Скотт Вестерфельд - Бегемот

«Левиафан» улетал вдаль; шум его двигателей постепенно сливался с шелестом набегающих волн. Вновь накатили невеселые мысли, к которым добавилось чувство бесприютности.

Обернувшись, Дэрин отметила на гребне три силуэта. Что ж, по крайней мере, никого из отряда не утянуло в море.

— Ну что, все в порядке? — крикнула она.

— Да, сэр! — вразнобой отозвались в сумерках двое; третий же негромко простонал. — Мэтьюз, в десятке ярдов сзади, так и не встал пока на ноги.

Дэрин добралась до него, ступая по шатким камням. Матрос лежал, свернувшись калачиком.

— Лодыжка, сэр, — процедил он сквозь зубы. — Вывихнул, похоже.

— Ладно. Посмотрим, можешь ли ты стоять.

Она взмахом подозвала к себе остальных, а сама пока сняла с плеч тяжелый ранец. Встав на колени, Дэрин проверила, как там квадратный аквариум с витриольными рачками. Тот, к счастью, был цел.

Когда подошли рядовые Спенсер и Робинс, она велела им поднять Мэтьюза на ноги. Но едва он, кое-как встав, попытался опереться на вывихнутую правую ногу, как тут же вскрикнул от боли.

— Опустите его, — приказала она с тяжелым вздохом.

Ходок из подчиненного никакой. Две мили по каменистому полуострову в один конец, а затем обратно ему не одолеть.

— Придется вам, Мэтьюз, дожидаться нас здесь.

— Вас понял, сэр. А когда нас подберут?

ПРЫЖОК

Дэрин помолчала в нерешительности. О времени возвращения «Левиафана» из всей четверки знала лишь она одна, на тот случай, если они попадут в плен. Тогда османы, по крайней мере, не смогут устроить воздушному судну ловушку. А уж из нее, представленного к медали героя, они и слова не вытянут. Так ведь?

— Этого, Мэтьюз, я вам сказать не могу. Просто дожидайтесь здесь и позаботьтесь, чтобы вас не было видно.

Рядовой кивнул, поморщившись от боли, и она добавила:

— Поверьте мне, капитан нас не оставит.

Опустившись на колени, они втроем перераспределили содержимое четырех ранцев, а раненому оставили большую часть воды и немного копченой солонины. После этого Дэрин, Робинс и Спенсер двинулись по каменному гребню к проливу, оставив Мэтьюза в одиночестве.

Вот так: она командует всего пять минут, а в отряде уже потери.

•ГЛАВА 24•

На карте двухмильный путь через Галлиполи выглядел вполне безобидно, в действительности же все обстояло иначе.

Полуостров был рассечен высокими островерхими гребнями, как будто по этим состоящим из известняка горам прошлись гигантскими когтями. Щербины долин меж гребнями сплошь заросли сухим колючим кустарником. И где бы маленький отряд ни устраивал привал, из песчаной почвы тут же появлялись муравьи, свирепо набрасываясь на лодыжки незваных гостей.

Флотские карты оказались бесполезны: они показывали лишь малую толику гребней, ложбин и ущелий. Дэрин, как могла, прокладывала путь по компасу и звездам, однако труднопроходимая пересеченная местность заставляла блуждать и двигаться широкими зигзагами. В общем, на другую сторону полуострова они выбрались уже за полночь.

— Наверное, это и есть Килье-Ниман, сэр, — сказал Спенсер, скидывая на землю свой тяжелый ранец.

Дэрин, озирая в бинокль пустынный берег, кивнула.

Впереди в узком проливе легонько покачивалось два ряда буев. Гигантские металлические бочки покрывали зловещие тернии колючей проволоки и фосфорные бомбы. Под ними, невидимые глазу, должны были висеть сети от морских чудовищ — тяжелое ячеистое кружево металлических тросов, усеянное шипами и подводными зарядами.

По обе стороны сетей над водой возвышались громадные башни, неспешно чертя по воде лучами прожекторов. Дэрин наспех сделала набросок доступных взгляду укреплений: не меньше двух десятков двадцатидюймовых орудий нацелило стволы из своих казематов, высеченных в толще скал. Да уж, тут никакой корабль не пройдет. А вот бегемот сможет проскользнуть в глубине.

— Я так думаю, — высказал мнение Робинс, — от флота нам за такую услугу должно кое-что причитаться.

— Ну да. Хотя, по идее, благодарить нас должны будут русские, — заметила Дэрин, разглядывая в бинокль грузовое судно, в ожидании стоящее на рейде, чтобы с рассветом проследовать мимо сетей. — Это их дорога жизни.

Когда она рассказала Фольгеру насчет «Гебена» и «Бреслау», тот согласился, что главный план германцев — закупорить проливы. За то, чтобы крепко перекрыть кислород русской армии, стоило отдать два броненосца.

Вынув из ранцев водолазное снаряжение, она укрылась в прибрежных зарослях, чтобы там его собрать. Это был водолазный костюм Споттисвуда — первый подводный аппарат, созданный из фабрикатов. Костюм был сделан из саламандровой кожи и панциря черепахи. По сути, он сам по себе являлся живым существом с фабрикатными жабрами. Даже хранить его надлежало во влажной среде. В общем, не костюм, а кошмар обезьяньего луддита.

Дэрин, влезая в него и чувствуя, как кожу облегает морщинистая шкура рептилии, невольно содрогнулась. Зато у Спенсера с Робинсом вид костюма вызывал такое омерзение, что они предпочли отвернуться, лишь бы не видеть, как она облачается. И очень хорошо: несмотря на полночный час, представать перед сослуживцами в нижнем белье ей было не только неловко, но и рискованно.

Когда Дэрин подготовилась к погружению, они со Спенсером сползли к берегу, оставив Робинса стеречь ранцы. Прибрежные волны намыли здесь небольшую песчаную косу, около ярда высотой, за которой можно было укрыться. Дождавшись, когда лучи прожекторов пройдут мимо, они по влажному, гладко блестящему песку прошлепали к прохладной соленой воде пролива.

— Ну, сэр, давайте, — напутствовал Спенсер, подавая Дэрин дыхательный аппарат. — А я тут, у воды, подежурю.

— Главное, не высовывайтесь, — наказала Дэрин, надевая и затягивая ремни громоздких защитных очков. — Если меня не будет дольше трех часов, возвращайтесь и, пока не рассвело, проведайте Мэтьюза. Обратно я сам доберусь.

— Слушаюсь, сэр.

Спенсер, козырнув, отполз в тень.

Когда он скрылся, Дэрин наконец распаковала стеклянные ящички аквариумов с витриольными рачками. Согласно приказу капитана, никто из отряда не должен был их даже видеть.

Неподалеку опять прошелся луч прожектора, и Дэрин опустилась в воду по горло, взяв в рот похожий на кляп загубник дыхательного аппарата. Как и несколько часов назад в кабинете у доктора Баска, ощущение было странным и не сказать, чтобы приятным. Живые усики полезли ей в рот, выискивая там источник углекислоты. На языке появился рыбный привкус, а вдыхаемый воздух был теплым и солоноватым, как на камбузе «Левиафана», когда там жарили анчоусов.