Василий Гунько - Богатым быть не вредно

- Интересно, кто это тебя так неволит? - спросил Курочкин, с невероятной скоростью прожевывая еду, чтобы успеть утолить голод: он готовился к новым истязаниям.

- Да есть один. Вернее, одна старая лиса. Сегодня утром ему, видишь ли, был еще нужен Кукушкин, а теперь ему уже не нужен Кукушкин. Черт его знает, что ему нужно! - выругался Шибчиков и со смаком опрокинул рюмашечку.

Вася решил для профилактики голодного желудка тоже выпить. Подняв стакан, он хотел залить в себя жидкость одним махом, но большая часть водки разлилась по подбородку и по рубашке.

- Пей, Васек, ешь, друг мой милый, сколько хочешь, и прости, - хозяин дачи открыл коньяк. Затем из другой комнаты принес хрустальные рюмки, сифон, деликатесы и приветливо сказал: - Ты мой гость! Я должен искупить перед тобой свою вину.

- Да ладно уж. Хорошо, что хоть так, а то я уже был готов сдаться.

- Вишь, вишь, а ты говорил, что нет, я не такая, я не уличная, я хожу в подъезд! Не надо "ля-ля". Все мы дерьмо, когда тонем, но все же, заметь, выплываем по закону природы. Слышь, по закону природы, поскольку мы, то есть дерьмо, легче, чем вода. Ты меня понял? - Петя уже изрядно захмелел.

- Ничего подобного, - возразил Вася, - теперь я наелся на трое суток вперед, и ты от меня ничего не добьешься!

- Господи, чудак человек, да мне от тебя ничего не надо! Кроме... Петя ухватил Васю через стол за уши; притянул к себе и присосался к его губам.

Курочкин с трудом вырвался из его рук и завопил!

- Ну что ты лижешься, как гомосек, тебе что - баб мало, что ли?!

- Но-но, я тебе дам... гомосек! - оскорбился Петя.

- А чего же ты то бьешься, то лижешься?!

- Потому что у меня к тебе чисто платонические чувства, - заговорил Петя жалобно. - Я тебя люблю, как друга, как человека...

- А это еще как? - спросил Вася и, решив, что лучше уж терпеть его телячьи нежности, чем издевательства, снова приналег на еду.

- А это без бутылки не поймешь, - Шибчиков начал "делать ему глазки". Наливая в рюмки коньяк, он припевал: - Песня вся, песня вся, песня кончилася! А дед бабе как а-га, баба и скочилася!

...В этот вечер они осушили еще две бутылки коньяка, а их пьяные песни были слышны до поздней ночи. Напоив Курочкина до беспамятства, Шибчиков своего добился.

Проснулся Курочкин почти в полдень от громкого стука в дверь. Увидев себя обнаженным, он соскочил с дивана и бросился в другую комнату. Но на пути у него стал Шибчиков. Держа в руке чашку, он хлебнул немножко, покряхтел от удовольствия и спросил"

- Куда ты, моя дорогая жена?

- Что ты болтаешь? - брезгливо отступил Курочкин и, увидев на спинке стула пижаму, буквально вскочил в нее.

Петя заметил из окна на крыльце Хитроумова и побежал открывать. Он понимал, что сейчас ему попадет за нарушение дисциплины.

Всеволод Львович ворвался в комнату с грубой бранью:

- Дрянь! Подонок! Ничтожество!

- Да ладно! Проспал я, ну проспал, - оправдывался Шибчиков.

Магнат грозно глянул на помятого Курочкина и спросил:

- Это он?

- Можно сказать, она, - прохихикал хозяин дачи. - Сегодня в четыре часа утра Васюня подарила мне свою невинность.

- Меня не интересуют твои пошлые любовные дела, меня интересует одно: мусор он или нет. - Хитроумов отвернулся от Курочкина и плюнул на Шибчикова: - Фу, как противно!

- Какой же он мусор, он моя жена! - цинично рассмеялся Петя.

- Прекрати! Не смей при мне говорить эти гадости. - Хитроумов снова сплюнул и перекрестился: - Господи, как я не терплю этого разврата.

Курочкин все понял и с кулаками бросился на Шибчикова. Но хозяин увернулся от удара, и Вася по инерции завалился под ноги Хитроумову.

- Мразь! Сволочь! Тебя убить мало! - закричал в истерике пленник и, стуча кулаками об пол, заплакал.

- Да, действительно, какой же он мусор, - вздохнул Всеволод Львович. Ты его больше не трогай. Но стереги, как зеницу ока, до моего особого распоряжения. Ты меня понял?

- Вы мне за это платите, чтобы я понимал, - смиренно ответил Шибчиков.

- Вот и добренько. Мне не звонить, меня не искать, я сам дам о себе знать, - небрежно скомандовал магнат и поспешно вышел: он торопился на работу.

Вася Кукушкин специально обедал в ресторане, директором которого был Хитроумов. Победная радость была сильнее его усталости. Еще бы! Сегодня ночью он вырыл два клада. Один - за гаражом Хитроумова, другой - старушки Муси - возле Покровского монастыря. Золота и золотых изделий было столько, что все едва вместилось в ячейку камеры хранения.

Но на этот раз Вася не спешил звонить в милицию, он решил это сделать в другой обстановке. Пообедав, на салфетке написал записку, сложил, затем положил на нее десять рублей и попросил у подошедшей официантки:

- Девушка, деньги вам. Записку срочно директору!

- Спасибо. Если он есть, я сразу же передам. - Молодая практикантка обрадовалась вознаграждению и тут же побежала выполнять поручение.

Хитроумов буквально проглотил глазами записку и, на минуту прислушавшись, как от радости екает сердце, сказал вальяжно:

- Послушай, сладость моя, я возьму тебя после практики на работу и в течение нескольких лет освобожу от налогов. Если не ошибаюсь, ты практикантка. А теперь говори, где он?

- Сидит в греческом зале, только что пообедал. Я принесла ему кофе, от неожиданности официантка сделала реверанс.

Перед тем как зайти в зал, директор ресторана сначала приоткрыл штору и заглянул. За крайним столиком возле окна действительно сидел Кукушкин и спокойно пил кофе. Хитроумов быстро прошел через кухню и зашел в зал через другую дверь. Отсюда до Васи путь был короче.

- Господи, кого я вижу! - воскликнул Всеволод Львович так, будто встретил самого дорогого и уважаемого гостя. - Какая честь!

Хитроумов шествовал к нему с распростертыми руками. У него появилась маленькая надежда, что они наконец смогут договориться.

- Слушай, это, наверное, какой-то Рокфеллер или из ОБХСС. Он мне кинул червонец, будто две копейки на телефон. Смотри, смотри, как они обнимаются, - прошептала официантка своей подруге.

Вася и Всеволод Львович действительно встретились как давние приятели, хотя каждый понимал, что они - враги непримиримые. Вытирая влажные глаза, Хитроумов без подготовки приступил к дипломатической обработке Кукушкина:

- Василий Васильевич, как я рад! Если вы пожелаете, этот столик будет закреплен постоянно за вами. Впрочем, у меня есть отдельные кабины. Скажу вам по секрету, могу предоставить любые услуги, я в этом деле спец.

- Спасибо, садитесь, - Вася сел на свое место. - Вы меня хотели видеть, вот я и пришел.

- Да, конечно, конечно, - директор сел напротив и, гостеприимно улыбаясь, продолжал вытирать глаза. - Теперь вижу, что вы истинный джентльмен.