разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2011

Через несколько лет компания Apple продала 372 миллиона Ньюров. Для них разработали десятки тысяч школьных и университетских учебников, написали миллионы книг. Даже малыши в детских садах получили свои первые Ньюры. Их читали космонавты на орбитальной станции, читали свободные от вахты экипажи подводных лодок с ядерными ракетами на борту, пассажирам первого класса предлагали Ньюры на время перелёта, в роскошных отелях они ждали постояльцев на ночных столиках. В семье Ползунковых тоже появился NR с яблочком на крышке. Потом ещё один, а вскоре свой Ньюр был у каждого, кроме Виктора Мироновича. Ползунок не возражал против Ньюра, но сам его не касался, не смотрел в его сторону, — не замечал.

Ползунок работал на работе. Ездил на рыбалку, и друзья уже не боялись спросить, чем он занят. Начал читать беллетристику.

На даче у родителей, он и сам не знал где, скорее всего, в шкафах на чердаке, валялись конспекты покинутых идей. Отец матерью иногда брали их на растопку печи.

№ 9

Юрий МОЛЧАН

ДОКТОР ТВОЕГО ТЕЛА

— Свободен! — сказал врач, стягивая и рук резиновые перчатки. — Дуй к транспортному шатлу и жди остальных.

Солдат хмуро ощупывал хирургические шрамы, которых не было ещё десять минут назад, потухшим взглядом смотрел на левую руку.

Его привезли сюда без сознания, с оторванной взрывом рукой и развороченной грудью. Теперь он был как новенький.

— Доктор, если бы вы видели этих тварей там на планете, — сказал солдат, слезая с операционного стола и забирая одежду, — вы бы ни за что не захотели снова туда вернуться. Эта ваша проклятая машина ставит нас на ноги только за тем, чтобы снова отправить в этот ад. Надеюсь, в следующий раз меня разорвёт так, что и вы с этой вашей машиной не сможете ничего сделать.

— Будь уверен, я соберу тебя даже, если твои ошмётки раскидает по всему южному полушарию. — Этот парень начинал доктора утомлять, а ещё предстояло столько работы. — Давай к шлюзу, мне нужно восстанавливать других.

Солдат вышел из кабинета, в раздевалке получил новую форму (его прежняя пришла в негодность из-за рваных отверстий от клешней аборигенов планеты Коллантро и ошмётков их слизи) и лучевой карабин.

Он явился в каюту ожидания, где уже сидели пятеро «восстановленных» из его взвода солдат. Двое курили, остальные жевали транквилизаторные жвачки. Их унылые глаза смотрели в стену — на этой неделе ребят «восстанавливали» уже четвёртый раз.

— Что будешь делать, когда закончится война? — спросил бородач с орлиным носом своего лысого соседа.

Тот не ответил. Он мрачно смотрел на дверь в стыковочный шлюз, где уже ждал транспортный шаттл. Как только все здесь соберутся, их снова отправят воевать с этими словно облитыми протухшим ягодным желе крылатыми осьминогами.

— Давайте следующего! — крикнул доктор Лейм в коридор. Санитары ввезли на носилках парнишку лет двадцати. Вместо левого глаза у него застыла чёрно-красная масса, половину лица покрывала запёкшаяся кровь. Из распоротого живота солдата торчали внутренности.

— Доктор, — прошептал он, с белым, как бумага, лицом, — умоляю… Спасите… Я хочу жить… Говорят, вы творите чудеса..

— Сразу видно — новобранец, — кивнул Лейм. — Те, кого я сшиваю хотя бы раз в третий, обычно просят этого не делать. Ассистент доктора по имени Гурж подключил провода к голове пациента и посмотрел на доктора. За его спиной стоял ряд небольших контейнеров, к которым эти провода подсоединялись.

— Включай, — сказал Лейм.

Гурж опустил рубильник, и голову паренька охватил ослепительной белизны свет. Череп несколько мгновений светился изнутри. Затем свет потух, а голова пациента безжизненно ударилась о каталку.

— Это у нас Пётр Антонов, — Лейм сделал пометку в журнале.

— Кладём на стол, — распорядился врач. — Аккуратней, не порви фотонную нить.

В зале, примыкающем к операционной, санитары в белых халатах пили кофе и жевали бутерброды. По бортовому времени уже почти 22.00, за плечами нелёгкий рабочий день. Вокруг на столах лежали две дюжины доставленных на транспортном корабле раненых, едва живых. Многие под пропитавшимися кровью простынями уже потеряли сознание, другие стонали, им не помогали даже двойные инъекции обезболивающего.

Двое лежали под капельницами с физраствором. По сигналу доктора солдат отвозили в операционную, а оттуда они уже выходили сами.

— Послушайте, — сказал санитар по имени Приск, посмотрев на остальных четверых. — Я тут уже две недели, а до сих пор не понял, что это у доктора за аппарат.

— Аппаратов там немерено, — сказал Михаил, что сидел напротив него и допивал кофе. — Но есть один, на котором держится всё. Он обеспечивает анестезию. И раненый даже наблюдает за операцией. Видит, как его режут, вставляют новое сердце или лёгкие, а старые выбрасывают в ведро для отходов и прочего в таком духе.

— Господи, — поёжился Приск. — Хорошо, что я не ассистент дока. Иначе бы я тут долго не выдержал.

— Да тут обычно дольше двух-трех месяцев никто не протягивает, — сказал рыжеволосый Олег, с незажжённой сигаретой в зубах. Он не курил, но было видно, что ему очень хочется. — Мы с Мишкой тут. правда, уже полгода. Но вот и я думаю, что если бы устроиться на работу где-нибудь в Соларе, то будет лучше. Спокойнее. Хоть и зарплата втрое меньше, чем здесь.

— Ну а док-то как выдерживает? Ему достаётся больше, чем нам. Он же не железный!

Михаил, Олег и ещё один санитар усмехнулись почти одновременно. Их усмешки были мрачными.

— У дока в личной аптечке куча всяких таблеток, за которые на Земле или вообще в пределах Солары тебя отправят на марсианские рудники. Но здесь он спокойно закидывается каждую ночь, проверяющие на это закрывают глаза и даже регулярно пополняют запасы. Иначе Лейм слетит с катушек.

— Ну и что, пришлют другого, — возразил Приск.

— Лейм тут почти с самого начала войны, — покачал головой Олег, — два хирурга до него уволились почти сразу, предпочитая оперировать каждый раз новых пациентов, чем через день сшивать одних и тех же.

Из операционной, пошатываясь от нервного потрясения, вышел парнишка, которого туда отвезли двадцать минут назад, а затем раздался голос Лейма:

— Следующий!

Олеге Михаилом выбрали каталки с ближайшим солдатом с перебинтованной головой и ключицей, покатили по коридору. Правой рукой Олег придерживал штатив с капельницей.

— Серж Торн, — сказал доктор Лейм бодренько сам себе, занося имя пациента в журнал, — ты у нас уже, кажется, десятый или двенадцатый раз. Сейчас мы соберём из тебя мозаику, будешь как новый.