Наталья Деева - Хирург

— Как можно уснуть, когда… — воображение нарисовало, как остывшее тело Эда заворачивают в полиэтилен. — А-а-а-а-а!

Покорившись разыгравшемуся воображению, Ольга не находила себе места, пока не подействовало лекарство.

Утром она долго не могла прийти в себя, пытаясь вспомнить сон, где её было две: первая — спокойная, в пиджачке и брюках, с каштановыми волосами по пояс, и вторая — дёрганая, крашеная перьями, в майке с глубоким вырезом и рваных джинсах.

Эдуард навестил её ближе к вечеру. Он, и правда, принёс хорошие вести: через четыре дня Ольгу согласились выписать под его ответственность.

Алекс

На нижней полке, запрокинув голову, заходился храпом сосед. Он свистел и клокотал, рычал и причмокивал, и в этих звуках терялся мерный стук колёс. Боковушку заняли друзья-алкоголики. Они спали сидя, уткнувшись в сложенные на столе руки. Над их головами победоносно возвышалась недопитая бутылка водки. Окно они не зашторили, и Алекс мог наблюдать, как по чёрному квадрату скользят далёкие огоньки фонарей.

Я сижу в темноте. И она не хуже

в комнате, чем темнота снаружи.

Как только он подумал, что внутри тоже темнота, загорелись все лампочки в вагоне.

— Полчаса до конечной, — горлопанила проводница, расталкивая спящих пассажиров. — Полчаса до конечной станции!

Один из алкоголиков вскочил и припечатался затылком к перегородке. Вослед проводнице хлынул поток брани. В конце вагона заплакал младенец. Жена храпуна запричитала: "Господи, боженьки, зачем же так орать-то?" Зашуршали пакеты. По коридору прошёл всклокоченный хиппи в комнатных шлёпках.

Всю дорогу Алекс не смыкал глаз. Пиво, от которого обычно клонило в сон, сегодня не действовало. Как там мама? Наверное, ещё не ложилась, пьёт корвалол, звонит друзьям. Завтра пойдёт в милицию и поставит на уши всё отделение. Только бы её сердце выдержало!

Ленка… Что делает она? Рвёт и мечет или радуется, что не придётся ложиться под школьника? Полученное задание её не вдохновляло, хотя свою роль она отыгрывала отменно. Так что, скорее всего, она ликует. А вот сектанты бесятся… Или не бесятся? Или таких, как он, у них на заметке с десяток? Подумаешь, незаменимый. Не стоит себя переоценивать.

За стеклом проплывали стены промзоны. Придорожные фонари освещали их кусками, из-за чего движущаяся картинка напоминала слайды. Вот дети в национальных костюмах водят хоровод вокруг единственного подсолнуха. Темнота. Предвыборная агитация и надпись красным: "Крым — Россия!" Непроглядный мрак. Автографы донецких парней и граффити: похожий на кирпич пучеглазый гуманоид пьёт кока-колу из банки. "Не будь овощем!"

На перроне пустынно. Город как будто вымер: ни патрулей, ни бабок с пирожками, ни бомжей. Вдалеке кучковались туристы с неподъёмными рюкзаками: четыре парня и две девчонки. Хиппи, что слонялся по коридору, стал биться в окно и махать им. Пассажиры засуетились, готовясь к выходу. Алекс слез на нижнюю полку, вынул из-под подушки сумку с ноутбуком и положил в пузатый пакет с курткой.

Вот и всё. Здравствуй, бессмысленная жизнь в городе, который вот-вот сожрут лангольеры. Ещё не поздно повернуть назад! Никогда не поздно…

Нет!

Главное — выдержать первый удар, когда нахлынет чернота, и память поманит светом в тоннеле. Стиснуть зубы и брести вперёд, туда, где нет просвета, и скоро не будет. Не оборачиваться, кто бы ни звал из прошлого. Если не останется сил — ползти.

Поезд облегчённо свистнул и дёрнулся. Сонные пассажиры устремились к выходу, волоча бесконечные сумки-пакеты-чемоданы. Алекс выходил последним. Помог бабуле, застрявшей на лестнице, и окунулся в ночную прохладу.

За зданием администрации его ждало первое искушение: телефон-автомат. Мама! Как она пережила? Жива ли? Может, у неё инфаркт, и её забрала "скорая"? Шаг. Ещё шаг. Что ж так сердце заходится? Рука потянулась к трубке, коснулась холодного металла и соскользнула. Нет!

Отныне прошлого нет.

Пока он боролся с собой, люди разошлись. Нацепив рюкзак и взяв пакет поудобней, он побрёл туда, где должен был находиться выход в город.

Куда теперь? До утра отсидеться в тепле, купить газету и подыскать квартиру на окраине.

В зале ожидания пахло пирожками. Вытянув ноги, похрапывал древний дед. На плече курносого юноши дремала темноволосая девушка. Парень смотрел в стену, не мигая. Если бы не два люмпена, хлестающих пиво из банок, можно было бы подумать, что эта неподвижная картина — фотография, вырванная из старого альбома.

Оглядев зал, люмпены заржали. Голова одного низкорослого напоминала советский телевизор. Его фигуру как будто собрали из прямоугольников. Алекс мысленно назвал его "квадратным". Второй парень был худ, не лишён изящества, он вполне сошел бы за симпатичного, если бы не постоянно открытый рот и слишком покатые плечи. Этот получил прозвище "эллиптический". Типичные представители низов: немного спившиеся, грязные, разнузданные. Наверное, строители. Едут в свою деревню пропивать деньги. Поймав взгляд "квадратного", Алекс отвернулся.

Чего я здесь жду, думал он. Вероятно, Ленкины единоверцы уже оповестили своих людей, и меня будут искать на вокзалах. Лучше убраться, всё равно тут холодно, и морды подозрительные. Пойду, куда глаза глядят.

Скверно: начинается паранойя. Гопники — не повод для бегства. Причина глубже: страх прилепился к ногам и волочился следом, съёживался в полдень, разрастался на закате, а с наступлением ночи многолико скалился из темноты.

Чёрные окна привокзальных кафе отражали одинокую фигурку, бредущую по улице. Светился только один ларёк, где Алекс купил растворимый кофе в одноразовом стаканчике и пирожок с капустой.

Кипяток обжигал руки. Алекс отошёл к скамейке, залитой голубоватым светом фонаря, снял рюкзак, откусил кусок пирожка. Ничего так, вкусный, свежий. А вот кофе отвратительный, с металлическим привкусом. Чего ещё ожидать от растворимого суррогата?

Подъехал товарный состав. Грохот поглотил шелест листьев, шум далёких автомобилей и едва заметное жужжание лампочки над головой.

Кто-то смотрел в спину. Алекс повернулся: из темноты между ларьками вынырнули силуэты — квадратный и эллиптический. Для полного счастья не хватает только гоп-стопа, подумал он. Рассудок работал на удивление чётко. Бежать? Нет. Не успею. Лучше сдохнуть, чем отдать ноутбук.

— Слышь, закурить есть, а? — просипел "эллиптический", оценивая потенциальную жертву.

— Не курю, — холодно ответил Алекс и, не мигая, уставился на гопника.

На языке многих животных взгляд глаза в глаза означает "я тебя не боюсь, я сильнее". Сильнее ли? Каким они его видят? Малолетним пижончиком в модном прикиде, таким чистеньким, беленьким, холёным, с карманами, набитыми баблом. Таким беспомощным, что даже не стоит себя утруждать и нападать внезапно.