Коллектив авторов - Полдень, XXI век (июль 2012)
…И давай жить другим. Вот это сложно, вот это уже головоломка.
Вы когда-нибудь видели, как просыпается галстук? Обычный, матерчатый, красный или серый, или в полоску Да причём здесь цвет? Окраска не важна. Важно то, что неизвестно, чего от него можно ожидать. Еще тогда, почти год назад, когда мы были глупыми и уверенными, мне приходилось видеть… Ничего особенного, наверняка тут ничего не скажешь, может, просто развяжется узел, и кусочек тряпочки, враз обретя нереальную пластичность, соскользнёт по плечу и исчезнет, извиваясь. А может, и так бывало довольно часто – отвердевшая до стальной твёрдости ткань сжимается всего на сантиметр, а затем вы наблюдаете, как бурый, стремительно теряющий сходство с мужским аксессуаром червяк жадно впитывает кровь, разбухая, как пиявка.
Сначала жутко, потом норма, и от этого ещё страшнее…
Мы много видели, нас было много – целое человечество, мы много смотрели, много удивлялись и так мало делали. Мы мало понимали. Непонимание – это чёрная дыра разума. Большинство из нас даже не опомнилось, когда их засасывало в эту самую дыру. В моём человечестве осталось шестеро – Славка Банкин, Юра Кулешов, Анюта Ким, Вентилятор с Алёнкой – два сапога пара, неразлучные, как горшок с землёй, и ещё Лидка Пиманова…
Пиманова…
Я говорил, что самое поганое в мире – это не твёрдое небо и не земля, превратившаяся в сплошную голодную пасть? Самое поганое в этом мире – когда ты видишь любовь в глазах нелюбимой женщины. Говорил, наверное…
Наверное, вёл себя неправильно, хотя как поймёшь в нынешние дни, что правильно, а что нет. После смерти Насти я вообще мало с кем общался, ходил больше. Хотел совсем всё оставить. Не оставил. До сих пор думаю, что зря…
Зря-зря… Всё впустую. И Лидку спас я тоже впустую. Она глупая. Наверное, когда-то была ещё и самоуверенной. Теперь просто запуганная. Красивая и запуганная. А я, герой, шёл с ней и шкурой чувствовал, что делаю ошибку. И не остановился…
Тот дом, из которого я её вытащил, вообще был странным, есть такая порода – медленные, они не пробуждаются, а истаивают, как холодец на солнце, оставляя после себя вонючие хищные лужи. Путешественнику такие дома обходить надо десятой дорогой, шагнуть с них, конечно, можно, но затраты такие, что потом пластом проваляешься не меньше недели.
Неделя… да в наших местах, дай Бог день где пересидеть, а уж неделю… А-а-а, всё равно не поймёте.
Поймёте – не поймёте, но Лидка в таком доме прожила дней шесть, и когда я её нашёл, не было на ней ни язв, ни печатей! Зато слёз оказалось на троих. И это несмотря на то, что последние сутки она провела без воды (лужа на крыше впиталась в битум – верный признак ненормальности).
Ненормальность… Очень мягко, обтекаемо даже. Что там творилось, лучше не вспоминать… В общем, шагнуть я с ней смог. И выйти к Приюту, где в то время обретались только Анюта с Вентилем. Вентилятор тогда страдал – труба едва не вырвала ему кость из руки, потом всё, конечно, заросло, но первые две недели его правая напоминала ежа: из-за игл, которыми Ким снимала боль. Получалось плохо. Мануалку Анька в принципе знала, но вот в реальности частенько промахивалась. Вентиль шипел, стонал, но в ответ на все вопросы только матерился и приказывал продолжать процедуры.
Лидке они не удивились. Тогда мы уже умели не удивляться.
Удивительно другое – я стал героем.
В глазах одного человека, понятное дело, но всё равно – хуже не придумаешь.
Здесь стоит пояснить: героем может считать тебя только один человек – ты сам, остальным лучше не видеть в тебе спасителя и супермена. Так спокойнее, так от тебя никто ничего не ждёт. Жизнь идёт тихо-мирно, относительно, конечно. А вот когда начинают от тебя чего-то ждать – вот тут, извините, амба. Начинается суета и неразбериха, а при нашей-то жизни это синонимы слова «каюк».
…Каюк… очень даже может быть, но наступает он не сразу, нужно для начала сделать хоть пару ошибок.
Ошибаться я начал… И, наверное так и не могу остановиться до сих пор…
Первая ошибка – я подпустил Лидку. Ошибкой было позволить ей приблизиться, ещё большей ошибкой было прогнать её…
Иногда нужно просто отпустить ситуацию, только нужно быть готовым к тому, что последствия придётся грести лопатой.
Какая в наше время любовь?
Наверное, мы жили в разных мирах и разных временах… Вот она меня любила, а я её… У меня в душе сплошная сухая заморозка.
Ходить я не перестал. Она провожала, ждала. А мне казалось, что я её разочаровывал, возвращаясь живым…
Глупо? Ещё бы…
Любовь в её глазах…
Вы когда-нибудь видели, как дерево нападает на человека? В наше время такого уже не увидишь… Вот раньше ещё встречались ребята, считавшие дерево источником дров. А всё просто до смеха – не трогай, и оно мимо пройдёт. Но это мало кто понимал, всё больше топорами махали. Я вот как сейчас помню картинку – на ветках старой яблони растянут окровавленный мужик, у корней дерева лежит заглохшая уже бензопила, а по телу человека с наждачным скрипом совершенно самостоятельно ползают листья, за каждым остаётся алая полоска счёсанной кожи…
Какая тут любовь? Вот загадка.
Слышу её шёпот:
– Не уходи… Останься, Злой…
Я оборачиваюсь. Серый предрассветный полумрак очерчивает её фигуру, гладкую, подтянутую, за год не растерявшую гибкости и лоска. Лицо видится размытым, но я точно знаю, что сейчас она дёргает слегка уголком чётко очерченных полноватых губ и морщит нос, и в глазах слёзы… Опять эти глаза… серые, понимающие…
У Насти были карие…
Гадко на душе.
Душа… Души наши искорёжены, шрамированы настолько, что сейчас и не разглядеть, что было дальше – сплошной загрубевший панцирь. Так проще, так легче выживать, прёшь себе напролом и не задумываешься о последствиях. Вот мой панцирь лопнул, поплыл. Слишком много тепла в жизни стало. От тепла даже сухая заморозка тает.
Так нельзя…
Нельзя оттаивать, нельзя останавливаться. Тот, кто ходит, останавливаться не имеет права.
…И я пошёл дальше.
«Не уходи, Злой», – сказала она. А я промолчал, потом встал и ушел…
Никого не спасать, никого не любить, никогда не останавливаться.
Только почему кажется, что постоянно убегаю от кого-то?
.. Убегаю от себя…
Толчок… Последняя волна. Пора…
Так, надеть шлем, застегнуть полумаску. Если шагнуть с незащищённым лицом, выгорят и кожа и сетчатка. Ремни тоже вроде в порядке. Костюм прилегает к телу без единой складки (говорят, раньше костюмы в обтяжку носили только подводные пловцы, а теперь, вот, и на воздухе ходим) – если одежда плотно прилегает к телу, практически исключён риск пробуждения.
Снова судорога, и почти сразу же ощущение, что земля уходит из-под ног, – обычное явление в такой ситуации. Иллюзия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});