Николай Романецкий - Обречённый на любовь

Кажется, она не узнала его. Или сделала вид, что не узнала. Она пригласила его в комнату, усадила на диван, а сама отправилась готовить чай.

Калинов встал и подошел к окну. Квартира Лидии находилась высоко, отсюда хорошо была видна панорама острова Котлин. Чуть ближе, как полусгнившие зубы неведомого гигантского животного, торчали из воды останки дамбы - печально знаменитого детища противоречивого двадцатого века. То тут, то там на зеркальной глади залива стояли катера и лодки рыбаков - мода на любительскую рыбную ловлю пару лет назад вновь вернулась в Россию. Вдоль побережья тянулись желтые песчаные пляжи Северной Пальмиры, почти пустые сейчас по случаю окончания купального сезона.

Картинка была симпатичная, однако у Калинова вдруг испортилось настроение. Впрочем, вид залива был ни причем: просто Калинов понятия не имел, как ему начинать разговор с Лидией. Он чувствовал себя слегка виноватым перед нею. Будто коварно разбил какие-то ее давние надежды. Он отвернулся от окна и тут же заметил на противоположной стене два голографических портрета: молодого мужчины с бородкой и ребенка. Калинов подошел поближе, присмотрелся. Ребенок скорее всего был Зябликом в нежном возрасте, а вот мужчина... Мужчина казался знакомым, где-то когда-то Калинов его уже видел.

- Две главные мои потери, - сказала сзади Крылова. Голос ее дрогнул.

Калинов оглянулся. Она стояла с подносом в руках и с тоской смотрела на портреты. Печать старости отчетливо проявилась на ее лице.

- Один бросил меня тридцать три года назад, другой - семнадцать, продолжала Крылова. - Одного я не смогла удержать как жена, другого - как мать.

Она вздохнула и принялась расставлять на столе чашки с чаем, вазочку с печеньем и сахарницу. Аккуратно и целеустремленно, как будто это было главное дело ее жизни. Расставила, посмотрела несколько секунд и поменяла местами вазочку и сахарницу: по-видимому, первоначально созданный натюрморт ей не понравился.

- Садитесь, - сказала она. - В ногах правды нет.

Калинов сел, взял в руки чашку. Ему вдруг показалось, что он примчался сюда зря. Ничего он здесь не выкопает. Кроме испорченного настроения.

- Так что вы хотели узнать от меня? - спросила Крылова.

- Видите ли, - начал Калинов. - Я разыскиваю вашего сына...

- А с какой стати вы ищете его у меня? - Крылова была явно удивлена. - У него свой дом, есть жена. Насколько мне известно, он в настоящее время на Земле, в отпуске.

- Дело в том, что его жена не знает, где он находится.

- Вот как! - Она всплеснула руками и чуть не разлила чай. - Он сбежал и от этой вертихвостки? - Она визгливо рассмеялась.

Кажется, мое сообщение доставило ей истинное удовольствие, поразился Калинов.

- Я всегда считала, что он не будет с нею счастлив, - заявила с торжеством Крылова. - Хорошо, еще детей не наплодили...

- Вы в самом деле думаете, что это хорошо?

- Конечно, уж я-то своего сынка знаю... Весь в папочку! Недаром говорят: "Яблочко от яблоньки недалеко катится"!.. Я ему всю свою молодость отдала, а он даже спасибо не сказал... Да вы пейте чай-то, спохватилась она. - Вот печенье.

Она так и не изменилась, думал Калинов, прихлебывая ароматный напиток. Ничему ее жизнь не научила. Вечная жертва бессердечных представителей сильного пола... И интонации те же, что семнадцать лет назад!

Крылова встала и подошла к портретам, постояла, покачиваясь с пяток на носки и переводя взгляд с одного на другого.

И Калинов вдруг понял: портреты здесь потому и висят, что она хочет быть укором - если не живым людям, то хотя бы их изображениям. Крылова постояла немного и снова села за стол, взяла в руки чашку. Словно сыграла на бис много раз повторенную, заученную до автоматизма сцену и наконец-то! - может отдохнуть в гримерной, пока перед зрителями отдуваются другие члены труппы.

- Кто вы? - спросила она, смерив Калинова равнодушным взглядом, и вдруг слегка вздрогнула.

- Я его товарищ, - сказал Калинов обреченно.

- Чепуха! - Странная улыбка тронула ее губы. - Вы - Калинов, я вас узнала... Что он натворил на этот раз?

Калинов вздохнул - спектакль начинал играться не по написанному заранее сценарию и не он, Калинов, становился сценаристом.

- Насколько мне известно, ничего! Кроме того, что зачем-то ото всех скрывается...

- Не-е-ет! - протянула она. - Вы для меня как буревестник. Раз вы пришли, значит, случится несчастье. Обязательно!

- Для того я и пришел, чтобы оно не случилось.

Она не слушала:

- Тогда вы появились, и он в конце концов ушел от меня.

Калинов хотел возразить, что все как раз наоборот, что сначала сын ушел от нее, а потом уже появился он, Калинов, но понял, что возражения бесполезны: слова этой дамы всегда будут такими, какими их легче принять ее исстрадавшемуся сердцу. И потому промолчал.

Молчала и она. Молчала и смотрела на портрет своего бывшего мужа, беззвучно шевеля губами. Калинов тоже посмотрел на него и вдруг замер: он понял, где видел это лицо. На портрете был тот самый человек, который вчера угодил в засаду, тот самый неуязвимый убийца, просивший прощения у лже-Игоря Крылова. Только более молодой и при наличии бороды.

И как же это я сразу не узнал его, подумал Калинов. И теперь понятно, почему он мне и вчера показался знакомым!.. Они с Игорем слегка похожи...

- Послушайте, - сказал он. - А не может Игорь скрываться у своего отца?

Она посмотрела на него с таким возмущением, будто он произнес нечто абсолютно непотребное. К примеру, предположил, что она до сих пор спит со своим бывшим мужем.

- Не может, - прошептала она.

- Вы в этом так уверены?! - удивился Калинов. - Почему?

Она снова встала и подошла к портретам.

- Потому, - сказала она, - что Господь наказал его за мои несчастья. - Глаза ее блеснули. - Мой бывший муж занимался спелеологией и двадцать лет назад погиб в пещере Хеллох [карстовая пещера в северных отрогах Гларнских Альп, в Швейцарии].

- Рэн! - крикнул Калинов, врываясь в кабинет Милбери. - Срочное задание!

- Слушаю, шеф! - Милбери даже привстал из-за стола.

- Быстро подготовь краткую биографическую справку по отцу Игоря Крылова. Обязательно снимок, сделанный в последний год его жизни.

- Сейчас сделаем. - Милбери сел. - Что-нибудь прояснилось?

- Ой не знаю! Если и прояснилось... Как дела у засады?

- Все спокойно. И список Марин я уже подготовил.

- Где он? - У Калинова перехватило дыхание. В даль беспамятства умчались Милбери, Крылов, отец Крылова...

- Я передал его на ваш тейлор, - сказал Милбери. - Зачем вам столько Марин, шеф?

- Собираюсь на них жениться. Хотя парочку могу тебе и уступить.

Зайдя к себе, он первым делом бросился к тейлору. Господи, прости меня, подумал он, но не могу же я жить одной лишь работой!..