Сергей Саканский - Искатель. 2009. Выпуск №05

— Ты становишься мудрым и жестоким, Создатель,

— Билли, хватит болтать, тебе еще надо Управу отхакерить.

— Сколько мне заплатишь: у меня тоже есть информация о твоем отце, я ведь отсканировал могилку-то.

— Это ты хорошо сделал. Но хватит трепаться, делай что велено.

— Уже сделано. Экий ты, Создатель, грубиян.

— Что, и перечислил?

— А то.

— Ну, молодец. Потом пообщаемся.

Диалог в чате:

— Деньги перечислены.

— Я знаю: отслеживал счет. Качаю ролик на ваш сервер, а вы можете смотреть в режиме он-лайн.

Картинка на мониторе.

Съемка скрытой камерой.

Тела огромные, распаренные, в простынях и без — сауна. Голоса — бу-бу-бу. Шум воды. Ничего не разобрать, никого не узнать…

Вдруг огромное, во весь экран, лицо деда. Рюмка в руке.

— А телку его на круг.

Общий гогот — гы-гы-гы!

Огромные зубы деда.

Все.

М-да. Переплатил. Впрочем, за что тут вообще платить? Ну, прохвост, Лисицын. Да воздастся по грехам его.

Сижу, тупо уставившись в мелькающие заставки.

Телку его на круг.

Телку на круг.

О ком это дед?

Телку…

Беспокойство вползло в душу, как слякоть на улицы Москвы.

Какая была ясная ночь. Утром тоже солнышко светило. К обеду небо затянуло. И вот он — дождь. Вышел из кафе и передернул плечами. Нудный, мелкий, противный и холодный дождь в октябре. Беспокойство опять же холодит душу.

Телку на круг.

С асфальта уже летят брызги на тротуар. Прохожие прячутся под зонты. Москва-Москва, старушка первопрестольная. Разве сравнишься ты с Любиными чудо-городами, или даже с Южно-Сахалинском Костыля? Там размах, там простор, там техника нового поколения и первозданная природа ломится через порог. А здесь — суета и архаизм…

О чем это я? Ах да…

Телку его на круг. Телку… Черт!

Бегу на дорогу ловить такси. Чуть не попадаю под колеса.

— В Митино… любые деньги…

Морда в окошечке ворот.

— Че надо?

— Я охранником на этой усадьбе.

— И где мы шляемся?

Калитка ворот распахивается.

— Заходи. Охраняй.

— Только переоденусь.

Спешу в сторожку. Возле дома несколько иномарок — в основном, джипы. Молодые люди. Водители? Телохранители? В доме тишина. Зато за домом… Пьяные полуодетые мужики, иные в простынях, суетятся по саду. Это хозяева иномарок. Прохожу к сторожке, дергаю дверь — закрыто. За спиной голос:

— Думаешь, там? А ну-ка, ломай дверь.

Поворачиваюсь. Пьяная рожа, брюхо висит над брюками,

голое тело лоснится — потом ли, дождем. Телку на круг? Мой удар в челюсть вышибает из него если не мозги, то сознание.

Вам когда-нибудь приходилось бить врага? Ненавистного, но беспомощного. Возникает чувство головокружительно неустойчивого состояния души: вроде бы нельзя так-то вот, но ведь заслужили. Я метался по саду, круша эти пьяные морды, покусившиеся на честь жены моего отца. Не зная ее судьбы, распалялся все больше, скатываясь к звериному облику. Замелькали охранники, и они полетели в кучу-малу. А не лезьте под горячую руку. Наконец один догадался прицелиться в меня из пистолетика. Все. Финита ля комедия. На его требование сунул руки в карманы.

— Я советник Президента Гладышев. Можете покинуть усадьбу, иначе через полчаса вас повяжут люди его охраны. Хотите проверить?

Кто-то узнаёт мой фейс. Проверять не хотят — суетятся, собираясь. Подбирают павших в саду, хлопают дверцами машин. Урчат моторы, машины отъезжают. Закрываю ворота, обыскиваю усадьбу.

— Мирабель.

Обхожу дом. Заглядываю в сауну. Здесь остатки пиршества. Ее нигде нет. Снова выхожу в сад.

— Мирабель!

— Я здесь, — она выходит из кустов малины, насквозь мокрая, дрожит, зуб мимо зуба. В простеньком платьишке, в передничке горничной.

— Что они с тобой сделали?

Качает головой — ничего.

Открываем сторожку. Я к печи, поджигаю заложенные дрова.

— Раздевайся.

Она стоит, дрожит, опустив руки. Вода капает с ее платья.

Налил коньяк до краев стакана.

— Пей.

Она выпивает, клацая зубами по стеклу.

Снимаю с нее передник, расстегиваю пуговицы платья.

— Раздевайся — и в постель. Я отвернусь.

Повернулся, когда скрипнули пружины кровати. На полу

платье, лифчик, трусики. Все мокрое. Развешиваю над загудевшей печью.

Подхожу с водкой в руках.

— Давай сюда стухши.

Растираю до красноты.

Мирабель дрожит. Смотрит на меня глазами умирающего лебедя.

К черту!

— Повернись на живот.

Срываю с нее одеяло. Вижу совершенно нагое и прекрасное тело, покрытое гусиной кожей. Щедро лью водку на спину. Втираю в кожу ягодиц, бедер.

Мирабель дрожит. Ее все еще бьет озноб.

— Повернись.

Лью ей огненную воду меж хорошеньких грудей, растираю шею, живот, бедра. И коленки, которые совсем даже не костлявые, скорее наоборот. Очень приличные ножки. И тело такое же.

Укутываю его в оба одеяла. Мирабель дрожит.

Черт! В сторожке пышет жаром от огромной печи. Неужели так глубоко проник холод в это хрупкое изящное создание? Поднимаю ей голову, подношу к губам стакан с коньяком. Она послушно пьет, как и первый раз, не морщась.

Черт!

Не отдам эту женщину ни смерти, ни хворям. Скидываю с себя одежду. Всю. Придвигаю вторую кровать. Втискиваюсь к Мирабель под одеяла. Прижимаю ее спину к своей груди.

Прижимаюсь чреслами к ее ягодицам. Зажимаю меж лодыжек ее ступни. Мну в ладони ее груди. Согреваю дыханием и целую ее шею, увязая в мокрых волосах. Не замечая, вхожу в раж.

Мирабель поворачивается ко мне:

— Это плата за твои хлопоты?

Может быть, раньше эти слова и могли бы меня остановить. Но это раньше, теперь нет.

Кажется, Мирабель не бьет лихорадка. Ее трясет, но уже иная природа этого явления. Тело ее горит, а пальцы исступленно впиваются в мои лопатки.

На эксгумации Мирабель становится плохо.

Под крышкой в гробу обнаруживается безглавое тело.

Я даже не могу понять, отцу ли оно принадлежало.

Уношу Мирабель в «неотложку», стоящую за оградой кладбища. Кладу в носилки. Медработница хлопочет над ней.

Меня осаждает следователь. Что имею сказать по поводу инцидента? Пожимаю плечами. Ничего. Он к Мирабель. Вот надоеда.

Голова идет крутом, душа разрывается.

Мирабель еще слаба после вчерашней купели. Ей нужно внимание.

Становится ясным, что тут выкапывали ночные хлопцы. И не ясно, для чего им это. Билли! Только он мог сейчас помочь. Он же намекал, что знает что-то.

Прощаюсь с Мирабель.

— Потерпи немножко. Сделаю кое-какие дела, заберу тебя вместе с Костиком.