Дмитрий Хабибуллин - Тот День

— Да, может быть, вы и правы, — слукавила Бодрова.

— И вы поверите. Со временем поверите… — убедительно произнес Соколов, — ваша жизнь не просто так легла мне в руки.

Сделав удрученный вид, Ева кивнула.

— Отче, вы говорили, что не стоит дожидаться темноты. А уже три часа. Через два часа стемнеет, так что предлагаю определиться с дальнейшими действиями и выдвинуться, — напомнила о скоротечности времени Ирина.

— Хорошо. Берите провизию, что нашли, и уходим отсюда, — кивнул священник, и, повернувшись к Еве, добавил: — А с вами мы еще по дороге можем поболтать.

Из Поддубья они вышли уже вчетвером. Без особых прений, люди выбрали западное направление и зашагали в сторону переправы, что находилась в полутора часах ходьбы от поселка. Дорога вилась вдоль широкого русла Волги. И когда погибшее село осталось за горизонтом, а шумные воды могучей реки начали распевать свои песни, в душе Соколова опять заиграла музыка тверской земли.

Трое были вооружены, и только вновь присоединившаяся к отряду девушка с красивым именем Ева, вместо ружья перекинула за спину одну из кошелок с едой.

— Как-нибудь обойдусь. Да я и обращаться толком не умею, — отмахнулась Бодрова, когда Георгий предложил ей обзавестись оным еще в деревне.

Но Соколов отлично понимал ее лукавство: доверие к наркоману с оружием будет стремиться к нулю, и для Евы было лучше вести себя тихо.

Было что-то не так в этой светловолосой молодице. Девушка даже не попрощалась со своей родной старушкой, когда они покидали избу.

— Слова мертвым не нужны, — лаконично отрезала она, когда Влад ей предложил подняться к покойнице на второй этаж.

Да и слишком легко она согласилась с его доводами. А ведь священнику не раз приходилось выслушивать гневные речи воинствующих атеистов.

— Расскажите мне свою историю. Мы здесь открыты друг перед другом, — налюбовавшись видами, обратился Георгий к девушке.

— Правда? Нет секретов? — улыбнулась Ева. — И что вас интересует? Как я оказалась на дне? Или что-нибудь еще?

— Я думаю, просто так ты бы не ступила на извилистую дорожку, — рассудительно начал отец Георгий. — И раз ты здесь, значит тебе позволили начать все сначала. А для этого нужно признаться в прошлых ошибках.

— Вы заметили синяк на шее, да? — спросила Ева.

— И это тоже, — кивнул Соколов.

— А вы умнее обычного серенького батюшки. Наблюдательны, — опять как-то странно улыбнулась Бодрова, и, промедлив, добавила: — Да, вчера я чуть было не совершила глупость. И сейчас я в этом раскаиваюсь, но, как вы правильно сказали, у меня действительно были причины.

— Вот об этом и речь, — мягко ответил священник. — Расскажите мне.…Расскажите нам о своих ошибках.

— Хорошо. Только пообещайте затем ответить на кое-какие мои вопросы. Мы ведь не держим секретов.

— И это так, — подтвердил ее слова отец. — Узнаете все, что захотите.

— Не только ваши секреты, отец, — сказала Ева, посмотрев на шагающих рядом Влада и Ирину.

И те согласно кивнули.

Георгий был доволен тем, что девушка пошла ему навстречу и решила раскрыться. Ведь он по-прежнему не понимал, зачем природа сохранила само воплощение греховности. И Соколов надеялся найти ответ в истории Евы.

— На иглу я села уже точно и не помню когда. Где-то лет пять назад. И причина на то, вы правы, была. Я жила с матерью и все у нас было хорошо. А потом она заболела. Рак молочной железы — неприятный для женщины диагноз. Но это было полбеды. Ведь, как известно, на первых стадиях онкология излечима. Нужна была всего-то операция. Просто лечь на операционный стол, и позволить врачам извлечь того злокачественного убийцу. Однако случилась беда. Мать моя повадилась ходить к адвентистам, а те, приметив рыбку с деньгами, объяснили ей, что лучшее лечение — вера. Вот так она и снесла почти все наши деньги этим ублюдкам, а от нормального лечения отказалась. И, конечно же, когда метастазы попали в кровь и разнеслись по всему организму, никакой господь ей не помог. Как и мне, когда от горя я прикоснулась к игле, — опустив голову, закончила Бодрова.

— Печально, — вздохнул Соколов, и задумчиво добавил: — Не раз я сам видел как зарабатывали церковники на печалях людей. Как прикрывались они верой. Но природа очистилась от этих тварей.

Для него теперь все стало опять на свои места. Рассказ девушки подтвердил кое-какие предположения. Она была самым настоящим падшим ангелом, познавшим все грехи. И она нуждалась в исцелении. Голос хочет его проверить. Белокурая грешница — испытание веры. Проверка его, как пастыря, который поведет выживших по правильному пути. И он поможет этой потрепанной душе очиститься.

— Теперь выполняйте свою часть договора. С кого начнем? — улыбнулась Ева, осматривая шагающих рядом людей.

— С меня, — ответил на улыбку священник. — И что мне вам рассказать?

— Расскажите мне больше о Голосе. Точнее, о вашем понимании тех сил, которые за ним стоят, — ответила Бодрова, и добавила: — Я хочу понять. Хочу обрести веру. И ваше мнение для меня бесценно.

Прошел час с тех пор, как Ева вышла из Каблуково вместе со странной компанией ведомых святым отцом. По левую руку все еще тянулась могучая Волга. И закат все больше грозил окрасить воды реки в красный цвет. Было половина пятого, и в голове у Бодровой наконец прояснилось. Больше всего в своей поганой жизни она любила это время. Часы, когда вещество уже больше не вызывает дурманящих разум эффектов, а до ломки еще целая гора времени. В такие минуты она была счастлива. Радостна от того, что могла чувствовать себя полноценным человеком.

Ей не было дела до конца света. Нет, конечно же, девушка испытывала интерес к вопросу о случившемся. Однако оказаться вновь живой, пусть и в погибшем мире, волновало ее куда больше чем трупы на дорогах. Ева полной грудью вдыхала ароматы поздней осени под Тверью, и старалась как можно лучше их запомнить. Она знала, довольно скоро наступит время, когда мир опять окажется в черно-белом исполнении, а запахи и вовсе исчезнут.

Они шли, и, выбрав нужное направление разговора, Бодрова поведала батюшке печальную историю своей вымышленной судьбы. Девушка была остра умом и рассказала священнику то, что он хотел услышать. Она догадывалась, что Георгий, как и все прочие шизофреники будет стараться подогнать встречу с ней под свою извращенную смысловую картину. Он видел себя пророком. Спасителем, который поведет уцелевших через пепел рухнувшего мира. Синдром миссии явлением был не редким. И общую теорию контактов с такими вот больными Ева знала прекрасно. Бодрова всегда испытывала тягу к ненормальным людям, и Соколов не стал исключением. Выдумав подходящую сказку, она выдала Соколову желаемое за действительность, надеясь, что сумасшедший священник раскроет перед ней свои карты. «Доверие пациента — залог удачного психоанализа» — она отлично знала эту формулу.