Гарри Гаррисон - Подвиньтесь ! Подвиньтесь !

Огромная толпа людей вышла с Двадцать четвертой улицы и оказалась на пути марширующих. Задние ряды напирали, не видя, что делается впереди. Старики замедлили шаг и наконец остановились перед людской волной. Вдалеке раздавались резкие свистки полицейских, а патрульные, шедшие впереди колонны стариков, тщетно старались приостановить наплыв людей. Вдруг из узкой Двадцать четвертой улицы появилось множество бегущих в панике людей. Они врезались в толпу и смешались с авангардом стариков.

- Стойте! Стойте же! - гремел усиленный микрофоном голос Ривза. - Вы мешаете проведению марша, санкционированной демонстрации...

Появившиеся люди бросились к нему, и какой-то здоровенный мужчина, по лицу которого текла кровь, выхватил у него громкоговоритель.

- Отдай! - приказал он, и его слова усилились мегафоном.

Энди хорошо видел, что происходит, но ничего не мог сделать: толпа отделила его от Стива и отнесла назад к шатким прилавкам.

- Отдай мне! - вновь раздался голос мужчины, перекрытый воплем Ривза, когда громкоговоритель с силой выдернули у него из рук.

- Они пытаются уморить нас голодом! - прогремел над толпой усиленный мегафоном голос. Побелевшие лица повернулись к нему. - Пункты социальной помощи ломятся от продуктов, но их заперли и не дают нам ничего. Откроем их и возьмем еду. Давайте их откроем!

Толпа одобрительно заревела и, ведомая злобным голосом, опять устремилась на Двадцать четвертую улицу, топча и толкая стариков. Толпа превратилась в стадо. Людей нужно было остановить во что бы то ни стало, иначе массовые беспорядки были неминуемы. Группа стариков окружила раненого Ривза, который что-то кричал, но в общем гаме слов не было слышно. Левой рукой он придерживал предплечье правой, которая висела как плеть, наверное, была сломана. Энди пытался выбраться из этой давки, но понимал, что это ему вряд ли удастся, стадо уносилось прочь все быстрее.

- ...сохраняя продукты для себя. Кто-нибудь видел тощего полицейского? А политики едят наши продукты, и им наплевать, что мы подыхаем с голоду!

Слушая подстрекательские слова, люди зверели все больше и больше. Энди рывком открыл ранец и вытащил гранату. Они взрывались и выпускали облако газа через три секунды после того, как выдергивалось кольцо. Энди сорвал кольцо, затем выпрямился и бросил гранату в сторону мужчины с громкоговорителем. Зеленая коробка описала высокую дугу, упала в толпу рядом с ним - и не взорвалась.

- Гранаты! - проревел мужчина. - Легавые пытаются нас прикончить, чтобы нам не досталось еды. Им нас не остановить... вперед... вперед! Гранаты!

Энди выругался и вытащил еще одну гранату, потом отогнал от себя дубинкой людей, вытащил кольцо и, прежде чем бросить, сосчитал до двух.

Граната взорвалась с глухим хлопком почти над головой мужчины с громкоговорителем. Толпа колыхнулась, ослепленные слезоточивым газом люди пытались убежать от ядовитого облака.

Энди вытащил из ранца противогаз и быстро, как на учениях по гражданской обороне, натянул его.

Хотя вся операция по надеванию противогаза заняла не более трех секунд, обстановка вокруг драматическим образом изменилась. Люди бежали во все стороны, пытаясь спастись от облака газа, которое плыло тонкой дымкой над дорогой. Те, кого это оружие настигло, лежали на мостовой или сгибались в три погибели в неудержимых припадках рвоты. Газ был сильнодействующий.

Энди подбежал к человеку, выхватившему громкоговоритель. Тот стоял на четвереньках, ослепленный и отплевывающийся, но крепко держал в руке мегафон и ругался в него в промежутках между спазмами. Энди попытался вырвать у него громкоговоритель, но тот стал неистово отбиваться, держа его мертвой хваткой. Наконец Энди огрел его дубинкой по голове. Человек рухнул на грязную мостовую, и Энди схватил мегафон.

Самое тяжелое позади. Энди поскреб ногтем по поверхности микрофона, раздалось громкое скрежетание: эта штука все еще работала. Энди глубоко вздохнул и сорвал с лица противогаз.

- Говорит полиция! - сказал он, и лица людей повернулись на голос. - Все закончилось. Спокойно расходитесь по домам, все закончилось. Если вы будете благоразумны, газ больше применяться не будет. - Энди боролся с тошнотой, подкатывающей к горлу. - Обстановку контролирует полиция, беспорядки закончились...

Он закрыл микрофон рукой и согнулся пополам в приступе рвоты.

Глава 3

Нью-Йорк был на краю гибели. Каждый запертый склад окружали толпы людей, которые были голодны, напуганы и искали виновных. Гнев звал людей бунтовать. Хлебные бунты грозили превратиться в водяные. Грабеж мог начаться повсюду. Полиция как могла отбивалась, храня тончайший барьер между гневным протестом и кровавым хаосом.

В первый вечер беспорядки остановили полицейские дубинки, а когда они не помогали, толпы разгонял газ. Напряжение возрастало, поскольку люди собирались вновь в другом месте. Струи воды из машин по борьбе с беспорядками быстро остановили мятежников, когда они попытались захватить пункты социальной помощи, но машин не хватало, да и воды было не так много, чтобы заполнять опустевшие баки. Управление здравоохранения запретило пить речную воду: это было смерти подобно. Тот минимум воды, что имелся в наличии, был крайне необходим для тушения пожаров, вспыхивающих в разных частях города. Когда улицы во многих местах были блокированы, пожарные машины не могли пробиться напрямую к местам пожаров, и им приходилось ехать кружным путем. Некоторые пожары охватили целые районы, и к полудню все машины находились на тушениях.

Первый пистолет выстрелил в начале первого ночи. Им воспользовался охранник управления социальной помощи, который убил человека, выбившего окно в продуктовом складе на Томпкинс-сквер и пытавшегося туда забраться. Это был первый, но далеко не последний выстрел - да и первый убитый оказался не последним.

Летающая проволока окружила некоторые из районов беспорядков, но ее было мало. Когда ее запасы кончились, вертолеты беспомощно кружили над бурлящими улицами и служили полиции лишь постами воздушного наблюдения, обнаруживая места, куда необходимо было перебросить подкрепление. Занятие было совершенно бесполезным, поскольку никакого резерва не было - все находились на передовой.

После первого столкновения на Мэдисон-сквер все остальное не производило на Энди сильного впечатления. Остаток дня и большую часть ночи он, как и все городские полицейские, противостоял насилию и сам применял насилие, чтобы восстановить законность и порядок в городе, раздираемом сражениями. Единственная возможность немного отдохнуть появилась у него, когда он пал жертвой им же примененного газа и ему удалось добраться до санитарной машины, где ему оказали помощь. Ему промыли глаза и дали таблетку.