Андрей Стригин - Ловушка для химер

— Тот ручей.

— Он слишком мал, — отрицательно поводит головой мой друг.

— А по течению запруду изготовить, набрать целое озеро и спустить на этих тварей.

— О, как! — удивляется Аскольд.

— Правильно! — поддерживает меня Семён.

— С этим мы поможем, опыт по изготовлению дамб мы имеем, — с удовольствием кивает Арсений Николаевич.

— Всё это, конечно, хорошо, но сначала надо обжиться, и лишь потом решать такие глобальные задачи, — со скепсисом произносит Аскольд, но сразу добавляет: — А это идея, её стоит обдумать… будем делать ловушку для химер, вода запечатает их ходы… по крайней мере, на некоторое время.

Мы замолчали, каждый размышляет о своём, а впереди маячит буро-зелёная дымка, она совсем поблекла, монстры заползли обратно в разлом. Вполне возможно, пришельцы боятся прямых солнечных лучей, это ещё один наш козырь.

Затрещали сороки, подул свежий ветер, полностью растворяя остатки чужеродной атмосферы, забрезжил рассвет, грязно-зелёный купол нехотя всасывается в огромную щель в земле — в эту ночь мы выжили.

Гл.10

Рассвет быстро наливается силой. На болоте развеселились лягушки, появляются разноцветные стрекозы, как в трансе бьёт головой дятел — всегда удивляюсь, как они не зарабатывают сотрясение мозга — вдали трубят наши друзья, степные мамонты.

Разлом, не вяжется с прекрасным миром. Как он возник? И… почему нас выбрали для столь непростой миссии? Вопросы есть, ответов нет. Что-то крутится в голове, но не как не могу ухватить мысль. Одно точно знаю, ненавижу аммиачных существ и уязвимы они, по крайней мере, на данном этапе.

Оглядываю группу, люди спокойные, тревоги от пережитых событий нет. Охотники опираются на копья, тихо переговариваются. Семён снимает рубашку, изготавливает из неё нечто похожее на юбку и пытается одеть её на мальчика. Игорь с удивлением таращится на сероглазого верзилу, не понимает, зачем ему это нужно, но не сопротивлялся, в результате вскоре стал походить на хулиганистого мальчугана, а ещё он пытается стать на ноги и пробует ходить — охотники фыркают со смеху, Семён радостно обнимает ребёнка, даже невозмутимый и несколько скептичный Аскольд теплеет лицом.

Немного приводим себя в порядок и двигаемся из леса. Под ногами прыскает грязная жижа, хочется пить, срываю кислые ягоды, пытаюсь освежить рот. Игорёша слизывает росу с листьев, тоже страдает, а князь Аскольд, мимоходом смачивает о росу носовой платок и выжимает воду в рот. Хитрец. Можно самому попробовать, но с собой платок не взял, а использовать, что-то из одежды, весьма запылённой, не хочу, так и тащусь, изрядно изнывая от жажды.

Наконец выходим из леса, впереди, колышется трава, сбоку виднеются красноватые скалы — итог нашего маршрута, у подножья скал — пещеры, в одной из них, пока здравствует медведь — людоед.

В воздухе пахнет сыростью и грибами. Порыв ветра доносит слабый запах свежести, так пахнет водопад, разбрызгивая водяную пыль. Невольно глотаю тягучую слюну, хочется мчаться сломя ноги, но там бродит страшный хищник, пока не выпустим из него кишки, о воде думать не стоит. А над скалами парят стервятники, здесь, для них, всегда найдётся трапеза.

— Никита, глянь, — я слышу голос Аскольда.

— Что там?

— Медведь кору содрал.

— Где? — оглядываю я дерево.

— Смотри выше… ещё выше. Сдаётся мне, этот медведь больше белого на две головы, повозимся с ним, — князь остервенело, чешет куцую бородёнку.

Задираю голову. На высоте свыше четырёх метров пластами содрана толстая кора — тихий ужас мягко опускается на плечи.

— Больше тонны, — радуется князь. — Копьями не убьём, соображать нужно.

— Вот, что скажу, — кашляет в кулак Арсений Николаевич, — вы все далеки в понимании, насколько непредсказуем и опасен медведь людоед. Князь правильно заметил, копьями не убьём, думать нужно, ловушку сооружать следует, брёвнышко с заточенным концом. Медведь, безусловно, начнёт, обходить свою территорию, здесь и нужно ставить. Да и приманку желательно настроить, потрошка, кишочки… лучше подраночка — на живца хорошо пойдёт.

Я быстро соглашаюсь: — Ловушку ставить немедленно.

Князь Аскольд с Арсением Николаевичем и Прелым, пошли добывать подранка и еду заодно. Я отдаю бразды правления безусловным профессионалам и впрягаюсь в изнурительную работу. Два часа спиливаем подходящее дерево, ещё больше времени пошло на обтёсывание от ветвей и придания конусообразной формы. Затем вставляем острейший кусок обсидиана и с первой частью справились. Успеть бы до вечера, мелькает паническая мысль, но мужчины абсолютно спокойные и я слегка расслабляюсь. А вот Аскольда, что-то не видно, честно говоря, меня это весьма беспокоит, даже о жажде и о голоде призабыл.

Князь с охотниками появляется неожиданно, я уже думал идти на их поиски. В шкуре полосатого зверя они волокут истерзанную тушу кабана. Там же громоздится груда мясистых, вытянутых плодов, от предчувствия, что они сочные, плывут мозги. Охотники сбрасывают тушу на землю, Арсений Николаевич, кашлянув в кулак, обтирает ладонью обветреннее лицо, вздыхает: — С подранком не получилось, извели немало зверья. Иные убегали, другие быстро дохли, с последним вроде повезло, кабану пробили хребет, обездвижили всю заднюю часть, так, молодой смилодон пожаловал. Вначале нас отогнал как конкурентов, догрыз кабана и поволок в чащу. Прелый обиделся, я с князем поддержал его праведный гнев. Выследили киску и порвали на части, только шкура осталась, да зубы, — он швыряет на траву два кинжаловидного клыка, а я замечаю у старого охотника кровь на боку и изодранную одежду — надо перевязку сделать, не то нагноится.

— Но главное, — улыбается Аскольд, — набрели на дерево в болоте, всё в плодах, внутри чистейшая вода, холодная… налетайте!

Воистину, настоящий подарок судьбы! С наслаждением булькаем из плодов как из бидонов, люди оживляются, воды на всех хватает. Семён, по своему обыкновению, напоил сначала Игоря, лишь затем сам пьёт, а ведь я предполагаю, мой друг от жажды едва сознание не теряет.

С их приходом работу решили приостановить. Разжигаем костёр, печём мясо, наедаемся от пуза, вновь испиваем водицы. Отдыхаем с полчасика и впрягаемся в работу, а она пошла веселее и хорошо ладится. Очень скоро бревно подвешиваем между деревьев, осталось его оттянуть и положить приманку.

— Жаль, подранка не удалось добыть, — Семён видно переживает, что медведь не соблазнится убитым кабанчикам.

— А мы сделаем видимость, что он живой, — подмигивает мне Аскольд.

— Это как же, за верёвку будем дёргать? — удивляется сероглазый увалень.