Эдмунд Купер - Кирон Голова-в-Облаках

- Я... я запомню их, - едва слышно выговорил Констант.

- Тогда убирайтесь. Через шесть часов я пошлю вдогонку собак и всадников. Будет плохо, если они застанут вас на территории владения.

Кентигерн обратился к толпе:

- Говорю ли я от вашего имени?

- Клянусь Молотом... - закричал кто-то и осекся. - Клянусь Воздушным Шаром, ты говоришь от нас!

Слова эти потонули в хохоте и одобрительных криках.

Из строя вытолкнули братьев Лемюэля и Гильдебранда. На Лемюэле были только чулки и длинная исподняя рубаха, страдальческое лицо измазано кровью. Гильдебранд выглядел как человек, приготовившийся к неизбежной смерти.

Кентигерн с презрением оглядел их.

- Я не могу простить вас и забыть о ваших делах. Вы принадлежали к нашему народу, ваши родители, которых вы опозорили, вырастили вас здесь, вы собственными глазами видели, какое горе пришло на нашу землю. И тем не менее елейными словами вы попытались навредить нам еще. Приговариваю заковать вас в кандалы на двенадцать месяцев. Спать будете на соломе в хлеву и трудиться на любого, кто этого пожелает. А если попытаетесь бежать, в погоню мы пустим собак. И скажите спасибо, что остались живы, парни. Наш суд гораздо мягче, чем был бы ваш.

Кентигерн повернулся к народу.

- Друзья, я не ваш сеньор, похоже, пройдет немало лет, прежде чем в замке появится законный владелец. Но я сделаю все, что в моих силах, ради вас и этой земли. Вот что я хотел сказать.

- Этого достаточно! - закричали из толпы. - Больше нам чужаков не надо! Мы знаем тебя, а ты знаешь нас. Кто за Кентигерна, поднимаем руки!

Люди выкрикивали приветствия, вверх взметнулся лес рук.

- Я понял ваш ответ, - сказал Кентигерн. - Ну что, друзья, отправим этих злодеев обратно в Лондон, и расходитесь по домам. Хорошо поешьте, ибо впереди у нас много тяжелой работы.

Когда толпа рассосалась, а инквизиторы отправились восвояси, Кирон повернулся к Кентигерну.

- Я не предполагал, что вы можете говорить так красиво.

- Я тоже, - признался Кентигерн. - Между прочим, Кирон, я ведь твой должник. Боюсь, что это твои безумные идеи позволили мне остаться человеком.

- В критических ситуациях, - заметил Кирон, - человек либо падает, либо возносится.

- Хорошо сказано. Но теперь у нас добавилось забот. Орден попытается, конечно, восстановить свой авторитет. Сколько тебе нужно времени на постройку воздушных шаров?

- Сколько надо шаров?

- Ну, скажем, пять. Кирон опешил.

- Пять? Вы хотите построить пять воздушных шаров?

- Надо надеяться на лучшее, а готовиться к худшему, - ответил Кентигерн.

- Сможете ли вы выделить мне сотню человек?

- Да.

- И тысячу квадратных метров полотна и бумаги?

- Да... если я разошлю гонцов и они поснимают юбки со всех женщин во владении.

- Тогда через пять дней у нас будет пять воздушных шаров, полностью снаряженных и готовых защитить свой народ.

- Прекрасно. По моим подсчетам, луддитам потребуется дней восемь для организации экспедиции против нас, если они на такое решатся.

Петрина поежилась и сказала:

- Пойдем, Кирон, солнце уже встало. Пора завтракать.

- Я очень занят, любимая. Надо многое продумать и многое сделать. Кентигерн прокашлялся.

- Слушай, Небесный Гуляка, я ведь могу иногда и приказывать. Ты мне нужен живым и здоровым. Может, прислать солдат, пусть подержат тебя, пока ты ешь?

Кирон рассмеялся.

- Вы суровый командир, Кентигерн. Но моя жена страшнее. Теперь я боюсь горшков. Поэтому я поем сам.

19

К двадцати восьми годам Кирон стал легендой и приобрел репутацию бессмертного. У него были переломаны обе руки, обе ноги, он перенес столько падений, что любой другой сошел бы уже в могилу. Всем этим он был обязан своей страсти к покорению воздуха.

Воздушные шары Кирон уже оставил. Ими занимались его наименее талантливые ученики. Сейчас он был поглощен дельтапланами - машинами, скользящими по воздуху как птицы.

Луддитский Орден больше не нападал на владение Арандель. Луддитский Орден переживал упадок. Когда новость об успешной атаке Кирона на корабли пиратов облетела соседние владения и распространилась по всей Британии, умные люди задумались. Затем последовало известие о посрамлении луддитов в Аранделе. Попытавшись схватить Небесного Гуляку, единственного человека, который сумел справиться с пиратами, Орден поставил себя в смешное и неприглядное положение. Более того, Орден продемонстрировал, что его куда больше волнуют догмы, чем жизнь людей.

Луддиты столетиями вдохновлялись невзгодами, постигшими Первых Людей, и строили отношения с верующими на страхе, подчинении и наказании. Им удалось заморозить историю и создать общество, которое не изменялось ни в лучшую, ни в худшую сторону. Им удалось заточить разум человека, как мотылька в янтаре. Бессчетное количество изобретательных, талантливых и способных людей, попытавшихся хоть как-то улучшить жизнь своих современников, были брошены в тюрьмы, подвергнуты пыткам и сожжены в подтверждение доктрины о том, что все машины и механизмы - зло. Но странная и прекрасная машина оказалась необходимой для уничтожения Адмирала Смерть. Жители Аранделя первыми вынесли свой приговор учению Ордена.

Мыслящие люди всерьез задумались над происходящим. Одаренная и честолюбивая молодежь относилась к Небесному Гуляке с такой же почтительностью и священным страхом, с каким их отцы и деды относились к Божественному Мальчику.

Любители приключений, молодые люди со странными идеями и фантастическими проектами, бросали ученичество, родных и близких и приезжали в Арандель, чтобы поступить на службу к человеку, открывшему, как им казалось, дверь в новый золотой век. Некоторых ловили учителя или родители, сеньоры и Орден подвергали их наказанию, но многим удавалось добраться до Свободного Владения, как теперь назывался Арандель, и Небесный Гуляка получил в свое распоряжение лучшую, мысдящую часть общества.

Он радостно принимал учеников, как братьев, сыновей и товарищей по духу. Самые одаренные жили с ним под одной крышей, питались за одним столом и целыми днями общались со своим кумиром.

Кирон давно выполнил предсказание астролога Маркуса, по дому бегали трое крепких сынишек. Дом мастера Хобарта пришлось значительно расширить.

По сути, это уже был не дом, а университет.

С годами Петрина еще больше похорошела, пополнела и была бесконечно горда за своих сыновей и мужа. Она поистине царила в своем огромном хозяйстве. Ученики соревновались между собой, чтобы заслужить ее улыбку или одобрение. Любовь же ее целиком была отдана Кирону. Каждый раз, когда он проводил эксперименты с очередной летающей машиной, она прижимала руки к груди и старалась не плакать. Каждый раз, когда его, разбившегося, приносили домой, она ухаживала за ним, успокаивала и вселяла в него новую надежду.