Андрей Столяров - Я - Мышиный король

- Сиди тихо, с другой стороны - охранение...

После чего уже окончательно растворился внутри.

Только теперь я слегка перевел дыхание. Место мне, надо сказать, не очень понравилось. Было оно какое-то все замусоренное, загаженное, замордованное, превращенное в отстойник гуляний, точно поселковое кладбище: тускло поблескивали окрест грязные водочные бутылки, стаи консервных банок, как тараканы, коричневели в ложбинах, там и сям обозначали себя засохшие рыбьи головы, и случайная пихта кладбищенской заморенной окраски еле-еле произрастали на почве из камней и песка, вид у нее был необычайно унылый, почему-то казалось, что ей уже дальше не жить, а в довершении ко всему, как бы придавая картине некую завершенность, обомшелая ржавчиной, как будто осенней трухой, громоздилась за пихтой коробка полуразобранного автобуса, и сквозь щели ее свисала мочальная осклизлая пакля.

В общем, трудное было место, нерадостное.

Даже зелень травы, кое-где проклевывающейся из глинистых кочек, нисколько его не облагораживала.

Потому что травы было слишком мало.

И однако же, это, вероятно, было последнее, что мне суждено было видеть. Никаких иллюзий у меня в этом смысле не оставалось. Я, конечно, понимал, что у Сэнсея имелись какието свои, особые соображения, чтобы организовывать акцию именно в данном месте. То есть, в Крепости, со всех сторон окруженной каналом. Он, по-видимому, принимал во внимание тот основополагающий факт, что поскольку Геккон избрал этот остров своей резиденцией (не случайно, а как наиболее безопасное место в городе), что поскольку он практически нигде не показывается, (а уж если и выезжает, то с таким частоколом охраны, через который нам попросту не пробиться), что поскольку возможность приблизиться к нему во время официальных мероприятий полностью исключена (это вам не с гвардейцами, которые только и могут, что хлопать ушами), то, конечно, организовывать операцию необходимо именно в Крепости. Никакие другие решения нам не светят. Лишь спугнем неудачной попыткой и заставим насторожиться. Нет-нет-нет, только в Крепости. В Крепости, и нигде более. Да и психологически это давало определенные преимущества. Потому что здесь нас не ждали - срабатывал фактор внезапности. А внезапность при проведении акции, пожалуй, самое главное. Ведь работаешь в одиночку против двух или трех десятков охранников. И, конечно, желательно появиться там, где тебя меньше всего ожидают: где звенит пустота, и где ты - властелин ситуации. В этом, может быть, и заключается высокое искусство теракта. Внезапность. Как бог из машины. Так оно в конечном счете и получилось. И поэтому, если говорить о самой операции, то идея Сэнсея полностью себя оправдала.

Геккон был мертв.

Я вдруг вспомнил жестокое, изумленное, нечеловеческое лицо его - в ту минуту, когда мы с Крокодилом ворвались во внутренние апартаменты.

Обстановка там, надо сказать, была потрясающая: комнаты, обтянутые золотистым апельсиновым шелком, серебро и хрусталь канделябров, переливающихся радужными огнями, позолоченная гнутая мебель, какая бывает только во дворцовых покоях - горки, пуфы, паркет, будто в озере отражающий небесно-голубые плафоны, и так далее, и тому подобное. И среди всего этого дикого варварского великолепия, словно созданного для того, чтобы поразить воображение обывателя, - очень мрачная, величественная фигура невероятного роста, целиком, казалось, высеченная из мрака и мерцающая драгоценностями по темному платью. Черное и бриллиантовое. Более ничего. И протянутая уверенная рука - к ятагану (а, может быть, и к мечу) на складчатом бархате. Музыкальные нервные пальцы, унизанные алмазами, жесткость синих ногтей, царапающих перламутр. И - скрипучий, безжизненный голос, исполненный высокомерия:

- Я вас ждал, господа... Не затрудняйте себя объяснениями...

И немедленно после того - грохот выстрелов, которые точно прибили камзол к живому телу...

Так что, Сэнсэй рассчитал все с исключительной точностью.

Буквально по миллиметрам.

И ведь где? - находясь в заключении, сам каждый день ожидая неминуемой смерти.

Сэнсэй - это человек.

Единственное, чего он, пожалуй, не предусмотрел, это как мы будем потом выбираться отсюда. То есть, разумеется, предусмотрел: я имею в виду Задрыгу с его проклятой лодкой. Но Задрыга, по-видимому, напоролся на сарацинов. И, наверное, лодка его сейчас уже давно под охраной.

И мы точно в ловушке на этом занюханном острове.

Или, может быть, Сэнсэй и рассчитывал на нас, как на смертников?

Было у меня такое легкое подозрение.

Ведь действительно. Был Кропилла, который обыкновенным кинжалом убрал лидера Народного ополчения. Кропилла казнен на Торговой площади. Был Вчерашний Студент, совершивший неудачное покушение на Нашего Великого Покровителя. Вчерашний Студент исчез в подвалах Охранки. Были Муха и Тараканчик, готовившие нападение на Канцелярию. Оба ныне убиты. Теперь Задрыга. Кто, собственно, остался от группы? Остались мы с Крокодилом - причем, нас обоих уже тоже можно вычеркивать, из Крепости нам не выбраться - да остался аккуратненький, никогда не рискующий Креппер, который, наверное, мчится сейчас домой на своей машине. Приедет - выпьет чашечку чая. Собственно, вот и все, что осталось от группы. Нет больше группы, если говорить откровенно. Пополнение не поступает, а испытанные бойцы сходят один за другим. Видимо, это - финал. Герилья заканчивается. Да и какие, если говорить откровенно, от нее результаты? Если говорить откровенно, то результаты неутешительные. Ну - убрали пару чучундр, которые были здесь не на месте. Ну - пожалуй, навели шороха на некоторых других. Ну и все. Особых результатов не ощущается. Главное, нет мясорубки, которая перемалывала бы верхушку. Потому что мясорубку надо вращать.

Так что, Сэнсей здесь, по-видимому, промахнулся.

Я откусил заусеницу.

И вздохнул.

Даже в эти минуты мне не хотелось думать о Сэнсэе плохо.

И я не стал о нем больше думать. Вместо этого я выдернул полурасстрелянную обойму из своего "никкодера", заново набил ее масляными увесистыми патронами, которые, к счастью, у меня еще оставались, и с какой-то несвойственной лихостью вставив ее обратно, передернул затвор, подхватив с колен вывалившуюся желтую гильзу.

И между прочим, я очень вовремя сделал это, потому что едва я приподнял отполированный гладкий "никкодер", толстым рылом своим напоминающий морду свиньи, как из-за проржавевшей коробки автобуса, как избушка лесовика зарывшейся основанием в почву, неожиданно вылез пузатый расхристанный сарацин и, от изумления вытаращив глаза, осторожно попятился, застегивая блестящие латы.

- Караул... - сказал он растерянным шепотом, словно не веря. И вдруг - ринулся, размахивая руками, куда-то в глубь территории. - Ка-ра-у-ул!.. Боевая тревога!.. Здесь - террористы!..