Дэвид Вебер - Честь королевы

Он благодарно посмотрел на Курвуазье и протянул ему руку.

– Адмирал Курвуазье, я предлагаю вам место заместителя командующего объединенного флота Грейсона и Мантикоры. Вы согласны?

Глава 14

На тесном мостике эсминца «Мадригал» адмиральский скафандр выглядел не к месту – эсминцы никогда не проектировались как флагманские корабли. Помощника астрогатора отселили от лейтенанта Мейкома, чтобы предоставить Курвуазье кресло и дисплей. Коммандера Альвареса все это, похоже, ничуть не беспокоило, но всех остальных высочайшее присутствие слегка смущало.

Но не лейтенант-коммандера Мерседес Брайэм. У старпома «Мадригала» другое было на уме, когда она изучала экраны из-за плеча главного тактика. Курвуазье был здесь, а не где-нибудь еще именно из-за этих экранов – они выдавали информацию куда лучше, чем на любом другом корабле их небольшого флота, на всех парах удалявшегося от Грейсона.

Адмирал откинулся назад, опираясь одной рукой на подлокотник кресла, и посмотрел на свои собственные данные. Его небольшой экран транслировал менее подробную информацию, чем тот, который напряженно изучали Брайэм и лейтенант Юнц, но он показывал грейсонские корабли, окружившие «Мадригал» защитным кольцом. Они потеряли полчаса «свободного времени», на которое рассчитывали, потому что один масадский эсминец по какой-то причине задержался позади остальных. В остальном все шло точно по расписанию. Два грейсонских эсминца на полторы световых секунды опережали «Мадригал», находясь в поле зрения его приборов и в то же время между ним и любой опасностью. Вряд ли эта опасность появится, конечно, пока «Мадригал» прикрывает их сзади, но охраняли его грейсонцы по-королевски.

Странно это, подумал Курвуазье. У мантикорских эсминцев были отличные приборы для наблюдения, но на супердредноуты они вряд ли тянули. А сейчас «Мадригал» играл именно такую роль. Он был просто крошкой по сравнению с «Бесстрашным» Хонор, не говоря уже о линейном крейсере или линкоре, но флагман Янакова был больше всего на двенадцать тысяч тонн, а по своим возможностям и огневой мощи мантикорский корабль намного превосходил все, что могли выставить грейсонцы.

Впрочем, после того как первые колонисты Грейсона сожгли за собой мосты, удивительно, что их потомки смогли самостоятельно столько восстановить и вообще выжить. Но техническая база у них была шаткая. Когда их снова нашли, они отставали от остальной галактики на полторы тысячи лет, но потомки ненавидевших технику последователей Остина Грейсона проявили удивительный талант приспосабливать уже имевшиеся у них знания к любому попавшему им в руки клочку технологии.

Ни Эндикотт, ни Ельцин не смогли добиться значительной внешней помощи, пока не оказались в центре конфликта между Хевеном и Мантикорой. Обе системы были чудовищно бедны; никто в своем уме не эмигрировал бы добровольно в такую среду, как Грейсон, а тоталитарная теократия Масады и не желала посторонних. При таких обстоятельствах грейсонцы добились феноменального прогресса за два столетия с тех пор, как галактика их вновь обнаружила, но провалы все еще были, и некоторые из них буквально зияли.

Грейсонские термоядерные реакторы были в четыре раза крупнее современных той же мощности, их военная техника тоже устарела – они до сих пор использовали печатные схемы, чудовищной массы и с мизерным сроком службы по современным меркам, – но были в их технологии свои сюрпризы. Например, тридцать стандартных лет назад флот Грейсона буквально изобрел свой собственный инерционный компенсатор, поскольку некому было объяснить им, как это делается. Он был громоздок и неуклюж из-за компонентов, которыми им пришлось воспользоваться, но, судя по данным, которые видел Курвуазье, работал он заметно эффективнее мантикорского.

Но при всем при том их энергетическое оружие по современным стандартам было просто жалким, а противоракеты еще хуже. Они были на реактивной тяге! Курвуазье был в шоке, пока не выяснил, что самая маленькая местная импеллерная ракета весит больше ста двадцати тонн – то есть в полтора раза тяжелее, чем мантикорская противокорабельная ракета большой дальности. Поэтому грейсонцам приходилось мириться с тем, что их противоракеты ближнего боя имели маленькую мощность боеголовок – по крайней мере, они были достаточно компактны, чтобы нести на борту большое их количество. Все было не так плохо – отчасти потому, что ракеты, против которых они действовали, были точно так же ограничены в своих возможностях. Здешние ракеты были медленными, близорукими, имели слишком маленькую дальность полета, и хуже того, они требовали прямых попаданий. Активная защита «Мадригала» щелкала бы их как орешки: эсминец легко мог сразиться лицом к лицу с любыми тремя грейсонскими – или масадскими – легкими крейсерами и выйти победителем.

Может, скоро именно это и придется сделать, подумал он мрачно. Что-то во всей схеме действий масадцев его все еще беспокоило. Слишком она была предсказуемой, слишком… глупой. Конечно, подходить к Орбите-Четыре на три миллиона километров перед открытием огня тоже на гениальность не тянуло, но в прошлую войну грейсонцы и масадцы использовали ракеты на химическом горючем и вообще не имели инерционных компенсаторов. За последние тридцать пять лет они продвинулись вперед на восемь столетий, так что, возможно, они подошли так близко просто из-за отсутствия опыта обращения с новым вооружением.

Грейсонцы бы так не поступили, снова засомневался он. Янаков позаботился, чтобы его люди точно знали, на что способны новые системы. Но Янаков был во многом человеком необыкновенным, не только как офицер. Курвуазье жалел о том, что его жизнь будет так коротка, что она уже подходит к концу после каких-нибудь шестидесяти лет. Он жалел об этом не меньше, чем об отсутствии «Бесстрашного».

Адмирал фыркнул. Может, и не стоило применять стандарты Янакова к противнику, но он никогда не встречал масадцев. Может быть, в этом корень проблемы. Может, он их переоценивает, потому что грейсонцы так хороши – несмотря на свою грубую технику. Может, противник и вправду так плох, как показывает схема его операций.

Он пожал плечами. Рано или поздно он выяснит, в чем дело, и…

– Мэм, у нас…

– Я вижу, Мей-Линь. – Брайэм легко коснулась плеча помощника старшего тактика и взглянула на Альвареса. – Они у нас на гравитационных датчиках, сэр, подходят с три-пять-два на ноль-ноль-восемь. Расстояние девятнадцать и один световой минуты, скорость три-ноль-восемь-восемь-девять километров в секунду, ускорение четыре и девять километра в секунду за секунду. – Она наклонилась ближе к экрану, изучая данные, потом кивнула. – Все тут, сэр, и направляются к Орбите-Семь.