Андрей Ливадный - Форма жизни

— Прочь! — заорал он, второй рукой толкая к дверям оцепеневшего Кайла.

В эти ужасные секунды он успел заметить, что срез, принадлежащий отчлененной голове, выглядит совсем не так, как обрубок, оставшийся на туловище. Там явственно серебрился металл, но что самое жуткое — среди матового мерцания что-то шевелилось.

Первый фонтан микромашинного семени ударил в тот миг, когда все трое уже были в дверях. Онжилай, который успел понять, что происходит, схватил низкий стол, опрокинув стоявшие на нем склянки, и прикрывался им как щитом, отступая последним.

Перепуганный Кайл увидел лишь серебристые брызги, чей стремительный, извергающийся полет сопровождался влажным, неприятным шипением…

Дверь захлопнулась.

— О Селен!..

Гоум в изнеможении сполз по косяку.

Онжилай держал на вытянутых руках столик, вырезанный из податливой породы вулканического камня. Его крышка серебрилась тусклыми кляксами. Старик глазами указал на очаг, в котором тлели раскаленные куски металлизированных кустов:

— В огонь. Брось его в огонь!

Воин кивнул. Приблизившись к очагу, он бросил туда свой импровизированный, забрызганный ртутными каплями щит.

— Что это было? — смог наконец выдавить Кайл.

Испачканная серебром каменная столешница с треском зашипела, соприкоснувшись с угольями.

— Микромашины… — не то с отвращением, не то со страхом произнес Онжилай, глядя, как всеочищающий жар заставляет корчиться и усыхать ртутные кляксы.

— А девочка не так глупа, как показалось, — неожиданно произнес Гоум, не меняя своей позы. Он сидел на корточках, свесив между колен изборожденные морщинами руки. Кайл, переводивший взгляд с воина на лекаря и обратно, с удивлением заметил, что пальцы старика мелко дрожат. — Я ведь не сумел вчера распознать, что внутри черепной коробки Даккара созрело семя…

Онжилай, хмурясь, смотрел в огонь.

— Непонятные вещи происходят. — Он повернул голову. — Мне надо было оставить ее подыхать в развалинах, под тем кустом. Дурацкая жалость…

— Не кори себя, — ответил Гоум, вставая. — Думаю, Беат тут ни при чем.

— Ну да, а голова Даккара отвалилась сама по себе? — фыркнул воин.

— Нет, конечно, — согласился Гоум. — Но девочка по каким-то признакам сумела понять, что плод созрел. Даже мне не дано было этого увидеть. Скажи, Онжилай, она при тебе пользовалась своими измененными участками?

— Нет, — скупо ответил воин.

— Странная девочка… Я бы хотел догнать ее. — Гоум посмотрел на Онжилая и спросил: — Ты поможешь мне?

Воин немного подумал, потом кивнул.

— Мне самому не нравятся некоторые происходящие в последнее время изменения, — угрюмо сознался он. — Пока это не касалось меня лично, я… — Он вдруг устало махнул рукой… — Слишком много загадок. Сервы начинают вести себя неподобающим образом, жизнь как-то неуловимо меняется. Не по душе мне все это.

Гоум, внимательно слушавший его речь, кивнул.

— Я тоже замечал некоторые странности, но в последнее время ко мне мало кто забредал, а сам я не люблю путешествовать, годы уже не те. Но девочку надо догнать. У меня к ней сформировалось несколько вопросов.

— А он? — Онжилай недвусмысленно кивнул в сторону Кайла.

— Пойдет с нами. — Гоум обернулся к юноше: — Ты ведь не возражаешь против маленького путешествия?

Кайл, сильно обескураженный событиями последних суток, был вынужден кивнуть. А что ему еще делать? Не оставаться же тут?

К тому же он, не менее чем Онжилай или Гоум, хотел догнать Беат, но предпочел держать этот мотив при себе.

Они вышли спустя несколько часов. Сборы не заняли много времени. Гоум выдал одежду из своих запасов, собрал кое-какое имущество и напоследок прошелся вокруг оазиса, втыкая в рыхлый грунт таблички, на которых красовалась одна и та же надпись:

«Не входить. Здания заражены».

— Думаешь, это остановит грабителей? — усмехнулся Онжилай.

— Я пекусь не об имуществе, — коротко ответил ему Гоум. — Умный человек не станет пренебрегать предупреждением, а глупцу я уже ничем не смогу помочь.

— Ты что, не собираешься вернуться сюда?

— Собираюсь, конечно, — энергично кивнул Гоум, втыкая в рыхлый грунт очередную табличку. — Но ведь здания действительно заражены, — выпрямляясь, напомнил он. — После случившегося с Даккаром нетрудно сделать вывод, что те микромашины, которые проникли в его организм, отнюдь не безвредны. Мне неизвестен такой тип, но размножаются они стандартным образом… хоть это успокаивает.

— Выходит, что я приволок тебе настоящие проблемы, — сокрушенно покачал головой Онжилай, глядя на окна строения, в котором погиб его зараженный спутник.

— Ничего… Если ты поможешь мне догнать и расспросить Беат, все остальное я как-нибудь переживу. Пара зараженных комнат — это еще не самая худшая из бед, — философски заметил старик.

— Помочь-то я тебе помогу, только не выросла бы тут в твое отсутствие какая-нибудь пакость посерьезнее…

— Не вырастет, — успокоил его Гоум. — Думаю, что и эта дрянь долго не протянет. Все строения обработаны особым составом, и семя должно погибнуть, не дав никаких всходов. Для этого потребуется лишь несколько дней.

Онжилай, конечно, отдал должное оптимизму Гоума, но все же покачал головой с явным сомнением во взгляде.

— Дело твое, старик. Я выполню обещание, и тогда мы будем в расчете, идет?

Кайлу не понадобилось много времени, чтобы понять: он совсем не знает Новый Селен.

За защитными оболочками островерхого балахона царит тишина, в которой слышно лишь твое собственное дыхание, а когда в дополнение к этому еще и тянешь телегу, то мир вокруг вообще перестает существовать, сливаясь в один бесконечный и мертвый фоновый пейзаж.

На самом деле все было совершенно иначе.

Он уже замечал некоторые проявления жизни в те страшные часы, пока полз по каменной пустыне, не чая найти помощь. Тогда его помутившийся разум, занятый собственными проблемами и переживаниями, мало что смог осознать, но зато теперь, не отягощенный грузом страха и сбросивший наконец все стесняющие взгляд оболочки, Кайл впитывал реальность Нового Селена с упоительным восторгом первооткрывателя.

Удивительная жизнь гнездилась по расселинам лавовой пустыни. Здесь фактически не было воды в свободном состоянии, стояла изнурительная жара, а ночью те камни, что днем грозили ожогом неосторожному путнику, начинали трещать и лопаться от мороза. Кайл вдыхал раскаленный воздух и ощущал в нем запахи, которые тревожили обоняние, переворачивая все устоявшиеся представления о термине «жизнь».