Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 3

– Ну, уж не в меня, это точно, – объявил ее муж. – Знаешь, мне иногда даже хотелось, чтобы в нашей семье нашелся кто-нибудь с настоящими мозгами, но насколько я знаю, таких родственников у меня не было. Впрочем, не очень понимаю, какое значение имеет то, откуда в ней это взялось.

– Я не имела в виду ее способности. Отец должен был неплохо соображать, иначе он никогда не добился бы успеха в своем бизнесе. Нет, дело в… ну, наверное, это можно назвать независимостью… Она постоянно задает самые разнообразные вопросы. Ее интересуют темы, о которых нет никакой необходимости спрашивать.

– При этом она находит на свои вопросы такие забавные ответы – судя по тому, что мне иногда удается от нее услышать, – добавил мистер Брекли.

– Она какая-то беспокойная, – настаивала на своем Мальвина Брекли. – Конечно, молоденькие девушки становятся беспокойными – это совершенно естественно и этому не следует удивляться, – но я хочу сказать, что тут все как-то не так.

– Никаких молодых людей, – проворчал ее муж. – Знаешь, дорогая, не стоит жалеть об отсутствии неприятностей – еще накликаешь беду.

– Но ведь это же было бы только нормально. Такая хорошенькая девушка, как Диана…

– Она могла бы иметь кучу поклонников, если бы захотела. Научилась бы хихикать – а вместо этого говорит парням вещи, от которых те впадают в панику.

– Диана не задавака, Гарольд.

– Конечно, нет, мне это прекрасно известно. Но все находят ее именно такой. Мы живем в районе, где принято считаться с условностями. Существует три типа девиц: «веселые», хохотушки и задаваки, других просто нет. Ужасно противно жить в таком вульгарном районе; вряд ли ты бы хотела, чтобы Диана влюбилась в какого-нибудь местного кретина?.

– Нет, естественно, нет. Только…

– Да знаю я! Это было бы гораздо более нормально. Дорогая, когда мы последний раз разговаривали с мисс Паттисон в школе, где учится Диана, она предсказала, что девочку ждет блестящее будущее. Она так и заявила: «блестящее будущее», а это уже само по себе не может быть нормальным. Знаешь, полного счастья не бывает, нельзя получить и то и другое одновременно.

– Мне кажется, гораздо важнее быть счастливой, чем выдающейся.

– Дорогая, не хочешь ли ты сказать, что все те, кого ты называешь нормальными людьми, счастливы? Ну и предположение! Посмотри-ка по сторонам… Нет, надо благодарить судьбу за то, что девочка не втрескалась ни в одного из тех балбесов, что населяют нашу округу. Тут уж о блестящем будущем пришлось бы забыть; впрочем, балбесу тоже не поздоровилось бы, в этом я не сомневаюсь. Не волнуйся. У нее будет все в порядке. Ей нужно только хорошенько развернуться.

– Ну да, конечно, у моей матери была младшая сестра, тетя Анни, – задумчиво проговорила миссис Брекли. – Она была не совсем обычной особой.

– Да? А что с ней было не так?

– В 1912 году – или в 1913 – ее посадили в тюрьму за то, что она устроила фейерверк на Пиккадилли.

– Господи Боже мой, зачем?

– Она бросила несколько хлопушек под ноги лошадям и устроила такой переполох, что возникла грандиозная пробка – от Бонд-стрит до Свои и Эдгаре, а затем она забралась на крышу автобуса и принялась вопить: «Женщинам право голоса!» и скандалила до тех пор, пока ее оттуда не сняли. Она получила месяц. А семья чувствовала себя по-настоящему опозоренной.

Вскоре после этого тетя Анни швырнула в окно кирпич, когда проходила по Оксфорд-стрит, и ее посадили уже на два месяца. Она не слишком хорошо себя чувствовала, когда ее выпустили на свободу, поскольку в тюрьме объявила голодовку, так что моей бабушке пришлось вывезти ее на природу. Однако тетя Анни умудрилась вернуться в Лондон и швырнуть бутылочку с чернилами в мистера Бельфура, так что ее снова арестовали – в тот раз она чуть не спалила целое крыло тюрьмы Холлоуэй.

– Предприимчивая женщина, эта твоя тетушка. Но я не совсем понимаю…

– Ну, она не была нормальной. Так что Диана могла унаследовать свои странности по моей материнской линии.

– Нет, я не совсем понимаю, что именно могла Диана унаследовать от своей агрессивной тетушки, и, откровенно говоря, моя дорогая, меня абсолютно не волнует, откуда это взялось. Важно одно – она наша дочь. И я считаю, что у нас получился очень неплохой, хотя и несколько неожиданный, результат.

– Кто же спорит, дорогой. У нас есть все основания гордиться ею. Вот только, Гарольд, всегда ли блестящая жизнь оказывается к тому же самой счастливой?

– Понятия не имею. Ты и я знаем – во всяком случае я знаю – что можно быть счастливым, не обладая выдающимися способностями, а как себя чувствует человек одаренный и что ему требуется, чтобы быть счастливым, – даже не представляю. Однако мне хорошо известно, что это может сделать счастливыми других. Например, меня – и причины тут чисто эгоистические. С тех пор как Диана была еще совсем маленькой девочкой, меня мучила мысль, что я не смогу послать ее учиться в первоклассную школу – о, я знаю, в колледже святого Меррина хорошие учителя, Диана это доказала, но я про другое. Когда твой отец умер, я предполагал, что мы сможем себе позволить дать девочке приличное образование. И отправился к нашим адвокатам. Они ужасно сожалели, что вынуждены ответить мне отказом. Инструкции в завещании сформулированы предельно четко, сказали они. К деньгам нельзя притрагиваться до тех пор, пока Диане не исполнится двадцать пять лет. Более того, под них даже нельзя взять заем на ее образование.

– Ты никогда не говорил мне об этом, Гарольд.

– Я решил сначала все выяснить. Ну а когда оказалось, что деньги нельзя трогать… Знаешь, Мальвина, я считаю, что это самый отвратительный поступок, который твой отец совершил по отношению к нам. То, что он ничего не оставил тебе, – ну, это вполне в его духе. Но завещать нашей дочери сорок тысяч фунтов при условии, что она не сможет ими воспользоваться в первые, самые важные для формирования личности годы, не извлечет из них никакой пользы!.. Так что я очень рад за Диану. Она добилась для себя того, чего не сумел сделать я. И, сама того не зная, утерла старому ублюдку нос.

– Гарольд, дорогой!

– Знаю, милая, знаю. И хотя я стараюсь не думать о твоем так-его-и-так, но когда такое случается… – Гарольд замолчал.

Обвел взглядом маленькую гостиную: совсем неплохо – конечно, мебель следовало бы обновить, но в комнате достаточно уютно. Впрочем, сам маленький домик, стоящий среди множества других в бедном районе… Замкнутая жизнь… Постоянная нехватка денег, повышение жалованье никогда не поспевало за растущими ценами… Множество вещей, о которых Мальвина мечтала, но не могла получить…