Марина Наумова - Дети полнолуния

Грана быстро извинился и схватился за трубку.

Салаверриа намерился было выскользнуть из комнаты, но Грана жестко остановил его и, не выпуская трубку из рук, быстро выписал чек, после чего Рафаэлю было позволено беспрепятственно покинуть гостиничный номер.

Вечером того же дня он вместе с Беатрис уже мчались на самолете, подальше от дел, подальше от Фанума и всякой нечисти. Правда, самолет летел не на Гавайи - а всего лишь в Рим.

"Может быть, - думал Рафаэль, - хоть в соборе Святого Петра удастся избавиться от следов соприкосновения с нечистью..."

Всего этого Грана не знал. Он молча слушал уже знакомый рассказ о смерти Кампаны из уст настоящего очевидца и даже не слишком удивился, когда Рудольф рассказал ему о ноже и выстреле. Нечисть есть нечисть... чему же тут удивляться?

38

- Выходим, - Эл посмотрел на Эгона: тот хмурился, но не возражал.

- Я останусь здесь... Пока на улице солнце, я не чувствую себя уверенной... Случайный ветерок, неловкое движение - и одежда не сможет меня защитить, - поежилась Труди.

- Хорошо, прикрой лицо. Мы выходим...

Эл спрыгнул на пыльный асфальт, проминающийся под ногами от жары, и удивленно огляделся по сторонам. Неужели он был здесь всего лишь вчера? Быстро же меняется человек...

- Пошли, - кивнул он Эгону, и они направились ко входу. Неожиданно в нескольких шагах от двери Эгон застонал и упал на землю. Он начал корчиться, закрывая лицо руками, изо рта пошла пена...

- Эгон! - закричал Эл, бросаясь к нему на помощь. - Что с тобой? Ты слышишь?

Он схватил Эгона за плечи. Каждое прикосновение, казалось, вызывало у того невыносимую боль. Кожа Эгона разогрелась до невероятной температуры, он так и дышал жаром. Почти инстинктивно Эл подхватил его на руки и оттащил в ближайшую тень. Тут же судороги прекратились, лишь тяжелое дыхание говорило о только что произошедшем странном припадке. Эл положил руку ему на лоб: он уже вновь приобретал нормальную температуру.

- Что случилось, Эгон? Тебе тоже нельзя выходить на солнце?

"Нет", - мотнул головой Эгон, и Эл увидел, как его глаза наполняются слезами.

- Эгон... Тогда что случилось? - уже испуганно переспросил он.

Телепат сделал несколько движений руками.

- Тебе нужна бумага? - догадался Эл.

Эгон кивнул.

Эл сунул руку в карман, и через секунду Эгон неуверенными движениями заводил карандашом по листу бумаги.

"Джулио, - едва ли не по буквам разобрал Эл. - Умер. Сгорел. Тут". На бумажный лист упала слезинка и поползла по нему, размывая и без того нечеткий текст.

- А Изабелла? Что с ней? - вырвалось у Эла. Почему-то судьба неведомой ему девочки заставляла его тревожиться сильнее всего.

"Она - нет, - возникли на бумаге новые косые строчки. - Ее нет. Не слышу. Скажи Труди".

Руки Эгона задрожали, карандаш провел ломаную линию и упал на землю. И тогда Эл, как Эгон ночью, дружески положил ему на плечо руку. Он не стал ничего говорить - Эгон и так мог прочесть и внезапно вспыхнувшую жалость, и надежду, что хотя бы с девочкой все будет в порядке. Но Эгон дрожал все сильнее - ему снова становилось плохо. И без того бледное лицо приобрело синюшный оттенок, глаза начали закатываться.

Эгон боролся с собой. Эл не знал, откуда пришли такая уверенность. Наконец после нескольких долгих минут дрожи он снова слабым жестом попросил карандаш.

И тогда Эл ощутил страх. Немотивированный, но явственный страх... Что-то произошло сейчас, в этот момент, то, что он не мог понять, но оно затрагивало и его в том числе. Что-то очень важное, но неуловимое.

Когда Эгон вновь начал рисовать свои каракули, Эл уже превратился в сплошной комок нервов.

- "Они знают..." - прочитал он вслух. - Знают - что?

"Все" - вывел карандаш и замер, подрагивая на одном месте.

Где-то совсем рядом зарычал мотор - это Труди, заподозрив неладное, направила машину к ним.

- Что случилось, ребята? - донесся ее взволнованный голос.

- Подожди... Мы садимся.

- Что-то с девочкой? - Труди обернулась в его строну так резко, что Эл испугался, не слетит ли вуаль, прежде чем дверь успеет захлопнуться и отрезать от них опасные лучи.

- Нет... Джулио умер, - сообщил он, чувствуя легкий стыд. Хотя он и ощущал жалость к этому человеку - но лишь из-за реакции Эгона, который за короткое время общения стал ему по-своему близок. Но ведь для Труди Джулио наверняка значил больше...

Гертруда опустила голову - как увяла.

- А она?

- Вроде все в порядке... Но ее здесь нет... Я говорил тебе - она может находиться в другом месте... - добавил Эл, но никакой уверенности у него уже не было.

"Должен ли я сказать ей, что сообщил Эгон? - мучительно размышлял он. - Хотел бы, правда, я и сам понять, что он имел в виду..."

- Итак, он умер, - с тяжелым вздохом произнесла Гертруда. - Значит, теперь мы раскрыты... Как это произошло?

- Не знаю... Может, Эгон...

- Понимаю - он сделал все, что мог... Он ведь написал тебе записку, да?

- Да.

- У него всегда это плохо получалось... Дьявол! Ну где же моя девочка? Хотя... о таком ей лучше бы и не знать...

- Если это опасно, мы так или иначе должны ее предупредить, - пожал плечами Эл.

- Опасно? - Труди резко повернулась к нему, куснула губу и скривилась. - Это не "опасно", Эл... Это конец!

39

- ...И все же есть вероятность, что все обойдется, - проговорила Селена.

Все ночные люди собрались в небольшом подвале, чем-то поразительно напоминавшем тронный зал, и, конечно, почетное место занимала сама основательница колонии.

При известии о гибели Джулио Горилла снова завыл. Как догадался Эл, он тоже не был лишен умения читать "мысли сердца": это произошло раньше, чем Эл раскрыл рот. После такого "музыкального вступления" ему нелегко было начать разговор, и в конце концов о несчастье доложила Труди.

- Это все из-за тебя! - вскочила вдруг с места Чанита, и на Эла устремился полный ненависти взгляд. - Зачем его привели сюда? Лучше бы он сдох!

- Замолчи! - Селена произнесла это слово холодно, но в нем было не меньше чувства, чем в вопле Гориллы и крике взбешенной Чаниты. - Если быть точным - то во всем была виновата ты. А Эла мы бы нашли так или иначе разве что при несколько других обстоятельствах.

- Я?! - возмутилась девушка. - Это еще почему?

- Я всегда твердила вам, что в первую очередь мы должны отказаться от желания мстить. Ты увлеклась, моя девочка... Сперва ты сама спровоцировала свое "убийство" - неосторожностью, самой своей выходкой... Затем ты затеяла и вовсе непозволительную игру и сама втянула в нее Эла. И если ты хочешь знать, у него больше шансов вытащить нас, чем у кого бы то ни было. Когда-нибудь ты это поймешь, а пока... Помолчи, пожалуйста.

- Но что теперь делать? - негромко произнесла Энн.