Френсис Уилсон - Застава

Однако, если Кэмпфер жив, то и это обстоятельство имеет свою положительную сторону. Тогда это будет первая ночь с момента их приезда в замок, не принесшая смерти ни одному немцу. А это его тоже устраивало. Это поднимет настроение солдат и даст новую надежду. И тогда, может быть, им удастся прорваться через пелену проклятий, как саван окутавших это место.

Ворманн быстро шел по двору, и сержант едва поспевал за ним.

- Вы считаете, что это достижение евреев? - на ходу спросил Остер.

- Какое еще достижение? - нахмурился капитан.

- Ну... то, что этой ночью никто не умер. Ворманн остановился и посмотрел куда-то в сторону, обшаривая глазами пустой участок двора как раз посередине между окном Кэмпфера и ногами сержанта. Значит, Остер даже не сомневается, что начальник эсэсовцев тоже жив.

- Что вы такое говорите, сержант? Как они могли это сделать?

Остер растерянно заморгал.

- Я точно не знаю... но солдаты верят. По крайней мере, мои солдаты... То есть, я хотел сказать, наши солдаты... Они все верят. Ведь в конце концов здесь каждую ночь кого-нибудь убивали. Кроме сегодняшней. А евреи приехали как раз вчера вечером. Может быть, они что-то нашли в этих книгах, которые мы откопали?..

- Возможно. - Ворманн открыл дверь задней секции и взбежал по лестнице на второй этаж.

Мысль была интригующей, но слишком уж невероятной. Старый жид с дочкой не могли так быстро разобраться в происходящем. "Старый жид, надо же!.. Я уже начал мыслить словами Кэмпфера! Просто кошмар какой-то..."

Добравшись до комнаты штурмбанфюрера, Ворманн с трудом перевел дыхание. "Слишком много я ем колбасы, - снова подумал он. - И слишком много сижу на месте и размышляю, вместо того чтобы больше двигаться и избавляться от растущего живота". Он хотел уже постучаться, как дверь внезапно открылась и навстречу ему вышел живой и невредимый майор.

- А, Клаус! - с притворной радостью воскликнул он. - А мне как раз послышалось, будто кто-то сюда идет. - Он поправил на груди черную кожаную портупею и кобуру на бедре. Убедившись, что форма в порядке, эсэсовец шагнул в коридор.

- Рад тебя видеть в добром здравии, - сдержанно улыбнулся Ворманн.

Кэмпфер, потрясенный такой явной ложью, бросил резкий и строгий взгляд в его сторону, а потом посмотрел на Остера.

- Ну что, сержант, кто же на этот раз?

- Простите, не совсем понял вас.

- Я спрашиваю, кто умер! Кого убили сегодня? Один из моих или ваш? Я требую, чтобы еврею и его дочери показали труп, и чтобы они...

- Извините, господин майор, но этой ночью не умер никто.

Кэмпфер в изумлении поднял брови и перевел взгляд на Ворманна:

- Никто? Это правда?

- Если мой сержант доложил так, то этому вполне можно верить.

- Значит, мы победили! - Кэмпфер сжал руку в кулак и гордо выпрямился, став от этого на целый дюйм выше. - Мы победили!

- Что значит "мы"? Объясните мне, ради бога, что, по-вашему, "мы" для этого сделали?

- Ну как же, нам ведь удалось прожить целую дочь без потерь! Я же говорил, что если держаться стойко, то победа будет за нами, и мы одолеем эту чертову тварь!

- Ну, допустим, держаться стойко вам на этот раз удалось, - не без иронии сказал Ворманн, с осторожностью подбирая слова. Сейчас он просто наслаждался собой. - Но скажите на милость, если знаете: что же так подействовало на эту тварь? То есть, что именно охраняло нас всю эту ночь? Я должен знать это наверняка и тогда, отдавая приказы, я смогу позаботиться о том, чтобы и следующей ночью это чудо опять повторилось.

Весь восторг Кэмпфера и чувство его собственной значимости испарились так же внезапно, как и возникли.

- Давайте навестим еврея, - буркнул он и, оттолкнув в сторону сержанта и Ворманна, первым направился к лестнице.

- По-моему, это сразу должно было прийти вам в голову, - заметил капитан, неторопливо следуя за эсэсовцем.

Но едва они вышли во двор, Ворманну показалось, что он слышит слабый женский голос, доносящийся из подвала. Он не мог разобрать слов, но интонация была взволнованной. Потом звуки усилились. Женщина пронзительно кричала, и было похоже, что она сильно испугана.

Ворманн бросился к входу в подвал и там увидел дочь профессора Кузы теперь он вспомнил, что ее зовут Магда. Она была грубо прижата к стене, свитер и блузка разорваны и спущены с плеча, так что обнажилась небольшая белая грудь. Один из солдат СС прильнул к этой груди, в то время как девушка отчаянно колотила его, пытаясь вырваться.

На секунду Ворманн отшатнулся при виде этого зрелища, но в следующий миг уже спешил вниз по лестнице. Солдат был так сильно увлечен женской грудью, что даже не заметил, как Ворманн подошел к нему сзади почти вплотную. Стиснув зубы, капитан изо всех сил ударил насильника ногой в правый бок. Это ему даже понравилось - наконец-то представился случай избить хоть кого-то из этой пакостной своры. С большим трудом он удержал себя от дальнейших побоев.

Солдат взвыл от боли и развернулся, готовый дать сдачи любому, кто окажется за его спиной. Но, увидев, что перед ним стоит офицер, он растерянно опустил кулаки, хотя в глазах еще блуждало сомнение: стоит с ним связываться или нет.

Сердце Ворманна бешено колотилось. Он даже хотел, чтобы солдат сейчас набросился на него. Капитан ждал, и при первых же признаках нападения готов был выхватить свой "парабеллум". Никогда раньше он не мог даже предположить, что способен будет убить немецкого солдата, но сейчас внутри него что-то просто кипело и требовало расправы, словно через это возмездие он мог вымести из жизни все то гнусное и постыдное, что происходит сейчас с его Отечеством, с армией, наконец - с его собственной семьей и карьерой.

Солдат медленно пятился. Ворманну стало немного легче.

Что же с ним такое творится? Никогда еще в нем не было столько злобы. Ему много раз приходилось убивать в бою - и с расстояния, и лицом к лицу но никогда при этом он не испытывал такой ненависти. Было просто неприятное, даже мерзкое чувство, как если бы кто-то чужой вломился силой в твой дом, и другого способа отделаться от него просто не существовало.

Солдат одернул китель и замер. Ворманн посмотрел на Магду. Она уже оправила на себе одежду и прикрыла рукой разорванный свитер. Потом выпрямилась, подошла к своему обидчику и неожиданно с такой силой влепила ему пощечину, что, застигнутый врасплох, он пошатнулся и чуть не упал со ступенек. Однако вовремя успел схватиться за стену и не потерял равновесия.

Девушка выругалась по-румынски, но выражение ее лица достаточно ясно передало содержание непонятных Ворманну слов. Потом, высоко подняв голову, она гордо прошла мимо капитана, неся в руках свой котелок. Вода в нем почти наполовину уже расплескалась.