Ната Чернышева - Это был просто сон...

— Если ты имеешь дочь, и она вышла замуж, ты можешь обрести сына, — процитировала Ирина по памяти. — Иначе ты потеряешь дочь…

Клаемь внимательно посмотрела на нее.

— Да, примерно это я им и говорила. Не хотят слушать. Уперлись как… как дети малые. Но, хаос их всех побирай, кто старше, а кто младше, у кого больше ума!

Клаемь обхватила себя за плечи, ссутулилась и сразу стала такой жалкой, несчастной… старой. Ирина вдруг поняла, что Клаемь на самом деле в очень даже солидном возрасте. Просто раньше она умело пряталась, как в скорлупу, в свое непробиваемое спокойствие, показную уверенность, неиссякаемую на первый взгляд энергичность. А вот теперь случилось что-то, что оставило ее без привычной защиты. И что с этим делать, Клаемь не то не знала, не то из принципа не желала знать, не то ей просто было уже наплевать…

— Что ж это я сижу! — спохватилась Ирина. — Давайте, я сейчас кофе сделаю…

— Не надо, — отказалась Клаемь. — Давайте лучше поговорим. Мы можем говорить откровенно?

— Да, — с готовностью проговорила Ирина. — Конечно… О Кмеле? Но я мало что знаю…

— Нет. Расскажите лучше, что произошло позапрошлой ночью, когда вы с Фарго оказались в гостях у Алаверноша?

— Да ничего особенного, — Ирина ничего не понимала. — Понимаете, я заблудилась в парке… и Фарго тоже заблудился, а потом мы оказались у озера и… Господи, Клаемь! — воскликнула она, до нее вдруг дошло. — Да вы что!

Клаемь только пожала плечами. На ее лице все было написано крупным шрифтом.

— Ничего между нами не было и быть не могло, — воскликнула Ирина. — Там было противно, мерзко, сыро и холодно. И… и вообще! Я никогда… мне и в голову никогда такое… да зачем оно мне нужно?!!

— Вам, может быть, и не нужно, — заметила Клаемь. — Но Фарго — натура увлекающаяся. Предлагал вам спеть вместе с ним дуэтом, верно?

— Я ему сказала, что не хочу! — поспешно объяснила Ирина.

— Да, я слышала… Понимаете, — Клаемь помолчала, собираясь с мыслями. — Наш брак был частью политической игры, которую я вынуждена была отыграть до конца. А Фарго не оставили выбора. Но со временем… все изменилось. Мы научились… ценить друг друга. И если вдруг я сейчас его потеряю… мне придется нелегко. Я не сумею смириться.

— Клаемь, — потрясенно выдохнула Ирина, — что вы! Я никогда не позволю себе…

— А почему так? — прямо спросила она. — Мой супруг знаменит. А вы свободны. Вы могли бы резко изменить свою жизнь к лучшему.

— Перестаньте, — Ирина взялась за виски. — Ну что вы такое говорите, Клаемь. Как я могу? Это же подлость. И я не свободна. Мой муж остался в закрытом мире, на моей Земле, вы же сами это знаете. Я хочу вернуться домой, и ведь вернусь же когда-нибудь… как я тогда в глаза ему посмотрю? Что сыну скажу? Нет, исключено. Я не собираюсь заводить здесь любовников. Ни вашего мужа, ни вообще кого-то другого. Мне это не нужно!

Клаемь долго молчала.

— Простите, — сказала она наконец. — Но все же… мне будет спокойнее, если вы не станете давать Фарго повод. Понимаете?

Ирина кивнула:

— Понимаю. Если он снова прицепится ко мне со своими песенками, я его пошлю.

— Хорошо, — Клаемь встала.

И вдруг в порыве чувства крепко сжала Ирине руку:

— Спасибо! Спасибо вам.

Клаемь ушла, а Ирина долго мерила комнату шагами. Надо ж так. Ее, Ирину, посчитали серьезной конкуренткой. И кто! Она попыталась представить себе, как это у нее, к примеру, получилось бы: Фарго поцеловать. Ничего не получилось. Почему-то лезла на ум давешняя сцена. Как они вдоем с Фарго сидели на лавочке, и как подошла Клаемь, и как Фарго с ней заговорил. Он любит свою жену, это же видно. А та просто нафантазировала себе глупостей. Хорошо хоть, достало ума объясниться сразу. Впрочем, Клаемь не была похожа на экзальтированную истеричку из мыльных опер.

— Клаеммеларасвейшнь Летирасаланамаш Ифибигалоред Эпи, — сказала Ирина, подглядывая в свою социальную карточку. То еще имечко, ничего не скажешь. Ирина не была уверена, что произнесла его правильно.

— Что интересует? — осведомилась информационная система. — Биография, общественный статус, семейный статус, область специализации?

— Все, — сказала Ирина. — Все, что есть в свободном доступе.

— Исполняю. Дата рождения — данных нет. Место рождения — данных нет. Предположительный возраст при первичной идентификации — 13 локальных лет Анэйвалы. Место первичной идентификации — пояс защитных станций, функционал 7. Временный опекун — лантарг функционала Арэль Дорхайон…

— Арэль Дорхайон? — в изумлении воскликнула Ирина. — Не может быть!

Оказалось, может, причем еще как! Фанатичная преданность Клаемь нынешнему а-дмори леангрошу получила свое объяснение. Тринадцатилетней девочке, без родителей и документов, непросто выжить во взрослом мире. Социальной Службы в те времена в Анэйвале просто не было. Именно Клаемь создавала ее с нуля…

Вообще же, по биографии Клаемь смело можно было знакомиться с новейшей историей Анэйвалы, не заглядывая в учебники. Опекун Ирины успела отметиться практически во всех эпохальных событиях. Причем на главных ролях.

После смерти прежнего а-дмори леангроша Клаемь фактически заняла его место. И управляла всей системой ни много ни мало целых полтора года. До тех пор, пока Глава клана не назначил Арэля Дорхайона. А теперь Клаемь занимала пост постоянного представителя Дармреа в а-свериоме Анэйвалы.

Ирина ничего не понимала! И такой человек возвращается обратно в социальную службу, берется опекать безвестную попаданку из закрытого мира?! По собственной доброй воле, бескорыстно? Нет, у Клаемь, конечно, мог случиться приступ сентиментальности. Могла она припомнить собственное несчастливое детство и возжелать помочь попавшему в беду человеку? Могла.

Вот только никакая сентиментальность не помешала ей в свое время отдать приказ на уничтожение пассажирского лайнера, захваченного отморозками из сийтов. Ирина не поленилась, заставила информационную систему выдать протокольную запись. Клаемь там была какой угодно, только не сентиментальной. Ого, сколько стали во взгляде! А что вместе с террористами-маньяками погибли ни в чем не повинные пассажиры, дети в том числе, всего свыше трех тысяч человек, — это уже совсем другой разговор.

Сексуальные мотивы? Как же. Судя по сегодняшней сцене ревности, от извращенной тяги к однополой любви Клаемь исцелилась навсегда и бесповоротно.

'Тогда что ей от меня нужно? — думала Ирина. — Ей и а-дмори леангрошу, этому Арэлю Дорхайону. Ведь не просто же так они мне помогают. Им что-то нужно, они меня используют! Но для чего?' Амнезия не очень удобная вещь. Если бы Ирина помнила хотя бы что-то! Может, и поняла бы. А так…