Джон Рэнкин - Операция "Яманак"

Через двадцать минут погрузка была закончена, и все снова собрались у огня. Внезапно опустились сумерки. Все это время Голдманн по пятам следовал за Шевроном.

Паркер вынес портативный реализатор из тягача и поставил его под пальмой. Передача началась с рекламы инжира. Уединенная группа у костра пополнилась двумя верблюдами, нахально уплетающими огромную кучу инжира. Она постоянно таяла и в конце концов исчезла совсем. Изюминкой этого шедевра была эффектная строка в заключение: «Дайте Ахмету сегодня вечером инжир!» Потом пошла программа новостей.

Некто в белой куртке и красной феске просмотрел несколько листков, лежащих на столе, и сказал:

— В этом коротком информационном сообщении говорится о двойном убийстве, совершенном в древнем городе Гате.

Шеврон отступил немного в сторону и с размаху ударил правой ногой прямо Голдманну по руке в тот момент, когда она легла на приклад его причудливого бластера. На какое-то мгновение все замерли. Внезапно Голдманн рубанул ребром ладони, метя Шеврону в шею.

Шеврон увернулся, и вытянутые пальцы Голдманна коснулись воротника его рубашки. Затем он сцепил руки в замок и нанес сокрушительный удар по коротко остриженной голове Голдманна.

Потеряв равновесие, тот упал лицом в песок, но почти тут же приподнялся, тряхнув головой, и уже приготовился к новому броску, когда голос Шеврона спокойно предостерег его:

— Не пытайся сделать это, Ганс. Бросай свой ремень. Бластер, направленный прямо в лоб Голдманну, решил исход поединка. Это было совершенно бессмысленно. Закайо, сверкая зубами и поигрывая ножичком, отражающим свет костра, подхватил брошенный пояс и перебросил его себе через плечо.

Внимание окружающих было вновь отвлечено диктором. Он приступил к изложению содержания своего сообщения.

— Последними посетителями медцентра были двое — мужчина и женщина. В округе они незнакомы. Женщина темноволосая, хрупкого телосложения; одета в белый комбинезон; возраст примерно двадцать пять лет. Мужчина: выше среднего роста, крепкого телосложения; одет в защитную рубашку с зелеными пуговицами; глаза серые или зеленые, волосы каштановые. Они требуются для допроса. Это все, друзья. Мы будем ждать ваших сообщений. Позвоните нам, если вы встречали этих людей. «Северные Региональные Факты» назначили вознаграждение в пятьдесят кредиток за любую полезную информацию.

Лойз, будучи импульсивной девушкой, воскликнула: «Это о них!» — и зажала рот рукой, чтобы «притворить ворота конюшни, когда коня уже увели».

— Не беспокойтесь, Лойз, я не собираюсь отнимать у вас ваш кувшин, — успокоил ее Шеврон. — Это длинная история, но она не имеет ничего общего с тем, о чем вы подумали. Поверите вы или нет, но эти двое были вражескими агентами. На тот случай, если у вас возникнут какие-либо неверные представления относительно случившегося, вы должны будете отправиться вместе с нами. Выключи реализатор, Крис, и переведи компанию к автомобилю.

Мак-Аскилл попытался возразить:

— Я хочу предостеречь вас, Шеврон. Вы создаете себе множество неприятностей. Я имею в виду, вы добавляете себе проблем. Моя организация не потерпит вмешательства в дела ее служащих. Я должен буду подать жалобу на самом высшем уровне.

— Вы можете подать ее, куда вам будет угодно, это, конечно, ваше право, а сейчас отправляйтесь к машине.

Перегруженная машина тяжело осела, и Анна. Рилей, заняв место у пульта, смогла поднять ее не больше чем на полметра над самыми высокими кронами подлеска. Шеврон, усевшись скрестя ноги в грузовом отсеке и положив бластер на колени, крикнул вниз, в проход:

— Веди помедленнее, Анна, в сторону дороги, по которой мы приехали, а через десять километров посади машину.

Анна Рилей преодолела это расстояние лишь за двадцать минут, всю дорогу ощущая спиной напряженное молчание сзади. Когда машина соскользнула вниз, к стоянке, Шеврон обратился к пленникам:

— Поверьте, Мак-Аскилл, я сожалею, что вынужден поступить так, но от этого зависит слишком многое. Я должен быть уверен, что никто из вашей компании не захочет поймать удачу прежде, чем мы уедем. Теперь выходите и идите пешком. Вы не сможете пройти мимо Гата.

Когда машина поднялась, обдав изгнанников облаком песка и пыли, Шеврон высунулся наружу и выбросил в темноту портупею с поясом. Затем он пристроился рядом с пилотом и оглядел светящуюся схему с разбросанными по ней значками.

— Все указывает на Полярный Научный комплекс. Он и будет конечной точкой нашего предприятия. Орман отправился туда. Поддано зубрил теорию истечения льдов. Яманак бьет набат.

— Это название обозначает какое-то место, — подумав, ответила Анна Рилей. — Я думаю, это гора. Около Северного Полюса. Она упоминается в отчетах о полярных исследованиях. Это слово из лексикона эскимосов.

— И ты только теперь говоришь это! Давно ли ты сидишь на этом Клондайке информации?.

— Мне кажется, я слышала это раньше, только не помню, при каких обстоятельствах. Это сидело где-то глубоко в подсознании, а теперь вот всплыло наружу. Да, теперь я твердо в этом убеждена.

— У тебя подходящее подсознание. Напомни мне, чтобы я занялся им как следуем, когда у нас появится свободная минута.

Закайо постучал ножом по спинке сиденья и внес практическое замечание:

— Это — долгий путь. Вряд ли этот разбитый челнок собирается доставить нас так далеко.

Это была правда, и она влекла за собой еще один вопрос.

— Да? — переспросил Шеврон. — Нет, не так. С вас достаточно. Триполи недалеко, и это довольно большой город, чтобы вы могли там скрыться. Оттуда я продолжу путь один.

Машина спланировала вниз и аккуратно пришвартовалась к дороге. Анна Рилей убрала руки с пульта и спокойно спросила:

— Ты говоришь так, потому что думаешь, что мы не так умны и ловки, как ты? Или потому, что не доверяешь нам? А может, ты считаешь, что мы не захотим продолжать путь вместе с тобой? Я отправилась в это путешествие далеко не добровольцем, но теперь хочу увидеть конец. К тому же, это меня ожидает полиция, потому что это я убила Честер.

— Никто не знает об этом.

— Я знаю, и этого достаточно.

— Я тоже смогу быть полезен, босс, — поддержал ее Закайо. — Может оказаться так, что ты будешь рад любому, кто сможет прикрыть тебя. Я хочу идти с тобой.

Немного поразмышляв, Шеврон решил, что в их словах есть смысл. Если исходить из практического расчета, это могло повлиять на то, сможет ли он туда добраться или нет. Он отдавал себе отчет в том, что просто хотел уберечь ее от дальнейших неприятностей. Может быть, он не имел права становиться на их пути, исходя все равно из личной ли или общественной пользы. Наконец он сказал: