Сергей Трищенко - Таблетки от пуль (сборник)

Лифт был отключён из-за новых веяний, благодаря которым гипокинезию объявили болезнью века и повели с нею решительную борьбу.

Выйдя, Питер остановился, жмурясь на солнце. Проведя ладонью по щеке, он понял, что забыл побриться, но возвращаться не стал: на лице датчики пока не установили.

Помахивая пакетом, Питер шёл по тротуару, наслаждаясь красотой сентябрьского утра. Вокруг все спешили кто куда, а кто и никуда. «Куда спешишь?» «Никуда?» «Вот это да!» — даже формула была специальная при встрече.

Скакала, прыгала по стенам реклама, предлагая говорящие носки, подтяжки, галстуки: «Говорят на трёх языках! «Произношение гарантируем!» «Новинка! Говорящий молоток! С его помощью вы легко научитесь забивать гвозди! Квалифицированные советы!»

Питер усмехнулся. Гвозди он умел забивать. Его научил Билл Смаги ещё в прошлом году, на пари…

«Осторожно! Переходить улицу на красный свет опасно! — услышал Питер над ухом свистящий шепот и отшатнулся. Уф-ф! Замечтался. Хорошо, что светофор подсказал. «Спасибо!» — кивнул ему Питер и светофор прошелестел: «Счастливого пути, зелёный!»

Питер чинно пересек улицу, посмотрев сначала в одну сторону, потом в другую. В этом не было нужды: транспорт давно ушёл под землю, но традиция осталась.

Неожиданно перед глазами Питера замигал красный огонёк под полями шляпы. Что такое? Питер сорвал шляпу с головы. Проклятая птица!

Питер смахнул белое пятно рукавом, и сразу обиженно загудело пальто. Ощущая осуждающие взгляды прохожих, Питер чуть не опрометью бросился по улице, выискивая ближайшую вывеску пункта очистки.

Запершись в кабинке, Питер бросил в прорезь монетку, подставил себя высунувшимся отовсюду хоботам пылесосов и захихикал: два хобота защекотали за ушами. «Мы избавим вас от ненужных мыслей, — доверительно шепнул голос, и зазвучала успокаивающая музыка, — вы уйдёте от нас абсолютно чистым».

Питер согласно кивнул и блаженно закрыл глаза.

Пылесосы всосали пыль, грязь, мысли о собственной неполноценности, возникшие у Питера при красных вспышках шляпы, а заодно и мелочь из карманов пальто. Кредитная карточка осталась. Ощущая себя вновь родившимся, Питер вышел из кабинки и нос к носу столкнулся с Биллом Смаги.

— Из чистилища? — широкозубо усмехнулся Билл.

— Привет, Билл, как я рад тебя видеть, — прокричал Питер, немного оглохший от шума пылесосов.

— Куда ты собрался? — кивнул Билл на пакет Питера.

— На обменный пункт: тарелка взбесилась.

— А-а-а. Полезное занятие. Говорят, скоро начнётся всеобщая компьютеризация. Во все вещи вставят чипы нового поколения с полным запасом знаний, необходимых человеку в современной жизни.

— Кто говорит? — испугался Питер.

— Я говорю. Ты же знаешь, где я работаю. Между нами, — Билл наклонился к уху Питера и зашептал: — врачи определили прогрессирующую забывчивость у огромной массы людей: звонок звенит или сигнал горит, а они не реагируют, стоят и смотрят: что надо этому предмету? Поэтому и решили всем вещам дать знания…

— И верно! — обрадовался Питер, — у меня тоже так было: вчера унитаз стонет и стонет. Чего, думаю, ему надо? А потом догадался и — смыл… Разве ж всё в памяти удержишь — столько всего кругом, и всё надо помнить…

— Вот-вот, — подтвердил Билл, — наш мозг перегружен массой ненужных сведений, для творчества остается очень мало места и времени. Так что создание подобных систем можно только приветствовать. Скоро напоминающий компьютер будет не только дома, но и с собой его носить придется.

— Такую тяжесть! — простонал Питер, — граммов сто?

— Сто двадцать! Мы постараемся максимально сократить его размеры — может быть, за счёт некоторых ненужных человеку функций.

— Все равно: сто двадцать — это много, — упрямо заявил Питер.

— Это сначала, — успокоил его Билл, — а потом ещё уменьшим, чтоб в мозг вживлять. Представляешь, выходишь на улицу, а он тебе говорит: поднять правую ногу, наклониться вперёд, опустить. Теперь левую… Ни о чём думать не придется!

— Ничего хорошего, — поморщился Питер, — представь: голос, постоянно бубнящий в голове! Тут от тарелок едва не оглохнешь.

— Зато какая свобода для творчества! А потом постараемся перейти на автоматику: проводки от компьютера проведём прямо к мышцам, высвободив весь мозг для творческой работы. Будем использовать его на все 150 %.

— Ну, если так, тогда ладно, — успокоился Питер.

— Ещё бы! Памяти катастрофически не хватает. Был я недавно в одной компании, — Билл покраснел, — а всё продолжал работать над одной проблемкой. И вот вижу: девушка входит в комнату. А я никак переключиться не могу: хлопаю, как болван, глазами, и молчу. А был бы в мозгу компьютер, я бы туда такую программу заложил! Хорошо, что она без слов всё поняла.

— Да-а… Лучше бы такой компьютер придумать, чтобы сам всё делал. А то посуду мой, диски переворачивай, — пожаловался Питер.

— Да ты что! — ужаснулся Билл, — а гиподинамия? Ты представь, что будет, если люди перестанут двигаться! Они же оплывут жиром, превратятся не знаю во что! Так что правильно делают, что нас заставляют шевелиться. Скоро и такие чистилища уничтожат, придётся вещи вручную чистить, щёточкой, — Билл захохотал.

— Хорошо хоть с тобой поговорить можно, — неожиданно сказал Питер, — а то, боюсь, язык у меня отсохнет. Вчера была компания, так веришь — за весь вечер никто и слова не сказал.

— А зачем, — пожал плечами Билл, — если и так всё ясно? Зачем говорить? Значит, на работе наговорились. А язык не отсохнет, не бойся. Ты же, когда жуешь, языком помогаешь? — и Билл опять захохотал.

— Ну, ладно, — сказал он, успокоившись, — мне пора. Ты заходи как-нибудь, буду учить тебя пилой работать, а то скоро, говорят, заводы-автоматы закрывать будут.

Он похлопал Питера по плечу и пошёл, задрав голову.

Питер вздохнул, потёр небритый подбородок и поплёлся дальше, помахивая пакетом, прислушиваясь к идущим по улице прохожим. Люди молчали, даже если рядом шли двое. Зато вещи бубнили вовсю, напоминая хозяевам о несделанном, или упрекая в забывчивости: «Незачем надевать в такую погоду новую обувь! — возмущался чей-то левый башмак, чихая от пыли. «Капризничает, — подумал Питер, — но ботинки действительно новые…» «Не мог как следует стрелку навести, — шипели чьи-то брюки. «Хорошо, что у меня джинсы, — подумал Питер, — стрелку наводить не надо…? «Сдвинь меня чуть-чуть набок, — кокетливо просила женская шапочка, — так будет лучше…»

И вдруг Питер замер. Он заметил идущего навстречу странного человека. На человеке было надето грязное помятое пальто с оторванными пуговицами — полы были связаны бечёвочками, на голове — гнуснейшего вида шляпа: дырявая, в пятнах, лента оборвана и свисает на спину. Брюки с полосатыми заплатками на коленях, оскалившиеся ботинки без шнурков, лишь какая-то верёвочка волочилось сзади.