Уолтер Уильямс - Бриллианты имперской короны (др. перевод)

— Правильно, — сказал Пьетро. — Я позабочусь об этом. Мы знаем, где они живут.

— У нас нет оружия, — возразила Амалия. — А у их есть.

Пьетро браво улыбнулся:

— Вместо этого мы воспользуемся стратегией, — заявил он.

— Хорошо У тебя есть какая-нибудь задумка?

Удар.

— Нет.

Еще удар.

— А у вас?

— Скоро время первого завтрака. Давай что-нибудь съедим и хорошенько все обдумаем, хорошо?

— Да, мисс Йенсен.

Все еще держа его за руку, Амалия повела Пьетро в кухню.

— Я думаю, — сказала она, — ввиду того, что ты меня спас, ты мог бы называть меня Амалией.

— С удовольствием, — Пьетро улыбнулся. — Амалия. — Имя в его устах звучало, как песня.

Врач с помощью многочисленных роботов вправлял кости Хотвинна. В закопченном доме эхом отдавались вопли могучего Хосейли.

Барон Синн счистил пену огнетушителя со своего рукава. С бархата хлопьями посыпался пепел. Синн сморщил нос. Он пропах дымом как никогда.

Пожарные и полицейские только что уехали, озадаченные совершенно неубедительным рассказом о налете на дом и насилии, учиненном неизвестными лицами, и на следующий день Синну предстояло помочь графине собраться духом для встречи с владельцами дома. Чанг и Бикс были отосланы домой до прибытия представителей властей — Синн не доверял их способности запомнить любую историю, которую они с графиней могли придумать, чтобы объяснить их присутствие.

По коридорам эхом разнесся еще один вопль Хотвинна. Синн постучал в дверь нижней гостиной и услышал голос графини, предлагавший ему войти.

— Миледи.

Графиня была одета в удобную черную шелковую пижаму и нарядный парчовый халат, эффектность которого несколько портил пристегнутый к поясу пистолет. Она сообщила полиции, что пробудилась от глубокого сна при звуке внезапных выстрелов, и ей пришлось одеться соответственно. Несмотря на одеяние и ранний час, графиня совершенно не казалась сонной; она обнюхала уши барона, закурила сигарету и снова принялась ходить взад-вперед по комнате, плечи прямые, спина неподвижна.

— Тви все еще не объявлялась, — сказал барон. — Надеюсь, она преследует Мейстрала.

— Вы предполагаете, что она НЕ РАБОТАЛА на Мейстрала, — сказала графиня.

— Не понимаю, как ее могли подкупить. Она не знает ни души на этой планете — она прибыла сюда со мной, когда консулат узнал о существовании Имперской Реликвии.

Графиня Анастасия обернулась к барону всем телом, как это делают Хосейли, не сгибая спины.

— Я уверена, Мейстрал каким-то образом до нее добрался. Или эта женщина — Йенсен.

— Она могла попасть в тюрьму.

— Что касается того, что она МОГЛА, дорогой барон, — она могла собирать в лесу грибочки. Или посетить круглосуточный магазин-бутик в поисках новых одеяний. Нам надо смотреть в лицо реальности.

Синн уселся в кресло и стал следить за шагами графини. Он был в затруднительном положении, ситуация полностью вышла из-под его контроля, и барону это не правилось.

— Реальности? О какой реальности вы говорите, миледи?

Графиня снова полным корпусом повернулась к нему, ее поза становилась попеременно то более напряженной, то — менее, поскольку, даже прохаживаясь взад-вперед, графиня продолжала смотреть в лицо барону:

— Ваши секретные драгуны подвели вас, барон, — заявила Анастасия. — Тви нет на месте, а Хотвинн вышел из строя по меньшей мере на несколько дней. Нам придется мобилизовать для этого моих людей, милорд.

Синн беспокойно заерзал.

— Вы уверены, миледи? Выполнить соответствующее секретное задание, где необходимо соблюдать конфиденциальность — это форма искусства. Чем меньше людей знают…

Графиня рубанула по воздуху сигаретой:

— Нам нет необходимости ЧТО-ЛИБО им рассказывать. Просто пустить их всех по следу Мейстрала, а нескольких оставить в доме, людей вроде Бикса и Чанга, которые будут заниматься грубой работой, если… когда… возникнет необходимость.

Синн поднялся со стула. Выбора уже не оставалось; ситуация сама диктовала, как поступать.

— Никто не должен знать, зачем все это делается. Ни ваши люди, ни мои.

Графиня резонно согласилась с этим. Она наклонилась к барону.

— Никто не узнает. Мы придумаем историю, которая удовлетворит их любопытство. Возможно, за первым завтраком. — Она направилась к сервисной плате и дотронулась до идеограммы «кухня». — Вы составите мне компанию, милорд?

— С удовольствием, графиня. Но позвольте мне сначала умыться. Я чувствую себя слегка закопченным.

— Спасибо, сэр.

— Еще как, босс.

Грегор поднял свой кошелек с наличными я прикусил его на счастье. Золотая идеограмма «деньги» поблескивала против глазного зуба. Полуживительная примочка на виске казалась родимым пятном в форме клубники.

Мейстрал положил собственный кошелек в карман. Он только передал помощникам их долю из шестидесяти новых Амалии Йенсен. Домашний робот закончил убирать тарелки после завтрака. Мейстрал перебрался в снятый им надежный дом в Пеленг-Сити после того, как решил, что в городе его менее всего будут искать. В то же время загородный дом был запрограммирован так, словно был обитаем, шторы в нем поднимались и опускались, свет включался и выключался.

Новому дому в городе было около сорока лет, он был построен в период архитектурного авантюризма, последовавшего за победой Восстания, когда все старые границы были сметены, и горизонты человечества казались бескрайними. Дом напоминал матово-голубую летающую тарелку, врезавшуюся под углом в сорок градусов в кукурузно-желтый газон небольшого размера. По ночам его обод поблескивал в свете меняющихся стробоскопических огней и цветных лучах последовательно мигавшего света. Стабилизаторы гравитации поддерживали всех в удобном вертикальном положении по отношению к полу, хотя выглядывать из окна и видеть наклонившийся набок горизонт было не слишком удобно, пока не привыкнешь.

Стиль казался теперь несколько странноватым, особенно, арматура, сработанная так, чтобы выглядеть слишком похожей на арматуру. Раковины и туалеты демонстрировали сверкающие трубы и водопроводные краны, извивавшиеся замысловатым рисунком над сантехникой. На сервисных платах были металлические рычаги, кнопки и вспышки вместо простых идеограмм. Домашние роботы были сделаны так, чтобы выглядеть по-настоящему механическими — их руки и ноги управлялись приводами, гидравлическими пистонами и небольшими электродвигателями, и при работе они издавали стук, скрежет и свист, так, словно каким-то образом управлялись паром. Их голоса были явно искусственными, а процесс мышления сопровождался мигающими огоньками. Мейстрал, который терпеть не мог саму идею о крутых роботах, скоро понял, что если ему придется жить здесь достаточно долго, он просто возненавидит все механическое, раньше, чем стук и жужжание сведут его с ума.