Николай Полунин - Орфей

Они с Женей летели примерно сюда, в эти бескрайние степи и мягкие холмы Южного Урала, поросшие дикими тюльпанчиками и маками-ноготками. Она просто родом была отсюда. Прожили прекрасный месяц, довольствуясь нехитрым бытом ее родителей. Он не переставал следить за газетами, но из всех прилежно публикуемых скандалов так ничего и не вычитал. Когда в начале октября они вернулись в Москву и грянул знаменитый "черный вторник", тот, давний, девяносто четвертого года, с потерянными миллиардами и нажитыми миллиардами, он и не подумал соотнести грандиозный, но все же далекий от себя факт со своим первым написанным по прямому заказу романом.

Оговорюсь сразу - и последним.

***

Я сидел спиной по ходу. Голова не кружилась, обычных шурупов в висках не было. Опять. Как в предыдущий раз. Две ослепительные розовые полосы убегали прямо из-под моих ног и сливались где-то далеко, за шуршаще-горячим горизонтом. Наверное, с момента моего отключения прошло не более нескольких секунд. Даже банка оставалась в руке, не успел выронить. Машинально поднес к губам, допил. Вкусно.

Розовые полосы летели и летели, видимые сквозь днище фургона, и если б захотел, я мог заставить их извиваться. Но я не хотел. Слишком горьким, как морская вода, было бы усилие.

- Заворачивай во двор, - голосом кисло-сладким до ожога приказал молодец в кабине.

- Барин какой, - проворчал шофер в инфразвуковых низах, - как все, десять шагов не пройдет.

- Этот - барин. Ни к чему, чтоб на него пялились.

Оглушительная кровавая Ниагара их голосов затопила меня. А каким принизывающим холодом отдавался непередаваемый рев мотора! И еще прежде чем я ошеломленно понял, что моя синестезия продолжается уже наяву, а не в "накате", что я слышу голоса сквозь непроницаемую переборку, а полосы, которые я вижу сквозь пол, следы шин, они свернули, замедлились, запетляли и стали гаснуть. Я увидел - не оборачиваясь, затылком, сквозь металл! здание, во двор которого мы въезжаем. Человека, ожидающего меня в кабинете на втором этаже.

Вэн катился последние десятки метров. Я изо всех сил пытался собраться, унять бешено колотящееся сердце. Картинка видения угасала постепенно, но быстро. Ничего не понимаю.

Все-таки я успел, и молодец, откативший дверь, нашел меня всего лишь потным, взъерошенным и недовольным.

- Кондишн у тебя, хозяин, не работает, - сказал я. - Спекся в вашем воронке.

- Быть не может. - Он взглянул на выкатившуюся банку из-под "Джин'н'тоник". - Ты в настоящих воронках не катался. Посадят тебя там в "стакан", то-то поопохмелялся бы. На выход, - скомандовал он.

Вэн подогнали к стене из белого кирпича вплотную, но я-то только что видел все здание. Два этажа, один парадный вход с улицы, другой - тот, к которому подвезли меня. Двор, окруженный забором. Улица не улица - малый переулочек. Во дворе несколько машин, есть люди. Напротив пятиэтажный ржавого цвета жилой дом. Меня ждут в угловой комнате двухэтажного здания, у которого окна зарешечены все. Тот же человек ждет, с кем я уже говорил. Через два дома от переулочка у водяной колонки визгливо ссорились две женщины. На одной красный сарафан. На высоте пяти тысяч восьмисот метров над городком (но это не Бузулук) прошла пара "Су-двадцать седьмых". Пилот ведущего - майор. Шлем ему был тесноват, давил. Все, больше ничего не вижу. Кончилось.

- На выход, - напомнил рыжий более нетерпеливо. Подтолкнул меня.

- Ты себе что позволяешь? - Я взъярился. Звенящая легкостью голова была тому виной? Ощущение какой-то собственной огромности. - Я тебе что урка? Куда ты руки свои тянешь? Ты брысь отсюда, чтобы я не видел тебя никогда! Кому говорю? Скройся!

Молодец отступил на шаг.

- Вас доставить требуется...

- Сгинь, гаденыш! Все, доставил, свободен. До семнадцатого кабинета сам дойду. Пшел!

Я взбежал по внутренней лестнице этого казенного здания. В маленьких городках в подобных зданиях располагаются милиция, Управление СБ, вояки. Силовые структуры. Злобу, переполняющую рыжего молодца, я ощущал и без всяких "накатов". Просто всей спиной. Коридор второго этажа был пуст. Стены в убогой фанеровке, окна мало что в решетках, так и мелом замазаны, точно в амбулатории. Я толкнул дверь без стука.

- Личные пожелания учитываются?

- Обязательно. Здравствуйте, Игорь Николаевич. Проходите, присаживайтесь. Что-то вы не в себе, по-моему.

- Вот этого рыжего я больше видеть не желаю. Кого хотите другого за мной присылайте. Я вообще не понимаю ваших нелепых затей. Кем мы считаемся? Арестованными.? Заключенными? Экспериментальным материалом? Кем?

- Погодите, погодите, вы прямо весь на нервах. Что стряслось? Воды, может быть? Чай, кофе, перекусить не хотите? Вас ведь до завтрака вызвали. Могли бы, кстати, не спешить.

- Воды... да. Во рту пересохло. Утро, а уже к тридцати, а? Впрочем, в разгар лета здесь еще и не так... Благодарю.

- Где это - здесь?

- Бросьте.

- Ах, конечно, вы там уже, должно быть, пообщались. Вот сюда стаканчик. Компания понравилась? Так как насчет завтрака?

- Обойдусь.

- И кофе не будете? Так закурите хотя бы. Или у вас там есть?

- И кофе не буду, и курить. Считайте, бросил уже, не надо этих допросных процедур. Из здорового тела здоровую душу вынимать, оно поинтереснее. СПИДом не заболеешь, без перчаток можно работать. В воронке вашем комфортном полный холодильник выпивки - зачем? Для оттяжки по дороге? Сему Арона тем же транспортом до вас возят? Я бы на его месте у Ворот дежурил, чтобы очереди не пропустить.

- Вы говорите неизвестные мне вещи. Игорь Николаевич, мне не нравится взятое вами начало нашей встречи.

- Взаимно. Ладно, черт, второй раз встречаемся, второй раз мне приходится извиняться. Но меня его хамство просто выбило из колеи. Да, я там пообщался. Приятный отдых. Он продолжится?

- Боюсь, пока - да. Как устроились? Жилье, питание, общение? Ваши впечатления, если можно. Буду откровенен, Игорь Николаевич, я рассчитываю на вас. Видите ли, Крольчатник... простите, Территория вашего поселка, контингент проживающих в определенном смысле продолжает оставаться для нас этакой терра инкогнита. Да-да, не удивляйтесь, это так. Вот вы мучаетесь вопросом, что за ведомство проявило к вам интерес на этот раз, да не к вам одному, как теперь убедились. Или несколько ведомств сразу. Меня считаете его или их представителем. Ждете повторения и продолжения на новом витке того, что уже было с вами. То есть новых тестов, заданий, углубленной работы, которая не всегда оказывалась для вас приятной, а зачастую граничила с откровенным давлением...

- Работа была приятной. Знаете - результат ничто, процесс все.

- Мне понятно ваше возмущение...

- Это я тогда возмутился. Сами посудите, Россия - и права человека? История не та у любезного Отечества.