Павел Парфин - Сувенир для бога

- Убивать?! Да я не знаю, с какой стороны подойти к нему! Другого такого монстра я еще не встречал!

- Не преувеличивай, человече, но и не обольщайся. Подумай, с кем ты сейчас так мирно беседуешь.

После этих слов Дьяченко на минуту замолчал, будто от внезапного укора совести. Потупил очи, почесал затылок, покряхтел смущенно, но нашел-таки силы посмотреть в глаза дьяволу. В это самое мгновение Виорах обернулся белым голубем с двумя хлебными зернами вместо глаз.

- Ну шо там... конечно... не буду я его сразу мочить, - пробубнил Дьяченко. - Какой же интерес сразу его замочить?

- В таком случае, что ты станешь с ним делать? - тихо и нежно спросил Виорах. Затем, превратившись в дикобраза с головой речной рыбы, как заорет. - Какого черта ты тогда станешь искать сувенир, если не собираешься ничего делать?! Ты с Оззо заодно!

Дьяченко снова опешил, губы его заметно задрожали. Дьявол был вне себя! Таким человек видел его впервые... Или хорошенько забыл, что гнев Виораха ужасен. "Боже, что делать?!" - Валька попытался вспомнить хоть одну молитву, хоть на миг привлечь к себе внимание Господа. Но Виорах опередил. Безобразный демон в образе дикобраза сгинул. Нежданно-негаданно уступил место любимому Валькиному созданию - его милой бабушке. Не стало больше колючего, испытующего, испепеляющего взора дьявола, сомневающегося в его, Валькиной, верности!.. Боже, о чем он - ведь он и не думал продавать душу дьяволу! Чур, чур его!..

Добрейшая Екатерина Федоровна ласкала сейчас взглядом запутавшегося, запуганного, загнанного внучка. Вот уж полных семь лет как покойная Екатерина Федоровна, царство ей небес...

- Да што ты опять за свое, дитятко неразумное! взмолилась-осерчала старушка. - Время-то не бисер - раз потеряешь, на ниточку больше не нанижешь. Потому-то, дитятко, поспеши. Пожелай себе главного смекалки и сноровки, а я уж не забуду, не пропущу мимо ушей. Лети соколом, ищи псом, терзай волком, но отыщи мне тот поганый лукр! А в нем, как в сказочке... Хе-хе-хе, помнишь, небось, дитятко, сказочки? Про старух и кощеев бессмертных? Про смерть, на которой можно нажиться? А, дитятко?.. Так вспомни, дьявол тебя дери! Вспомни и сломай единорогу его калечный рог! Сделай, сделай больно бронзовому Оззо! И тогда он бросит все, он забудет змея и погонится за тобой за своей болью. Он почти нагонит тебя, он будет готов тебя разорвать... Но ты ведь, дитятко, не промах, а? Я наполню твой дух вековой крепостью, руку дьявольской силой! Ты успеешь согнуть сувениру рог, вырвать его янтарные глазки, прежде чем Оззо сотрет тебя в порошок!

Виорах замолчал. Все это время, как Валька узнал в нем покойную бабушку, он слушал дьявола, открыв рот. "Бабулечка моя, как мне тебя не хватает", - сокрушался Дьченко, умирая от страха. Содрогаясь от отвращения. Морщась, размазывая слезы по сто лет не бритым щекам. Плакал и Виорах. Его слезы казались деревянными: с сухим треском они разбивались о его массивную деревянную челюсть. Теперь дьявол смахивал на щелкунчика: такой же деревянный мундир, железный оскал и невесть какая душа. Из несчастливо-злых глаз капали слезы. От старушечьей миловидности, кротости и следа не осталось. Беззащитность уродца пугала. "Эх, баба Катя, баба Катя!" - Дьяченко вздохнул с легким укором, будто покойная бабка и вправду была виновата в том, что он влип в эту чертову историю. В этот момент щелкунчик протянул ему маленький костистый кулачок. Разжал почти перед самым Валькиным носом - на грубо вырезанной ладони лежал орешек - белый, как мел.

- Это и есть мел, - словно прочтя мысли человека, подтвердил Виорах. - Возьми его и напиши свое имя.

Валька нерешительно взял из руки дьявола маленький белый камушек. Повертел его в пальцах, не зная, что с ним делать. Ухмыльнувшись, насколько ему позволял частокол зубов, Виорах сунул Дьяченко что-то вроде дощечки или плоского камня. Так быстро пластинка нашлась у него под рукой, будто он держал ее наготове.

- Теперь напиши свое имя, - вновь потребовал Виорах. - Не спрашивай, зачем. Так нужно.

- Может, ты хочешь, чтобы я с тобой еще и контракт подписал? Дьяченко несмело улыбнулся, почувствовав неладное.

- Пиши!! - клацнул железными зубами щелкунчик. - Оззо не ждет!

- Да ради бога, - сдался человек и написал имя свое: "ВАЛЕНТИН". Он не успел до конца вычертить вторую вертикальную палочку в последней букве "Н", как дьявол выхватил у него пластинку и с невероятным проворством съел размолол в пыль железными зубами и проглотил.

- Я беру твое имя в залог, - как ни в чем не бывало пояснил Виорах. - Имя - пуповина души. Значит, и часть души твоей останется у меня. Так будет надежней. Пока твое имя во мне, я спокоен: ты не сбежишь, ты обязательно сразишься с Оззо. Но и тебе, человече, есть прок от этой сделки. Пока твоя душа греет меня, я на время оставлю Звен в покое. Он снова наполнится жаром, как грудь матери молоком. Лава опять оживет, достигнув должной температуры, и вы, как и прежде, сможете отправлять души в изгнание. В те миры, где когда-то они испытали первую боль, где страдали всю жизнь, лелея надежду, что когда-нибудь начнут жить - после смерти... Смешные, кто просил вас об этом - выдворять души из ада? Кто вложил вам в уста имя, а в руки дал знамя спасателей, кто?

- Бог. Хоть я ни разу не слышал, как Он со мной говорит.

- У-у-у, эта пытка длится вечность! - Виорах зарычал, задрожав, его голова начала с ужасным треском раскалываться, железные зубы, как пистолетные гильзы, посыпались в разные стороны. Один зуб глубоко впился в левое плечо Дьяченко - тот, не стерпев боли, взвыл.

- Терпи. Главная боль впереди. Боль души - твоей, человече, души.

Перед человеком стоял возрожденный дьявол. В белоснежном плаще, подбитом пурпурной лентой - казалось, то тугая артерия, несущая в себе реку крови, опоясывает его. В золотой крысиной маске, сдвинутой на лоб. С молодым горящим взором, с дерзким оскалом, перед которым меркнет поцелуй змеи.

- Да ты и в самом деле сатана, - Дьяченко впервые так называл Виораха. До Вальки наконец дошло. - Сволочь, ты провел меня, как последнего лоха!

Он был в бешенстве. Не размахиваясь и не думая о последствиях, вмазал правой - рука напрасно рассекла воздух в том месте, где мгновение назад, презрительно улыбаясь, красовалось лицо Виораха.

- Паскуда, черт недобитый, ты дразнишь меня?!

- Ни в коем разе, - голос владыки раздался над Валькиной головой. Голос был строг и немного взволнован. - Ни к одному человеку я не относился так трепетно.

Задрав голову, Дьяченко уставился на картинку дьявола. Да, самого Виораха не было и близко - его изображение вдруг возникло на сверкающем потолке, точно на экране гигантского монитора.

- Прибереги силы для боя. Судьба ада в твоих руках, человече. Рухнет оплот зла - зачахнет очаг добра. Бог опустится и уже никогда не сможет подняться - без прежней опоры под ногами, без новых грехов и покаяний. Не медли! Сразись с медным Оззо! Опереди его, не дай чудовищу одолеть змея и вкусить плод мудрости. Нет ничего ужасней осмысленного хаоса! Поэтому поспеши! Разыщи его лукр - эту грязную рану и выдерни жало!