Тамара Воронина - Жил-был сталкер

Маркиз оглянулся. Сзади все было то же: однообразная зелень, желтые, серые и коричневые камни и два солнца, желтое и красное. Может, и не желтое, но солнце как солнце – яркое, смотреть нельзя, и похоже на родное, только чуть-чуть побольше, какое бывает сразу после рассвета, когда оптический эффект увеличивает его размеры, но они вовсе не достигают устрашающих.

Устрашающим было второе, красное, точнее багровое, косматое, не тусклое, но смотреть можно, если прищуриться, и вот оно-то громадное, раз в пять больше желтого, и свет бросает пакостный, будто все в крови – и Джемма как индианка, и Шарло как меднокожий варвар, да еще рыжий, и Маркиз черт-те на что похож, только Дени сохранил естественный цвет.

Маркиз почему продолжал определять, что кругом зелень и серо-желто-коричневые камни, потому что таким все было до восхода этого кровавого страшилища, монстра этого, и ничего не изменилось. Даже скучно. Впрочем, впереди…

Красное солнце беспокоило и пугало Маркиза, но это был просто первобытный страх перед необычным, а не реальная тревога, потому что нутро молчало. Оно вообще молчало с тех пор, как они перешли Барьер. Может, за Барьером такой орган атрофируется? Вот и приходится нервно поглядывать на этот блин с малиновым вареньем. Желтое может быть в тыщу раз опаснее, но нутро опять же молчит. Спит, наверное. Или в шоке от наглости хозяина, попершегося туда, откуда не возвращаются.

Маркиз опять посмотрел на своих спутников. Все еще пялятся, а это ведь не простые серые горожане, мирные обыватели. Они хотя и не сталкеры, но зато обладают тем, чего Маркиз не имеет, не понимает и решительно отвергает. В душе. Грустно осознавать себя обыкновенным сталкером рядом с этими… сверхчеловеками.

– Эй, – сказал он. Ответа не было. Тогда, тщательно примерившись, он звезданул Дени и Шарля по ушам: одного по правому, второго – по левому, да так, что головами они стукнулись о Джемму. Это пробудило всех троих. Эффективно и рационально.

– Ну что, – бодро возгласил Шарль, вроде и не заметивший того времени, весьма продолжительного, что они провели, завороженно глядя в Ничто. – Идем? – и он занес ногу, чтобы идти вперед, готов был ступить в Ничто. И где его рационализм? Маркиз с такой силой рванул его назад, что Шарло шмякнулся оземь и отшиб зад. Вернее, сделал вид, что отшиб, потому что комбинезон защищает от таких механических воздействий.

– Поперед батьки, – прокомментировал Дени, – может идти только сынок, – и тоже собрался шагнуть. Нутро не осталось за Барьером. Оно заголосило как резаное. Слава богу, значит, просто случая не было, чтоб проявиться. Маркиз повторил процедуру, а Джемма отошла добровольно.

– Взбесился, – констатировал Шарло. – Перегрелся. Бывает

– Ребята, вы что, всерьез? – не поверил Маркиз. – Идти ТУДА?

– И что должен означать ужас в слове «туда»? – озадаченно спросил Шарло.

Маркиз сел рядом с ними. Довольно крутой склон, по которому они, пыхтя и отдуваясь, карабкались несколько часов, обрывался Ничем. Когда они ползли вверх, у Маркиза даже создалось впечатление, что мир, в который они попали, – внутренняя поверхность шара, закругляется и закругляется, и если так пойдет и дальше, то вскорости они пойдут вверх ногами. Никаких признаков гор не было. Травка, кустики, камешки, слева лес, справа поле – и крутой склон с Ничем на вершине.

– Наконец, какое-то разнообразие, – бубнил Шарло, – а этот руки распускает…

– И что теперь? – как водится, спокойно поинтересовался Дени. – Назад пойдем, раз вперед нельзя, или еще раз в лес сунемся?

– Ни за что, – отозвался Шарло. – Ни за какие коврижки.

В лес они заходили – и быстренько вышли, потому что трава там была выше колен, ровненькая, словно подстриженная, и продираться через нее было бы не под силу даже опытным первопроходцам африканских джунглей. Они пожалели, что не взяли с собой газонокосилку, и вернулись на опушку.

Джемма молчала, как и положено покорной супруге, но молчание было тоже выразительное.

– Вы хоть обратили внимание на то, как долго стояли здесь, – он ткнул пальцем в землю, – и таращились туда? – палец последовал в направлении Ничто. Три пары глаз послушно следили за пальцем.

– Естественно, – отозвался Шарло. – Минут двадцать, а то и дольше.

– Тридцать две, – поправил пунктуальный Дени, внутренние часы которого были точнее наручных. Маркиз решил быть терпеливым.

– И что ты там увидел?

– Черт-те что! – радостно ответил Шарло. – Но ужасно впечатляющее. На целых тридцать две минуты.

– «Ужасно впечатляющее», – передразнил Маркиз. – И какими ужасами ты впечатлился?

Шарло задумался и стал серьезным, как инспектор Кларк.

– В общем, – осторожно начал он, – ничего сверхъестественного. Вполне поддается анализу. Если поднапрячься, можно даже нарисовать.

Он ополоумел? Нарисовать Ничто не способен даже Дали, гений и псих в отличие от Шарло.

– Нет, – критически заметил Дени, – у тебя не получится. Там слишком много полутонов, хотя первые впечатления – одни чистые краски.

Так, еще один. Маркиз оглянулся через плечо. Какие там полутона или чистые краски?

– Синие или красные? – съехидничал он, обращаясь к Джемме.

– Скорее красные, – ответила она, – но это, наверное, из-за солнца.

– Из-за солнца, – подтвердил Дени, – там все краски есть. Я бы не смог сказать, какая доминирует, но не красная. Хотя вы видите красное.

Маркиз посмотрел еще раз и красного не увидел. Зеленые черти. Третья серия. Съехал сталкер.

– Опишите пейзаж, – потребовал он. – По очереди.

Они не удивились. Собственно, они поклялись выполнить самое идиотское его требование, и именно из-за его шестого чувства, которого у них не было. Вернее, по шестому, седьмому и, может, восьмому чувству у них как раз было, но не было того, что называется интуицией. Или нутром. То есть была у них интуиция, но вовсе не выдающаяся. Средненькая, честно-то говоря. В общем, сам-то Маркиз предполагал, что такое это его безошибочное «нутро»: он замечал столько деталей и анализировал их так быстро, что мозг не успевал сформулировать цепь рассуждений и выдавал только готовый результат. Что-то всегда подсказывало Маркизу, куда не следует идти, чего не следует делать и тому подобные «не». Наверняка оно и ошибалось, запрещая что-нибудь совершенно безвредное, но, как говорил Шарло, лучше перебдеть, чем недобдеть. Нутро подсказывало, что можно есть и пить, а чего и в руки брать нельзя – вот, в частности, здесь. У Шарло же было умение читать чужие мысли, умение управлять каким-то странным оружием, масса рационализма пополам с детским любопытством и до хрена безрассудства – словом, сталкером он не был. Дени тоже умел мысли читать, предметы двигать, не касаясь их руками, сохранять свой естественный цвет под красным солнцем, видеть все ясно и четко при любом освещении и при отсутствии оного, да черт знает, что он еще умел, «я-же-не-совсем-человек-папа» – вот и все объяснение. Что умела Джемма, Маркиз так и не понимал, чтение мыслей, поджигание предметов и прочие шалости, похоже, были для нее сущей мелочью, потому что ее все-таки опасалась вся Конвенция вместе с наблюдателями и Дьяволом.