Алан Фостер - Чужие. Научно-фантастический роман

В конце концов, не имело значения, насколько улучшена его программа и чему он научился в течение жизни, поскольку Биенон знал существо, создавшее его, навсегда останется непостижимым. Для синтетического разума человек всегда будет влекущей и недосягаемой тайной.

А вот в чужих не было ничего таинственного. С ними было проще, он мог предугадать их поведение в той или иной заданной ситуации.

Дюжина тварей будет вести себя в ней совершенно одинаково, а вот двенадцать человек продемонстрируют двенадцать совершенно разных решений, причем их половина будет, вероятно, весьма далека от логики. Но люди не жили в ульях. По крайней мере, они так считали. Биенон был не совсем согласен с этим.

Между людьми и андроидами была не такая уж большая разница. У тех и других культ общества. Правда, люди отличались индивидуальностью, что привносило в общество хаос. Они и его запрограммировали таким же, поэтому он отчасти был человеком. За что ему органический почет и уважение. В некоторых отношениях он был лучше людей, в других хуже. Но лучше всего ему было, когда они принимали его за своего.

Он сверился с часами. Надо ползти быстрее, иначе он никогда туда не доберется.

В коридоре грохотали «часовые», охранявшие вход в здание Центра. Рипли подняла свой огнемет и подошла к компьютеру. Васкез закончила сваривать щель, в которую спустился Биенон, отложила инструменты и последовала за Рипли.

Хикс наблюдал за мониторами «часовых» на пульте управления. Он долго вглядывался в показатели, затем обратился к подошедшим:

— Полюбуйтесь.

Голос у него был совершенно спокойным. Рипли заставила себя взглянуть. То, что это только трансляция, облегчало задачу. После каждого выстрела белое облачко окутывало экран, но им все равно удавалось довольно четко увидеть мерзкие спины терратоидов. Каждая пуля разрывала хитиновые оболочки, расплескивая кислоту. В полу и стенах уже было полно дыр и щелей. Единственное, на что не действовала кислота, — это сами чужие.

Хикс впился глазами в счетчик:

— Осталось двадцать дисков и все… Пятнадцать. Остальные «часовые» уже наполовину пусты.

Рипли проверила свой огнемет: все в порядке. Васкез не нуждалась в проверках — плазмовинтовка была частью ее тела.

Цифры на счетчике менялись с пугающей быстротой. До них доносился скрежет ногтей о металлический пол.

— Сколько их? — спросила Рипли.

— Не могу сказать, — ответил Хикс. — Много. Непонятно, кто из них мертв, а кто жив. Без рук, без ног, они продолжают наступать, пока их не разорвет в клочья.

— Третий «часовой» почти пуст, — подал голос Хадсон. — Двадцать. Десять. — Кадык у него дернулся. — Все.

Неожиданно все стихло, дым и туман рассеялись. Местами горела облицовка коридора. Безжизненные тела устилали пол: биомеханическое кладбище. Было видно, как из них вытекает кислота, разъедая на своем пути все.

Тишина была абсолютной. Сенсорам движения не на что было реагировать.

— Что происходит? — Хадсон оторвался от аппарата. — Что случилось? Где они?

— По-моему… — Рипли сделала резкий выдох, — они отступили.

Поняли, что с «часовыми» им не справиться. Значит, они попытаются прорваться где-нибудь в другом месте.

— Да, но взгляните сюда, — Хикс указал на счетчики. У четвертого «часового» он был на нуле, на третьем светилась цифра десять. — Это на несколько секунд. В следующий раз они наверняка доберутся до двери и смогут даже постучаться. Если захотят, конечно. Да, если бы самоход не взорвался…

— Если бы самоход не взорвался, — резко вмешалась Васкез, — мы бы не занимались тут болтовней, а были бы в пути с оружейной башней над крышей.

На этот раз хладнокровнее других выглядела Рипли:

— Но ведь ОНИ не знают, что счетчики на нуле. Мы нанесли им урон.

Мы их хорошо потрепали. Может, у них сейчас происходит секретное совещание или построение. Они будут искать другой путь. На это уйдет некоторое время, но когда они пойдут на следующий штурм, то наверняка будут более осторожными.

— А мы их здорово потрепали, — Хадсон подхватил ее тон. — Ты права, Рипли. Все-таки эти уроды уязвимы.

Хикс обратился к Хадсону и Васкез:

— Я хочу, чтобы вы вдвоем обследовали все по периметру. От центра до медотсека. Нам под силу изолировать лишь этот отрезок. Я понимаю, что силенок у нас маловато, но отчаиваться еще рано. Рипли права, они станут пробивать стены и воздухопроводы. Пока еще есть время, нужно подготовиться. Если они сунутся, отбросьте их назад.

Десантники кивнули. Хадсон покинул свое кресло у компьютера, поднял плазмовинтовку и присоединился к Васкез. Они вышли в главный коридор. Рипли нашла в чашке недопитый кофе, осушила его одним глотком. Вкус был ужасный, но горло промочила. Капрал молча наблюдал за ней.

— Когда ты спала? Сутки назад?

Рипли безразлично повела плечами. Вопрос не удивил ее. Если она выглядела хоть наполовину так, как себя чувствовала, тогда неудивительно, что Хикс спрашивал об этом.

— Какая разница? — ответила она. Ее голос звучал как будто издалека. — Остались считанные часы.

— Только что ты говорила совсем по-иному.

Она смотрела в сторону коридора, куда вошли Хадсон и Васкез:

— Я говорила для них. Может, частично и для себя. Нам необходим сон, а ИМ нет. Они не остановятся до тех пор, пока не получат желаемого. А хотят они нас. И они нас получат.

— Может быть, да, а может, и нет. — Хикс попытался изобразить бодрую улыбку.

Рипли хотела ответить ему тем же, но не была уверена, получилось ли у нее что-нибудь. Она отдала бы сейчас годовую зарплату за чашку свежего кофе, но торговаться было не с кем, а хлопотать у синтезатора не нашлось сил. Она перекинула огнемет на плечо:

— Хикс, я не хочу, чтобы меня постигла участь колонистов, участь Дитрих, Кроува. Когда придет время, ты позаботишься об этом, да?

— ЕСЛИ придет, — ласково сказал он. — Это понадобится нам обоим. Хотя, если взорвется атмосферопреобразовательная станция, а мы будем еще здесь, нам не надо будет беспокоиться. Все решится само собой. Но я не хотел бы дожидаться этого момента.

На этот раз улыбка ей удалась:

— Не могу понять тебя, Хикс. Считается, что среди солдат не бывает оптимистов.

— Да, ты не первая, кто обратил на это внимание. Я — исключение.

А сейчас я хочу познакомить тебя с моим другом.

С легкостью профессионала он вынул из плазмовинтовки магазин, затем протянул ей оружие:

— М-41а, десятимиллиметровая плазмовинтовка. По сравнению с тридцатимиллиметровым гренадерским гранатометом имеет ряд преимуществ, но есть и недостатки. И все же это настоящая красавица. Лучший друг и верная супруга десантника. Почти не дает осечек, самосмазывающаяся, работает в воде и вакууме, пробивает симпатичные дыры в стальных пластинах. Если не использовать ее в качестве молотка и содержать в чистоте, она сохранит тебе жизнь.