Дэвид Вебер - Давайте танцевать!

— Пока погибших трое наших людей и около тридцати человек Баллрум, — жестко сказал Нойкирх. — У нас есть еще двое раненых здесь, и еще с полдюжины или около того, в основном с незначительными ранами, на борту корабля. У Баллрум — около двадцати тяжело раненых, я думаю, что большинство из них поправятся, и еще пятнадцать или двадцать ходячих раненых. Я не знаю точно, сколько незначительных травм залатали их собственные люди.

Хонор сжала на мгновение переносицу, затем кивнула. Это была непомерная цена, но не такая плохая, как та, которую она боялась, возможно, придется заплатить.

— А законный персонал станции?

— Насколько я знаю, мы не потеряли ни одного из них, — сказал ей Нойкирх, на лице его мелькнуло облегчение… небольшое, и покачал головой в полунедоверии. — Я не слышал, что вы сказали этому мудаку Мазуру, но мне кажется это было эффективно!

Хонор снова кивнула. Очевидно, что инженер "Рабсилы" принял ее всерьез. Она все еще не знала точно, как он сделал это и, честно говоря, ее это не заботило, но ему удалось убедить по крайней мере дюжину других, что защита гражданских лиц Силезии и рабов, находящихся на борту платформы, представляется единственным шансом на выживание. К счастью для всех заинтересованных лиц, гражданские были размещены в той же части станции, что и рабы, когда они находились не на дежурстве, и что "новое руководство" изолировало все проходы, кроме одного, в эту секцию, в качестве одной из своих мер безопасности. Мазур и его товарищи смогли попасть в область для заключенных практически не встретив сопротивления, и только лишь должны были охранять единственный способ прохода до того как бойцы Ната Тернера Юргенсена и одно из двух отделений бронированных морских пехотинцев Яначека пробились к ним.

— К сожалению, — лицо Нойкирха вновь напряглось, — я думаю, что многие из них уже были убиты прежде, чем мы добрались сюда, мэм. А большинство, которых мы выручили, прошли через ад. — Он покачал головой. — Я был слишком занят латанием людей, чтобы действительно осмотреть их, но думаю, что многие из официального экипажа — и их семей, черт побери! — на самом деле были в положении даже худшем, чем у рабов. — Его челюсти сжались. — Достаточно плохо для взрослых, но дети. — Его ноздри раздувались. — Эти ублюдки использовали их как дешевые игрушки!

— Конечно, они так делали, Маурисио, — устало сказала Хонор. Он посмотрел на нее, и она пожала плечами. — Рабы — это товар, — голос у нее был скучен и уродлив. — Они представляют собой денежную стоимость. Но люди, которые просто попались на пути "Рабсилы"? — Она снова пожала плечами, быстрым и сердитым жестом. — Они были халявой, Маурисио. Никто в бухгалтерии не собирался жаловаться, если некоторые из них были бы убиты. В конце концов, эти люди собирались убить их всех, когда стали бы съезжать, не так ли? Так почему бы не пойти дальше и не понаслаждаться ими в первую очередь?

Она даже не повысила голос, но Маурисио Нойкирх никогда не слышал такого задушевного глубокого возмущения в голосе своего командира… не видел столько горя и столько ненависти в этих спокойных миндалевидных глазах. Он начал что-то говорить ей, потом закрыл рот, посмотрел в сторону, и просто покачал головой в тишине.

— Все в порядке, Маурисио.

Голос Хонор стал вдруг нежным, почти сострадательным, и он посмотрел на нее, почувствовав ее руку на своем плече.

— Все в порядке, — сказала она снова тихо. — По крайней мере, мы получили некоторых из них. В большом масштабе Вселенной, может быть, это не имеет значения. Но важно, что это люди. И это для нас очень важно, Маурисио. Это важно для нас.

* * *

Привлекающий внимание звук сигнала кома у постели вытащил Хонор из тревожных снов. Она проснулась, как всегда, моментально, в полном сознании, что было вбито ей годами флотской службы, но призраки снов — вещи, которые она видела на борту платформы, разбитые лица и слишком часто жестоко травмированные тела пленных, которых они освободили — плавали в ее глазах, когда Нимиц скатился со своей обычной позиции для сна на ее груди. Он издал недовольный, сонный звук, и она полувиновато улыбнулась в его сторону и приласкала уши левой рукой, пока ее правая потянулась нажать клавишу принятия кома.

— Да? — Одно слово вышло четким и ясным.

— Шкипер, — раздался голос Тейлора Найроби из аудио-дисплея, — я думаю, вам лучше одеться и прийти сюда.

— Почему? — Тон Хонор заострился, и ее глаза сузились. На Найроби не было похоже играть в игры посреди ночи, но…

— Мы просто выявили гиперслед в чуть более пятидесяти четырех миллионах километров. Это один корабль, он направляется к нам на четырехстах g. — Найроби помолчал, потом прочистил горло. — Это выглядит чертовски похоже на конфедератский тяжелый крейсер, мэм.

— Я буду немедленно, — сказала она и спустила длинные ноги за борт ее койки.

* * *

Хонор вышла на мостик "Ястребиного Крыла" спустя менее семь минут. Ее форма была безупречной, идеально сидевшей, и ее короткие, пушистые волосы были аккуратно причесаны под белым беретом. Нимиц сидел высоко и прямо на ее плече, а выражение лица у нее было сосредоточенным, но спокойным.

— Капитан на мостике! — рявкнул вахтенный квартирмейстер. Люди начали подниматься, но Хонор отрывисто махнула.

— Отставить, — сказала она, и подошла к Найроби, когда старпом вылез из командирского кресла в центре мостика.

— У меня есть корабль, — сказала она, устраиваясь в кресле, которое он только что освободил.

— Да, мэм. У вас есть корабль, — подтвердил он, и она кивнула головой в сторону главной схемы и значка ползшего по нему к ним.

— Нам что-нибудь известно о нашем госте?

Ее голос был значительно спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала. Пять дней прошло с той жестокой битвы на борту базы Казимира, и до сих пор губернатор Обермейер даже не была готова говорить с ними. Впрочем, это было не совсем верно. Она даже не подтвердила получение фактического и полного (в основном) сообщения Хонор об огромной массе доказательств, поддерживаемых "Ястребиным Крылом" на борту платформы (за исключением признанных "неприемлемыми"), но она была более чем готова выразить свое мнение на некоторое своевольное, высокомерное, и совершенно неприемлемое нарушение "Ястребиным Крыло" официального суверенитета территории Силезской Конфедерации.