Можно подумать, ты ни на чем не сдвинулась!

Амфибия медленно выкатилась на заполненную толпой площадь, в центре которой тянулась к небу огромная мечеть с башнями по углам стен.

— Плохо, что у нас нет гравилета, — вздохнула Рипли. — Можно было бы сесть на площадке внутри медицинского центра.

— Я бы сказал иначе, — фыркнул взводный. — Хорошо, что у нас есть броневик.

Народ расступалcя перед «Ксенией» неохотно. По большей части это были мужчины, некоторые с оружием, но попадались и дети, пару раз я заметил фигуры в чадре. По краю площади маячили всадники на верблюдах с тяжелыми ракетными ружьями поперек седел. В конце концов толпа перестала поддаваться, и амфибия замерла, заглушив мотор.

Над площадью прокатился голос Жаба, транслируемый мощными усилителями. Взводный говорил по-арабски.

— О чем он? — спросил я у Рипли.

— Просит разрешения проехать, говорит, что у нас на борту раненый.

Глядя на нашу изрешеченную машину, в это было нетрудно поверить, но особого сострадания мы у местных не вызвали. В броню ударил сначала один камень, затем другой.

— Кус эмык! — заорал кто-то у самого борта.

Рипли нахмурилась.

— Так, салаги, — ожил динамик внутренней связи. — Прикройте меня с брони!

Я подхватил карабин и, дрожа от напряжения, вскарабкался на крышу. Судя по индикатору, в кассете оставалось всего шесть гарпунов, слишком мало для серьезного боя. Зато Жаб вытащил из кабины многозарядный ракетомет с калиматорным прицелом. От одного вида такого оружия мороз продирал по коже. Видимо, это возымело действие — толпа поутихла. Я присел на одно колено и уперся прикладом в броню. Сверкающий наконечник гарпуна торчал из ствола, красноречиво свидетельствуя о том, что оружие заряжено.

Жаб сделал несколько шагов к мечети, на его левой руке была тяжелая компьютерная перчатка, переводящая Язык Охотников в текст для Молчуньи. Толпа расступилась. Похоже, у местных уже был опыт столкновения с охотниками и они не хотели его повторять. Я наконец осознал, какую силу мы собой представляем. Это же надо! Впятером вступить в бой с превосходящим противником и победить! Если бы не гравилет, мы могли бы убить на заправке всех бандитов одного за другим. Пожалуй, взводный понимал, что делает, когда собирался проехать от берега до столицы. И теперь тоже знал, что делать. Он медленно двигался в выбранном направлении, а вооруженные мужчины расступались перед ним.

На крышу амфибии выбрался Пас в незашнурованных говнодавах, из-под его брюк торчали окровавленные бинты. Заметив на броне двоих охотников с карабинами, толпа отхлынула, как вода от упавшей в море скалы.

— Не расслабляйтесь, — раздался в наушниках голос Жаба. — Это они женщину без чадры еще не заметили. Рипли! Не спать! Бери карабин и иди сюда.

Он сделал несколько жестов левой рукой. «Двигайся за нами. Если начнется стрельба, дави толпу без разбора».

Мне опять стало страшно.

Рипли, не надевая панамы, спустилась по лесенке и направилась к Жабу. Оружие она держала на плече. В сравнении с ней арабы казались коротышками, но по толпе вновь пробежала волна истерической злобы.

— Зубби фентизык! — орали одни.

— Уалла я меньяк! — плевались другие.

«Ксения» тронулась вслед за командиром и нашей начальницей. Кто-то снова запустил камнем, но не в них, а в броню — похоже, арабам хотелось хоть на чем-нибудь выместить бессильную ярость.

— Копуха, Чистюля, давайте к нам! — приказал Жаб. — А то здесь есть непонятливые!

Слезая по лесенке, я увидел, как взводный с размаху ударил стволом ракетомета под дых араба, протянувшего руки к Рипли.

«За нее поубиваю всех на фиг», — решил я, спеша на подмогу.

Меня догнал Пас, и мы вдвоем принялись расклинивать толпу, используя карабины как палки. Особенно резвых я припугивал торчащим из ствола гарпуном, а мирный, казалось бы, Пас заехал одному арабу прикладом в грудину. Толпа вновь отхлынула, и мы добрались до ворот.

Там нас поджидала охрана. Они электрошоковыми дубинками оттеснили слишком разгоряченных подальше, отворили решетку и пропустили нас внутрь. Под прикрытием засевших на стене пулеметчиков мы были в относительной безопасности, но хлынувший в кровь адреналин не давал мне успокоиться. Меня трясло едва не до стука зубов. Пас начал прихрамывать, видимо, действие наркоза проходило.

«Если что случится, — Жаб шевельнул пальцами левой руки, — вламывайся прямо в ворота, потом разберемся. И надень перчатку, чтобы я мог тебя слышать».

— Уже надела, — раздался в наушниках синтетический голос знакового интепретатора. — Не задерживайтесь слишком долго.

«Обещаю. Только перепрограммируем чипы Копухи и Рипли», — показал взводный, удерживая ракетомет одной рукой.

Внутренний двор был устелен сплошным покровом тюфяков и одеял из верблюжьей шерсти, на них лежали в основном дети и женщины. Вонь стояла ужасная. Пас скривился, видимо, представив летающих в воздухе бактерий. Оказалось, что их он боится больше, чем кумулятивных ракет.

На ступенях мечети нас встретил невысокий узкоглазый человечек в зеленом халате.

— Привет, Макамота! — Рипли пришлось чуть ли не сесть на корточки, чтобы его обнять.

— Привета, привета! — улыбнулся доктор. — Очень рад тебя видеть! Рапана сейчас знаешь где? Очень в нехорошема месте Рапана. Будут его выгонять.

— Не станет больше срать мне на голову! — мстительно сощурился Жаб.

— Надо идти, — Макамота высвободился из объятий. — Я запишу тебе допуск, только надо тебя посмотреть. Чуть-чуть посмотреть, чтоб мне быть спокойно.

Рипли пожала плечами и первая вошла в здание. Внутри больных не было, и я очень обрадовался, когда почти вся вонь осталась снаружи. Мы добрались до кабинета, в котором между беговой дорожкой и велоэргометром громоздился программатор подкожных чипов. Макамота усадил Рипли в кресло и принялся ковыряться у нее в ушах сверкающими инструментами. Жаб поставил ракетомет на пол, мы остались стоять у двери. Пас отвернулся.

— Совсем хорошо, — бормотал доктор. — Можно до тысячи метров нырять.

— До скольки?! — багровея, спросил Жаб. — Я тебе, обезьяна узкоглазая, самому уши выверну! Мы с тобой о чем говорили?

— Мы по радио говорить, — спокойно ответил Макамота. — А по радио как передать?