Петер Жолдош - Сверхзадача

— Дие, очнись! Мне так стыдно! Прости, не сердись! Но ты не хотела меня понять…

— Перестань меня трясти, — со стоном проговорила Дие. — Иначе я не смогу ничего понять. Отпусти меня и оставь в покое!

Грон поднял ее на руки и пошел к креслу. Он сел и, не выпуская из объятий, прижал ее голову к своей груди.

— Прости меня, Дие! Пойми, ты должна понять, что я этого не хотел…

— Я знаю.

Они помолчали. Тело Дие стало вялым, расслабленным, пустым взглядом поверх головы Грона она смотрела на циферблаты приборов, занимавших всю боковую стенку.

— Ты думаешь, мне легко? У меня просто больше выдержки. По какой-то случайности я получила энергии больше, чем нужно для одной женщины. Отчего, не знаю. Разве это дурно, если я хочу поделиться ею с тобой, поддержать, помочь тебе?

— Но почему таким способом?

— Нехорошо, если мы будем думать каждый в одиночку, изводить себя наедине, понимаешь?

— Но пойми и ты, Дие, это действительно пустяк. Полная несуразица. И если я тебе все выскажу, ты потребуешь объяснения, почему и как эта идиотская мысль пришла мне в голову, почему я не отбросил ее, как недостойную, почему не мог сказать тебе сразу. Я и сейчас считаю все это чепухой. Только твое любопытство делает из мухи слона…

— Ах, вот как? Тогда тем более ты можешь сказать.

— Но ты обещаешь сохранить в секрете?

— Если это пустяк, почему ты настаиваешь?

— Не знаю, но чувствую.

— И это так для тебя важно?

— Само по себе нет, а вот рассказать тебе — да!

— Ты противоречишь себе, Грон.

— Знаю. И все же… — Мысль о переходе в контратаку родилась мгновенно. — Но почему ты так упорствуешь, Дие? Ведь ты видишь только двоих, Мата и Эви.

— Мат отвечает за нас всех. Он наш командир.

— Его-то я и боюсь. Не хочу, чтобы он посмеялся.

— Ну, Мату не так часто приходится смеяться. Доставь ему такое удовольствие.

— Пожалуй, сейчас ему будет не до смеха.

— Опять противоречие! Предупреждаю, это уже второе.

— Если будешь нажимать, появится еще десяток…

Дие быстро села и, приблизив свое лицо к лицу Грона, заглянула в его глаза.

— Не понимаю, что у тебя с Матом. Ты им недоволен?

— Я этого не сказал.

— Но я догадываюсь. Ведь все твои протесты крутятся вокруг него. Напрасно. Мат иногда чокнутый, но добрый. Не будь его, мы ничего бы не добились.

— Рад, что ты так просто смотришь на вещи.

— А ты? Ты смотришь иначе?

Грон прижался головой к груди Дие.

— Не знаю, Дие, не понимаю. Я ничего уже теперь не понимаю, все в голове перепуталось.

Они долго сидели молча. Наконец Дие, глубоко вздохнув, сказала.

— Хорошо. Я никому ничего не скажу. Но это же… Это… — она подыскивала слово. — Это предательство, Грон. Право, Мат его не заслуживает.

— Только ты смеешь с ним спорить. Ты одна. Я имею в виду, из нашей троицы. О других троих мы ничего не знаем.

— О, это совсем другое дело. Ты тоже мог бы, если бы не боялся его, как огня.

— А я боюсь. Но почему ты не боишься, скажи?

— Почему я должна бояться? Я ему верю. Но мы опять отклонились в сторону. Скажешь ли ты наконец, в чем дело, или нет? Знаешь, я так устала от всего этого, что мне уже неинтересно.

— Так оно и есть, ничего интересного. Но я скажу, потому что ты дала мне слово молчать. И чтобы сохранила в памяти. А то ведь я уже забыл.

— Что ты забыл? — Дие уже не знала, огорчаться ей или сердиться То, о чем хотел сказать?

— Нет, только вторую часть.

Дие обняла Грона за шею и привлекла к себе.

— Милый, ты становишься все глупее. Говори скорее, пока не забыл первую.

— Опэ сказал, что Нуа все время скалит зубы.

Дие оттолкнула Грона от себя и взглянула на него с подозрением.

— И что же?

— Больше ничего.

— Об этом ты долго не хотел говорить?

— Об этом.

— И боялся, что я передам это Мату?

— Да.

— И именно это я должна сохранить в памяти, поскольку это только половинка чего-то?

— Вот именно.

Дие с некоторой тревогой погладила Грона по щеке.

— Скажи, милый, ты здоров? Как ты себя чувствуешь?

— Теперь, когда ты уже не сердишься, превосходно.

— Значит, Опэ тебе сказал… — Она вдруг умолкла. — Постой, как это могло быть, если ты с ним вообще не встречаешься? Навигатором в нашей группе работает Эви, а не Опэ.

— Во время смены. Его последние восемь часов совпадают с моим заступлением…

— Поняла. Но ведь при этом присутствует Мат. Если Опэ сказал тебе это при Мате, почему я должна молчать?

— Мата не было, он пошел к себе на несколько минут раньше, а Опэ остался, чтобы подготовить что-то для Эви.

Дие задумалась.

— Но ведь тогда ты сам должен встречаться с Нуа при пересменке! Она как раз отправляется спать.

— Ну да, только теоретически. А практически я начинаю с того, что стою под душем, и все равно, поднявшись сюда, чувствую себя идиотом.

— Это правильно.

— Благодарю!

— Речь не об этом. Правильно то, что встречаться с Нуа ты можешь лишь теоретически. Я ведь тоже никогда не вижусь с Опэ.

Грон вздохнул с облегчением. Экая чепуха. Наконец-то с этим покончено, а Дие по-прежнему сидит у него на коленях. Он обхватил ее и начал покачивать, как ребенка. Когда-нибудь у них будет и ребенок. Хорошо, что она не родила там, на берегу лагуны, помогли какие-то тайные зелья старух знахарок. Для Грона было бы невыносимым горем, если бы этот ребенок, его ребенок, остался там. И так-то приходится несладко. Разумеется, тут, в «Галатее», они тоже не могут себе позволить прибавления семейства; с этой целью Мат вырастил какое-то зелье на биостанции. Мат умеет и может все. Возможно, Дие права, нет причин сторониться командира. Самое простое — положиться на него целиком, без остатка, и ни о чем больше не думать. Верно, от размышлений ничего, кроме чепухи, родиться не может. Сейчас, рядом с Дие, он тверже верил в их будущую жизнь на берегу такого же залива. Это будет, ему непременно позволят. То есть не ему, а им, потому что Дие и там будет рядом с ним. А море вновь поставит на ноги Арро, и опять они будут вместе ловить рыбу. Часть памяти, доставшаяся ему от Гилла, отчетливо сохранила информацию о том, что человечество, оставшееся на Земле, щедро награждает вернувшихся из космоса звездоплавателей даже за меньшие заслуги. Они же, Мат, Арро, он и все остальные, совершают нечто такое, чему еще не было примера в истории Земли. Это он тоже знал от Гилла. Правда, в этом заслуга прежде всего самого Гилла, но ведь и он тоже является участником этого свершения, а значит, и славы. Он, Грон, один из инженеров системы двигателей. Будет ему берег и лагуна, будет непременно.