Неизвестен Автор - Никитинский альманах (Выпуск №1, Фантастика - XXI век)

* * *

- Что ты такое задумал с тем безяйцевым пареньком? - спросил я своего друга сразу же, как мы остались наедине. - Да пришла в голову одна мысль, - усмехнулся Генрих. - Поделишься? - А ты мне поможешь? - Что же я должен сделать? - спросил я насмешливо, - Их пришивать я еще не научился! - Вот это как раз и не твоя забота. - А что же будет моей заботой? - Ты не мог бы изобразить, - он хитро прищурился, - самого Сатану? - Глупая шутка! - А, по-моему, ничего сложного! - рассмеялся Генрих. - Немного огня, дыма, запах серы... - Рога и копыта, - продолжил я, слегка рассердившись, - не будет никаких рогов и копыт, запомни! - Хорошо, пусть не будет рогов и копыт, - Генрих был уже на все согласен, - но что тебе стоит побыть немного Владыкой Ада? - По-моему, я уже тридцать тысяч лет только тем и занимаюсь... - А теперь изобразишь себя так, как это представляют себе смертные! - Вот так глупость! - Ну, пожалуйста... - и мой друг начал меня уговаривать. Процесс продолжался около часа, после чего я сдался. А Генрих начал на полном серьезе писать сценарий предстоящего спектакля. На бумаге. Хорошо, хоть не кровью. Но на счет крови я, кстати, оказался провидцем.

* * *

- Ты хотел со мной поговорить, - Каро смотрел на Генриха с надеждой, сказал, что это возможно... - Да, возможно, - кивнул Генрих, - но очень дорого стоит! - Я готов платить любую цену, - Каро чуть ли не трясся, - у меня много денег, есть два дома, настоящие замки. Сколько хочет твой лекарь? - Ты не понял, - покачал головой Генрих, - нет никакого лекаря! - Ты что, посмеялся надо мной? - Да нет, просто тут не в медицине дело. - Тогда колдовство? - В своем роде... - Я готов на все! - сказал Каро, - Пусть будет колдун или ведьма. Пусть назначат цену! - Увы, не колдун и не ведьма, - покачал головой Генрих, - и оплата не деньгами. - А чем? - Посмотри на меня, - сказал Генрих, - я красив и юн, не так ли? - Да, разумеется, ну и что? - А то, что мне уже триста лет отроду! - Не может быть! Я наблюдал эту сцену из соседней комнаты. Тут мне стало смешно. Генрих, мягко говоря, несколько преуменьшил свой возраст, а ему еще и не верят! - Я открою тебе свою страшную тайну! - голос Генриха принял какой-то заговорщический оттенок, - Я действительно родился в одна тысяча четыреста шестьдесят втором году. И был очень, очень красивым парнем. Был я богат, умен, образован, всегда со вкусом одевался. И не имел отказов в любовных делах. Ты и представить себе не можешь, сколько у меня было женщин. И мне казалось, что не будет им конца. Только однажды я услышал первое "нет". И понял, что сам стал старым вонючим козлом, которых до этого так презирал. Человек я был решительный. Нет - так нет, и жизнь такая ни к чему. И я решил покончить счеты с жизнью. Самоубийство, конечно, грех. Но, к нашему счастью, существуют еще и дуэли. Я стал заправским дуэлянтом. Бывал не раз ранен, но, увы, не убит. Я стал все больше и больше лезть на рожон. Оденусь побогаче, иду ночью гулять в самый гнусный квартал. А разбойники, гады, так от меня и шарахаются! Тогда пришла ко мне мысль - обратиться к наемному убийце. Но тут начали мысли разные приходить в голову - если я заплачу убийце, за то, чтобы он меня убил, не будет ли это все равно грехом? Тогда я пошел на исповедь к одному священнику. Люди считали, что он святой. И, действительно, никто за ним никогда греха не видел. Чудеса совершал, наложит руки на голову больного - тот и поправится. Бывало, прозревали слепые. А, уж, сколько припадочных излечил - так и числа нет. Вот пришел я к этому святому и задал свой вопрос. Он поинтересовался, почему я решил умереть до отпущенного мне срока. Я все ему и рассказал. Тогда тот священник и говорит мне, мол, как бы я это не сделал, все равно на мне грех смертельный будет. И не будет мне прощения от Господа! Тогда спросил я его, что же мне делать? Думал, скажет, покайся, смирись и так далее. А он мне вдруг признался в том, в чем я тебе сейчас признаться собираюсь. Дело было так. Тот священник, будучи еще простым монахом, очень хотел стать настоящим святым. Молился истово, никогда не нарушал никаких запретов и заповедей, все посты держал, и плоть исправно умерщвлял. Многих похвал добился. Вот только тех чудес, коими прежние святые славны были, совершать не мог. И потому страдал. Дело разрешилось самым удивительным образом. Явился к нему сам Диавол, да сразу к такому искушению приступил, что и отказать монах ему не смог. А именно? Монах продает свою душу Сатане, а тот его, в награду, делает святым при жизни и канонизирует после смерти! Представляешь? Монах согласился. Написал договор, подписался. И начал чудеса творить... Потом его, действительно, к лику святых приобщили. После смерти. Точно - я проверял через много лет. Вот мне тогда тот священник и говорит - хочешь, познакомлю с тем, кто все твои проблемы решит? Я и согласился. Свел меня тот священник с дьяволом. Тот сразу типовой договор предложил. Ну, я там себе долгие годы жизни в юном прекрасном теле вытребовал, чтобы отказов от женщин не бывало - тоже, разумеется. И все это за свою бессмертную душу - после смерти, разумеется. Правила требовали, чтобы я сам, своей рукой, тот договор написал. А я стал писать еле-еле, медленно, буква за буквой. Да еще, ошибусь, порву, заново начинаю. Сатана ждать устал, говорит, у меня и без тебя забот полон рот. Я пообещал к следующему утру непременно закончить. Ты, конечно, догадался, что это не зря я дело тянул. Договор я быстро написал. Да место свободное между двух строк оставил немножко, да так, что незаметно было. Потом взял молока и в то место еще несколько слов вписал. Молоком, разумеется. Когда оно высохло, так незаметно стало. На следующий день явился дьявол. Договор прочитал, потребовал, чтобы подпись была моей кровью. Ну, я еще постарался, долго подписывал, чтобы нечистый не догадался ни о чем. Подписал кровью, потом Сатана подписался. И сказал, что теперь этот договор уничтожить уже нельзя. " В самом деле?" - говорю, а сам, якобы чтобы проверить, договор к свечке и поднес. Сатана лишь рассмеялся. А потом, когда увидел, что на договоре еще слова появляться стали, смеяться перестал и в бешенство пришел. Да поздно было, ведь и сам уже подписал. Что дарует мне абсолютное бессмертие... - Так, значит, ты продал душу дьяволу? - спросил Каро. - Да, но вот как он ее получит, если я все время жив буду! А если умру так ведь тогда будет неисполнение договора с его стороны, следовательно договор можно будет считать недействительным! Да, как видишь, я имею некоторые завязки с дьяволом, я ему даже душу вроде бы продал, - Генрих усмехнулся, - причем могу помочь в этом деле и тебе! - Я должен подумать, - сказал Каро. Думал Каро очень долго, аж до следующего утра. О чем? Кто его знает... Может, мучился над проблемами греха, а может - придумывал хитрость какую. Как, скажем, глупого дьявола облапошить покруче? Представляю, какие сны ему снились, если он, конечно, вообще спать ложился. Как черный, рогатый, с хвостом вынимает из-за пазухи голеньких грудастых бабенок, демонстрирует и шепчет сладким голосом: "Отдай душу, отдай душу!". Итак, утром Каро заявился к Генриху домой и заявил, что согласен встретиться с нечистым. Но необходимо обсудить некоторые детали. Но об этом он уже будет говорить непосредственно с Сатаной, минуя посредников. А Генриху нужно только свести их. - Хорошо, сейчас организуем! - обрадовался мой приятель. - Куда отправляемся? - Зачем отправляться? - пожал плечами Генрих, - мы его прямо сюда вызовем. - Что мне для этого надо сделать? - спросил певец. - Встань в угол и не мешайся! После чего Генрих нарисовал большую пентаграмму посреди комнаты, сел рядом с ней, скрестив под собой ноги и начал что-то там говорить громким, торжественным голосом. Были ли это кулинарные рецепты тринадцатой империи Дзинь на их родном языке или мой приятель импровизировал - неизвестно, но когда я почувствовал, что процесс мне уже изрядно надоел, то решил откликнуться на зов. Над моей внешностью мы уже изрядно поработали, причем Генрих сработал и за парикмахера (совсем не просто оказалось заставить волосы стоять дыбом - пришлось применить электричество и в таком виде опрыскать специальным лаком...), да еще и черты лица изменял, как считал нужным. Пострашнее, само собой. Потом и костюмчик подобрал. Короче, я был готов. Материализовался прямо в центре пентаграммы, предварительно запалив пару кусочков серы под каблуками. - Зачем ты звал меня, жалкий смертный? - сказал я шипящим голосом. Грозным голосом я говорить бы не смог, потому как давился со смеху. - Этот человек, - Генрих указал на Каро, продолжавшего стоять в углу, как провинившийся мальчик, - хочет заключить с тобой договор. - Прекрасно, - сказал я и жестом фокусника вытащил из рукава свернутую в трубочку бумагу, положил ее на стол, развернул, - не будем терять время. Здесь готовый типовой договор. Уже все написано и мною подписано. Остается расписаться. - А условия? - спросил ошеломленный Каро. - Все условия записаны, остается вписать желание. - Как, одно? - А ты, что думал, мильон, что ли? - Так обычно бывает три желания, по крайней мере... - Я тебе не джинн какой-нибудь! - продолжал шипеть я, - если тебе нужно три желания - отыщи амфору с джинном, открой, выпусти джинна и - вперед с песнями! А мне некогда с тобой тут возиться... Или ты подписываешь договор, или больше меня не увидишь! - Ну, а условия? - Знаем мы эти условия! Каждый норовит обмануть бедного черта. Я теперь только сам договора пишу, заранее. Будем сделку заключать? - Да, - промямлил Каро, - но хотя бы одно желание у меня есть? - Говори свое желание, я сам впишу. - Я хочу стать мужчиной, - сказал, заикаясь, Каро. - А ты что, баба, что ли? - Нет, просто у меня кое-чего не хватает. - Разденься и покажи! После чего, напялив очки на свой страшный, горбатый, с бородавками нос, я начал рассматривать оголившегося Каро, приговаривая время от времени "Да-с". Генрих рассказывал потом, что я несколько перестарался, утратил свой грозный вид и стал сильно смахивать то ли на лекаря, то ли на ученого. Впрочем, оценить комизм сцены смог только мой приятель, Каро было не до шуток, он дрожал всем телом, стоя со спущенными панталонами перед самим Сатаною. - Что ж, вполне излечимо, - заключил я, наконец, - вписываем, что требуется антикастрация? Каро долго моргал глазами, потом до него, наконец, дошло, и он кивнул головой. Я вписал что-то в договор и предложил подписать его. Надо отметить решимость парня - он сам спокойно сделал себе надрез, окунул перо прямо в рану и расписался на моем документе. Я тут же свернул его и спрятал. Мне стало вдруг немного жалко объект нашей с Генрихом шутки, ведь для него все это было на полном серьезе. - Выпьешь половину, а другой половиной помажешь, где нужно! - я извлек из другого рукава флакончик и поставил на стол. Зелье мне дал Генрих. Что он туда намешал, я не знаю. Вернее, догадываюсь об одном компоненте, но, пожалуй, лучше промолчу... После этого я встал в центр пятиугольника, погрозил пальцем Генриху и со словами "я еще до тебя доберусь" растворился в воздухе. Материализовался я в соседней комнате и сразу приник к смотровому отверстию. Каро пытался быстро одеться. Генрих подошел между тем к столу, взял флакончик, начал разглядывать, вынул затычку, понюхал, сделал вид, что собирается попробовать. - Не тронь, это моё! - истошно завопил Каро, бросился к Генриху, выхватил флакончик, но, запутавшись при этом в спустившихся до колен панталонах, грохнулся на землю. Успев схватить ртом флакончик, между прочим. Этакий хваткий паренек! Высосав почти все содержимое, Каро начал с остервенением мазать себя в известном месте, потом немного успокоился. Генрих подошел поближе, наклонился и начал рассматривать у певца между ног. На носу у него уже пребывали те самые очки, которые я позабыл на столе. - Интересно, как быстро они будут отрастать? - спросил Генрих самого себя, наморщив лоб и придав при этом себе голос и осанку ученого мужа.